Жена на час: вампиров просьба не беспокоить! (СИ). Страница 11

— Он не отправлял меня, — краснея, потупилась она, — я по своей инициативе… просто хотела ему помочь… — тихо добавила Елена, опустив глаза в пол, — ведь Хозяин был весьма огорчен произошедшим на ужине.

— Помочь? — я приподняла бровь, подивившись скорости распространения новостей среди слуг, — знаешь, я думаю ни Евгению, ни тебе не повлиять на наши с ним разногласия. Но спасибо за заботу.

— Я понимаю, но не могла остаться в стороне, — она тяжело вздохнула, — Хозяин так редко проявляет эмоции, что любое его недовольство кажется катастрофой.

— Он вряд ли винит Евгения в произошедшем, — я попыталась смягчить этот странный разговор и успокоить Елену, — так что вам с ним переживать точно не о чем.

— Спасибо, госпожа, — прошелестела она в ответ.

На прогулку я решила надеть свой старый брючный костюм, который госпожа Лукреция порывалась выбросить и называла «тряпкой, не годящейся даже для простолюдинов». Обида была еще свежа, и надевать вещи, сшитые на заказ по распоряжению графа, мне не хотелось. Вспомнилось и то, что я не участвовала в выборе этой новой одежды, поскольку, как мне сказала госпожа Лукреция, я совершенно не разбираюсь в высокой моде. Тогда я не придала этому значения, посчитав логичным тот факт, что мой внешний облик должен соответствовать новому статусу, хоть и фальшивому. Но сейчас это лишь подчеркивало то, что я здесь не более чем собачка для отпугивания нежелательных гостей. И цвет моего ошейника выбираю не я, а хозяин. Впрочем, я действительно наемный работник, и эта одежда, по факту — моя униформа. Но как женщине, мне все равно было обидно.

Елена зашла за мной, когда я уже немного успокоилась, заново накрасилась и оделась. Она предложила сделать прическу, но я уже собрала волосы в высокий хвост и решила, что с меня на сегодня хватит всего этого аристократического. Я буду такой, какая я есть. В конце концов, мы не на приеме, да и встреча вроде бы как намечается не между начальником и подчиненной, а между обиженной женщиной и мужчиной, допустившим оплошность.

Граф встречал меня у парадной лестницы в холле. Он бы выглядел абсолютно спокойным, если бы не тоненькая жилка, которая билась на его виске. Я давно уже приметила, что в минуты волнения эта жилка выдает его эмоции. На середине лестницы он не выдержал и, быстро взлетев ко мне, протянул мне руку, помогая спуститься.

Он молчал, молчала и я. От его руки отказываться не стала, так мы и вышли с ним в сам под ручку. Он уверенно вел меня по аллее, видимо уже наметив некий маршрут. Я не сопротивлялась, но и инициативы не проявляла. Даже не смотрела по сторонам, подчеркивая свое равнодушие. Хотя краем глаза замечала удивительные фигуры, вырезанные из кустарника, сделав мысленную пометку вернуться сюда на следующий день.

Мы пришли в беседку, увитую виноградными лозами. Там был накрыт ужин для двоих, мерцали свечи, делая атмосферу еще более романтичной. Он подвел меня к столу, и помог присесть. Я молчала, лишь подняла бровь и с вызовом посмотрела ему в глаза.

— По моей вине Вы совершенно лишились аппетита за ужином, мне бы хотелось исправить свою ошибку, — вкрадчиво промурлыкал он с улыбкой на лице, медленно присаживаясь напротив.

Глава 5.3

Отблески живого огня в его зеленых глазах делали его облик совершенно волшебным, и я с досадой поняла, что вообще-то он и есть сказочный герой для меня. И сказка эта закончится меньше, чем через девять месяцев, и если я сейчас позволю себе влюбиться, то потом буду страдать ничуть не по-сказочному. Потому что это для него все эти балы, приемы и ужины при свечах — часть светского образа жизни, а я простая русская женщина, у которой букеты не на праздник были только те, которые я сама себе покупала. И для меня его обыденность, как японский унитаз с подогревом для жителя африканской деревни. Я зачем-то живо представила себе жителя африканской деревни в набедренной повязке, пытающегося разобраться с умной системой кнопок, подписанных иероглифами, и включающего то биде, то обогрев сиденья. От картинки, промелькнувшей перед глазами, на моем лице тут же появилась легкая, но неуместная улыбка.

— Светлана, мне так приятно видеть, что Вы наконец-то улыбнулись, — с облегчением прошептал Александр, приняв мою улыбку на свой счет. «Ну, да, конечно, в его мужской голове это же так логично — подарил цветы, сводил на ужин при свечах, все проблема исчерпана», — ворчливо прокомментировал мой внутренний голос.

— Александр, я бы хотела пояснить. Я понимаю, что я здесь всего лишь наемный работник, но это не отменяет наличия у меня чувства собственного достоинства. Этот дополнительный ужин на свежем воздухе — очень мило, но совершенно излишне. За букет спасибо, Ваши извинения, разумеется, приняты, — так и не притронувшись к еде, я сухо расставила все точки на «и».

— Светлана… — огорченно протянул он, — я совершенно не хотел Вас задеть. Вопрос Евгения требовал развернутого ответа, и я не учел… — он замялся, явно подбирая слова.

— И Вы не учли присутствия обсуждаемого человека, — вежливо подсказала ему, — если я правильно помню объяснения госпожи Лукреции, то человек в иерархической лестнице Вашего общества где-то между домашней собачкой и низшим обращенным слугой. Поэтому это совершенно логично и не требует дополнительных пояснений. С Вашей стороны наоборот очень благородно обратить внимание на доставленный мне дискомфорт и принести свои извинения. Я оценила.

— Я никогда не относился к Вам как к собачке или слуге, — почему-то разозлился Александр, — и мне неприятно слышать, что Вы такого низкого обо мне мнения. Мне жаль, что это небольшое недоразумение привело к подобному диалогу, но теперь мне явственно видно, как именно Вы ко мне относитесь, — высказавшись, он отвернул от меня голову, и я расстроилась еще больше. Вот ведь! Не собиралась же усугублять конфликт. Мне здесь еще жить и работать. И он такой внимательный, заморочился с ужином, извинился на языке цветов… А я…

— Александр, — я дотянулась и тронула его за руку, привлекая внимание, — я вижу Вашу искренность, и никогда в Вашем доме не чувствовала пренебрежения в свой адрес. Своими словами я наоборот хотела дать понять, что ценю это и понимаю, что в Вашем обществе подобное доброжелательное отношение не слишком распространено, что не может не накладывать отпечаток на поведение любого вампира, — он развернулся ко мне, молча слушал и смотрел в глаза, как будто проверяя на искренность, и я решилась выложить свой главный аргумент, — И если для Вас важно знать, как я отношусь к Вам, признаюсь откровенно: Вы весьма симпатичны для меня — как личность. Я помню, что в начале нашего знакомства Вы просили не строить обманчивых иллюзий, и я не строю их. Поэтому не стоит больше организовывать подобные ужины при свечах, я могу это неправильно расценить. Извините.

— Светлана… — пораженно прошептал Александр, едва заметно округляя глаза.

Естественно от моих слов уровень неловкости между нами только вырос, достигнув зашкаливающего уровня. Я почувствовала, как кровь приливает к щекам, мысленно чертыхнулась и, чтобы хоть как-то сгладить эту ситуацию, предложила, как будто нет ничего особенного в моих признаниях, оказавшихся явно лишними:

— Кажется, Вы пригласили меня на ужин? Что ж, раз уж мы оба преодолели возникшие недоразумения, давайте, пожалуйста, просто молча поужинаем? — я улыбалась со всем дружелюбием, которое только смогла наскрести, мысленно молясь, чтобы тональный крем держал оборону и надежно маскировал мой алеющий румянец.

— Да, да, Вы правы, — растерянно ответил он, явно погруженный в свои мысли. Это мое признание его так из колеи выбило? — Я рад, что мы смогли преодолеть наше недопонимание. Ваше общество для меня весьма приятно, не хотелось бы его лишиться из-за подобного, — уже бодрее произнес он, улыбаясь в ответ.

А тем временем я в глубине души ругала себя на все лады. «И с чего вдруг я вообще решила, что имею право так себя вести? — кипятилась я — расслабилась за три месяца, почувствовала женщиной, а не наемным работником, вот и повела себя, как дура! Причем и в столовой, и сейчас! Конечно, он будет удивляться…», окончательно расстроилась я, придя к выводу, что, наверное, никогда не смогу понять психологию этого дурацкого местного аристократического мира, и мне уж точно не стоит забывать, что вообще-то я здесь ненадолго! И я мысленно торжественно поклялась себе больше никогда не рубить здесь правду-матку — нужно было всего лишь притвориться и подыграть этому странному товарищу, оставив свое мнение и уж тем более эмоции при себе.