Старая любовь – новые неприятности. Страница 5

Он икнул, словно подавившись именем своей погибшей жены, и вновь повалился на кровать. И тут у Вероники Георгиевны наступила реакция, да еще такая, какой она от себя и ожидать не могла. Впервые в жизни она очень длинно и не менее грязно выругалась, высказав таким образом все, что думает о своем любовнике, о его отношении к ней, о попусту растраченных на него годах жизни. Потом она развернулась и, выбежав из спальни, принялась пинать все, что попадалось на пути. Попалось ей, впрочем, не слишком много – пара пуфиков и подставка для обуви.

Схватив сумочку с телефоном, она выскочила из коттеджа, промчавшись через сад, с размаху пнула калитку и побежала по дорожке между коттеджами, на ходу вызывая такси. Кода женщина бежала к калитке, ей на секунду почудилось, будто кто-то опрометью бросился на задний двор. Она даже подосадовала на себя, что кто-либо мог увидеть ее в таком состоянии. Еще и блузка расстегнута…

– Стоп! – прервала я свою собеседницу, когда она слезливым голосом поведала, как брела в одиночестве в сторону шоссе, на ходу приводя в порядок одежду. – Вы действительно кого-то видели, выбегая из сада?

– Нет, – уверенно заявила Лиховцева, – я никого не видела, это точно. Просто мне показалось, что кто-то метнулся или прошмыгнул сбоку от меня. Или послышался какой-то шорох. Позже я вспомнила, как Артемий жаловался на соседских кошек, которые постоянно шныряют через сад. Он ведь их терпеть не мог, и кошек и соседей.

– Хорошо. – Я сделала пометку в блокноте. – А почему вы шли в сторону шоссе?

– Это ближайшая точка, где останавливается такси, – пояснила Вероника Георгиевна. – Таксисты предпочитают не заезжать непосредственно в поселок, их можно понять, там ведь придется попетлять, чтобы найти нужный коттедж. К тому же у всех свои машины и услугами такси пользуются редко. Да и идти недалеко, метров сто или двести, точно не знаю.

– Понятно, – коротко отозвалась я. – А теперь расскажите, как именно умер Артемий Белорецкий.

– Его нашли мертвым на постели, – отрывисто произнесла Лиховцева. – Он задохнулся в дыму.

– В дыму? – изумленно переспросила я, ожидая услышать, что Белорецкий умер от алкогольного отравления или, например, от обширного инфаркта. Но Лиховцева кивнула.

– Да. Следствие установило, смерть наступила в результате отравления продуктами горения. Так мне сказали.

– Кто сказал? – быстро спросила я.

Лицо Лиховцевой внезапно потемнело.

– Следователь, кажется. Не помню фамилию. Ко мне домой пришли на следующий… хотя нет, через день после его смерти.

– К вам приходил следователь? Зачем?

– Меня опрашивали, соседи сказали, что видели меня в коттедже в тот вечер, – пояснила Лиховцева, отводя глаза. – Опрашивали, оказывается, для проформы, такой порядок. Но я очень испугалась, очень.

– И что же сказал этот следователь?

– Сказал, что смерть наступила в результате несчастного случая, в каминную трубу попала птица, и дым шел внутрь помещения. Темочка во сне надышался дымом и умер. Заснул и не проснулся.

Вероника Георгиевна коротко всхлипнула и тут же взяла себя в руки.

Я знаком подозвала официанта и попросила принести стакан воды.

– Спасибо. – Лиховцева отпила из стакана и продолжила: – Я боялась, что подумают на меня, но оказалось, что соседи видели, как я уходила, а после Темочка вышел из коттеджа, потом за калитку. Кто-то из соседей сказал, что он пошатывался, когда заходил обратно в коттедж. Следователь предположил, что Темочка был в состоянии алкогольного опьянения, да и вскрытие это подтвердило.

Вероника Георгиевна немного помолчала и грустно улыбнулась.

– Сволочь я все-таки, – с какой-то бесшабашной удалью заявила она, но меня не мог обмануть ее наигранно веселый тон.

– Почему же? – поинтересовалась я, рассчитывая вывести мою собеседницу на откровенность на случай, если она что-то недоговаривает.

Та в ответ усмехнулась:

– Темочка погиб, а я только и думаю, как бы меня не привлекли. У меня ведь и мотив был – обманутая любовница, кинутая в очередной раз.

Я вновь подивилась умению моей собеседницы безупречно выстраивать логические цепочки.

– А почему вы все же решили обратиться ко мне, Вероника Георгиевна? Ведь вердикт следствия – несчастный случай, ничего криминального.

– Потому что, когда я уходила, никакого дыма в каминной трубе не было, – отчеканила Лиховцева, твердо глядя мне прямо в глаза. – Темочка его в тот вечер не топил.

– Но он мог затопить его после того, как вы ушли, – возразила я.

– Мог, – послушно согласилась Вероника Георгиевна, – теперь уже не узнаешь.

Она немного помолчала и вдруг вновь горячо заговорила быстрым, каким-то неистовым шепотом:

– Понимаете, он ведь тоже чего-то боялся! – заявила Лиховцева. – Ведь не просто так он тогда сказал, что против него что-то направлено. И не захотел мне сказать, что именно. И ведь убили его почти сразу после смерти, точнее самоубийства, его жены! О чем-то это говорит?

– Вы все-таки считаете, что его убили? – не удержалась я от вопроса.

– А разве нет? – запальчиво возразила Лиховцева. – Я уже потом поняла, что и меня он так гадко выставил, потому что хотел защитить. Он специально наговорил мне всех этих мерзостей, чтобы я разозлилась и ушла. А на самом деле он так не думал. Он любил меня все эти годы, просто жениться не мог! А я-то, глупая, поверила в этот спектакль. Надо было мне остаться, и Темочка сейчас был бы жив. А я оставила его на растерзание…

Лиховцева внезапно замолчала, словно выдохлась, и жадно допила воду.

Ах вот оно что. Теперь все стало ясно – влюбленная женщина скорее смирится со смертью возлюбленного, чем с тем фактом, что он ее разлюбил. Вероника Георгиевна, зрелая неглупая женщина, в душе осталась романтичной девчонкой, мечтающей о великой любви. Она вбила себе в голову, что ее Темочка – рыцарь без страха и упрека, ценой собственной жизни спасавший свою возлюбленную, и никакие, даже самые неопровержимые доводы не убедят ее в обратном.

Я могу хоть на тарелочке преподнести ей доказательства, что Артемий Белорецкий погиб в результате несчастного случая, она и тогда будет цепляться за выдуманную ею версию, притворяясь перед самой собой, что действительно в нее верит. От меня не укрылось, как во время нашей беседы Лиховцева цепко держалась за свою сумочку, в которой наверняка ждал своего часа пухлый конверт с моим гонораром. Мысленно я уже представляла внушительную пачку купюр в другой сумочке, на этот раз в своей собственной.

А почему бы и нет, в конце концов? И все же я обязана предупредить потенциальную клиентку, что предположение о криминальном характере смерти ее старинного друга может оказаться надуманным и не имеющим ничего общего с реальностью.

– Вероника Георгиевна, – начала я чуть ли не торжественным тоном, – прежде чем мы заключим договор, я все же…

Однако Лиховцева вновь умудрилась меня удивить, уже в который раз во время нашей недолгой беседы.

– Я знаю, что вы хотите сказать, – решительно перебила меня моя собеседница. – Вы не верите, что это убийство, и собираетесь меня предупредить, что гонорар в любом случае останется у вас. Что ж, вам ведь все равно предстоит проделать немалую работу, так что я согласна.

Я не ошиблась – Лиховцева извлекла из сумочки довольно пухлый конверт и умелым незаметным движением передала его мне. В полном соответствии с моими пожеланиями конверт очутился в моей сумке, а я, в свою очередь, протянула Лиховцевой стандартный бланк договора.

Когда необходимые формальности были улажены, я напоследок попросила клиентку сообщить, с кем обычно контактировал Артемий Белорецкий. Вероника Георгиевна назвала по памяти несколько фамилий и пообещала позвонить, если вспомнит какие-нибудь подробности.

На том мы и расстались. Моя клиентка поспешила в клинику, где ее ждали пациенты, а я вернулась в уединение своей уютной квартиры, где между ноутбуком и кофеваркой собиралась распутывать очередное хитросплетение человеческих страстей.