Познакомься с дочкой, дракон! (СИ). Страница 12

— Потаскуха! — кричит он. — Вся в мать пошла… дрянь! Ублюдков мне ещё не хватало…

— Тише! — шикнула на него ведьма, — Всё уже поправили, не волнуйся.

— Не понимаю… — мой голос едва слышен, я с трудом говорю.

— Обратили тебя, дурында, — пробурчала старуха, — Вовремя привёл тебя батька, уберёг от проблем.

Я смотрю на неё, ничего не понимая. Кладу руку на живот, пытаясь что-то осознать.

— Я беременна? Разве так бывает?

— Да уж не волнуйся ты так, — старуха покачала головой, будто убаюкивая меня. — Жених не заметит. Снадобье-то моё от приплода избавит тебя быстро.

— Что? — моё сердце колотится, перед глазами плывёт всё сильнее.

— Я тебе отвар дала. Ядовитый. Немного поболит, а потом как не бывало.

Она продолжает говорить, но я больше не слушаю. Я только чувствую, что внутри меня есть маленькая жизнь. Я должна её спасти. Я не позволю им убить моего ребёнка.

Паника охватывает меня. Я бросаюсь к цветку в кадке, засовываю два пальца в рот, пытаясь вызвать рвоту. Всё, о чём я могу думать, — избавиться от яда, вырвать его из себя.

Старуха начинает кричать:

— Что ты делаешь, дура? Остановись!

Но я выставляю руку, не подпуская её к себе.

— Оставь меня!

Она орёт, оскорбляя меня, называет глупой и упрямой, но мне все равно. Только когда карга хватает меня за руку, я понимаю, что впервые в жизни готова дать настоящий отпор. Хватаю старуху за шиворот и вышвыриваю в прихожую, к отцу. Захлопываю дверь и запираю на засов, пока отец еще не сообразил. Соображал он медленно. Нахожу графин с водой, выпиваю его залпом и снова к кадке!

— Ты что творишь? — отец орет и колотит в дверь. — Если оставишь ребёнка, ты для меня умерла! Нет, я даже сам тебя убью! Слышишь⁈

Он стучит всё громче, дверь едва не срывается с петель. Я слышу угрозы, ярость, но страха больше нет. Я точно знаю что мне нужно делать. Очистила желудок. Я избавиться от яда.

Только когда всё, что могло выйти, ушло, я бросаюсь к окну. Открываю его, и в лицо ударяет свежий вечерний ветер. Совсем не тот спертый воздух, что в таверне или в проклятой лачуге старухи. Это ветер свободы.

Выбираюсь через окно, падаю на землю и со всех ног мчусь к тому единственному человеку, который может помочь мне.

Я бегу по знакомым улицам, спотыкаясь на каждом шагу. Ноги едва слушаются. Меня шатает от слабости. Люди оборачиваются, перешёптываются, принимают за пьяную. Лица в толпе проносятся мимо. Некоторые с презрением отворачиваются. Я подбегаю к первому попавшемуся извозчику, моля о помощи:

— Пожалуйста, подвезите до дворца, — отчаянно ищу в кармане передника монеты, — мне нужно туда!

Но он только хмуро отмахивается от меня.

— Я не вожу таких, как ты. Тем более бесплатно, — бросает он в ответ.

Дышать становится трудно. Кажется, никто не собирается мне помочь. Следующий извозчик просто едет мимо, даже не смотрит в мою сторону. В груди нарастает отчаяние, но я продолжаю идти сама. Ноги тяжелеют, слабость снова настигает, но я должна добраться.

Кладу руку на живот, шепчу:

— Мы справимся. Всё будет хорошо.

Каждый шаг отдается болью в голове, но в душе растёт решимость.

Добредаю до моста, ведущего к массивным воротам дворца. Передо мной суровые стражники в сверкающих латах, с копьями наготове. Я бросаюсь к ним:

— Пустите меня, прошу. Меня ждет Аарон.

Стражники хмуро переглядываются, и один из них произносит:

— Доступ во дворец закрыт. Отойди.

— Хорошо, тогда позовите его. Скажите, что его ждет Даря. Он поймет, — отчаянно пытаюсь объяснить я, но стражники стоят неподвижно, будто вылитые из камня.

— Уходите.

Я пытаюсь приблизиться, объяснить, но один из стражников преграждает мне путь своим копьём.

— Пожалуйста, я прошу вас. Просто позовите его, — умоляю я, чувствуя, как голос начинает дрожать.

Они стоят, будто мраморные статуи, невозмутимые и неподвижные.

— Мне нужно увидеть Аарона! Это важно! — в отчаянии кричу я, но мои слова гулко тонут в прохладном вечернем воздухе.

— Мадам, мы не имеем права звать королевских особ, уходите, — холодно отвечает один из стражников, явно не собираясь вступать в разговор.

Из глаз текут слезы бессилия. Я должна увидеть Аарона, обязана. Делаю последний рывок к ним, но копьё снова перекрывает мне путь. Охваченная отчаянием, я поворачиваюсь и медленно ухожу, чувствуя, как слёзы подступают к глазам.

Но вдруг проблеск надежды, я вспоминаю слова Аарона. Он рассказывал, как они с братом в детстве сбегали из дворца через сад. Садовники куда сговорчивее охраны. Надо попробовать! Это мой единственный шанс.

Я быстро разворачиваюсь и направляюсь в сторону парка, надеюсь, что смогу найти тот самый проход, о котором говорил Аарон. Сад раскинулся за дворцом, и чем ближе я подхожу, тем сильнее бьется сердце.

Огромные деревья возвышаются над стенами, словно стражи.

Я ускоряюсь, почти бегу через парк, а дыхание становится всё более прерывистым. Ноги не слушаются, но я заставляю себя двигаться дальше, отыскивая среди густых кустов и высоких дубов те самые ворота. Ветра нет, только лёгкий шелест листвы или это шум в ушах.

Наконец, в конце небольшой тропинки я вижу ворота. Когда-то они были глухими, но теперь заменены красивой кованной решёткой, украшенной металлическими листьями винограда. Солнце освещает её, играя на сверкающих завитках. Но, конечно, ворота заперты. На них висит замок, крепкий и новый.

Как же теперь?

И вдруг за шепотом листвы, я слышу приглушённые шаги и мягкий свист. Ищу глазами источник звука, и вот, из-за угла появляется садовник — пожилой мужчина, сгорбленный, но всё ещё крепкий. Его короткие седые волосы слегка растрёпаны, а за плечом висит мешок с инструментами. На нём простая, но чистая рабочая одежда, а лицо излучает спокойствие и доброжелательность.

Я цепляюсь за решетку, словно это последний спасательный круг, моя единственная надежда. Металл холодит ладони.

— Помогите, — голос вырывается из груди, хриплый, отчаянный. — Умоляю, позовите Аарона. Он… он меня ждет, я знаю…

Мои слова звучат слишком путано, сбивчиво, как у человека на грани. Но старый садовник смотрит мне в глаза, и я вижу, что он верит мне. Верит несмотря на мои объяснения, которые могли бы вызвать только смех у кого-то другого.

— Я видел его где-то в саду, — говорит он, тихо кивая. — Подождите здесь, я позову.

Он не задает лишних вопросов. Скидывает мешок и идет, не торопясь, в направлении увитой виноградом беседки.

Я не верю своему счастью. Слёзы облегчения прорываются через сдерживаемые всхлипы. Сердце колотится так быстро, что я едва слышу себя. Неужели мне удалось? Я кладу руку на живот. Скоро мы будем в безопасности.

Садовник уже почти дошел до беседки, когда из нее появляется Аарон. А следом возникает она. Она выходит из тени и нежно обнимает за плечи. Аарон оборачивается, смотрит на нее с такой теплотой и нежностью, что мне становится дурно.

Руки дракона обхватывают ее тонкую талию. Она обвивает его шею руками и утыкается в плечо. Аарон гладит ее по спине и бережно покачивает.

Сквозь слёзы я вижу её ухоженные каштановые локоны, плавно стекающие по плечам, стройную фигуру, подчеркнутую изысканным, струящимся платьем.

Она похожа на нимфу, а он на рыцаря, оберегающего её.

Разворачиваюсь и ухожу прочь. В конце концов Аарон ничего мне не обещал. Вспоминая наши разговоры на крыше, он даже не говорил, что вернется. Это я ждала его каждый день. Сама. А он все не прилетал. Вот и ответ почему. Я просто одна из.

Куда иду, не знаю. В голове шум, перед глазами круги. Возвращаться домой нельзя. Там отец. К тетке нельзя, заставит отрабатывать хлеб на фабрике, а там ядовитые пары. Вижу обоз знакомого фермера. Возит нам продукты с дальних провинций. Падаю в пустую телегу, накрываюсь тряпкой и закрываю глаза.

Потом будет утро, бескрайние поля, мягкая зима, шевеление в животе, теплые сухие корочки хлеба, уютная комната, первый крик, первый смех, первое слово. Бесконечная радость в голубых глазах.