Старая любовь – новые неприятности. Страница 10

Солодилов, внезапно оборвав свою речь, которую он произнес почти скороговоркой, тяжело переводил дыхание. Было видно, что и сам рассказ, и связанные с ним воспоминания дались ему нелегко. Я даже испытала легкий укол совести – растревожила человека ни за что ни про что.

– А полиция долго ехала? – спросила я, решив, что дала своему собеседнику достаточно времени, чтобы привести чувства и мысли в порядок.

– Да почему же долго? – В удивленном голосе Эдуарда Аркадьевича отчетливо слышались нотки обиды. – Постойте-ка, вы что, и вправду решили, что мы тут живем в какой-то глуши? Да здесь практически городская черта, все рядом, в случае чего и «скорая помощь» приезжает за четверть часа, и пожарная команда. Не приведи, конечно… Да тут половина семей, даже с детьми, живет круглогодично, как вот мы с супругой.

– И что полиция? – поспешила я перевести беседу в нужное русло.

– Да как ни странно, довольно быстро провели опрос, Тему увезли в Тарасов, конечно… Я подробно рассказал, как нашел Тему, когда, при каких обстоятельствах… – Солодилов ненадолго умолк, припоминая подробности. – Дымоход оказался забит, такое бывает. Не засни в тот раз Тема, был бы жив, дым-то бы сразу учуял. А так… Роковое стечение обстоятельств, как в романах пишут.

Об этих роковых обстоятельствах я уже знала от следователя Первайкина, поэтому не стала уточнять подробности у Эдуарда Аркадьевича. Тем более что мы уже приближались к шоссе, а я собиралась выяснить некоторые ускользнувшие от меня детали, связанные с личностью Белорецкого.

– Скажите, Эдуард Аркадьевич, – вкрадчиво начала я, – а прежде вам случалось видеть вашего друга в состоянии…

Я не успела закончить фразу, поскольку Солодилов решительно покачал головой.

– Если вас интересует, был ли Тема горьким пьяницей, то вот вам мой ответ. Нет, нет и еще раз нет! Да, случалось, Артемий хандрил, да и собирались мы иногда чисто мужской компанией вчетвером обсудить то да се, да и просто пообщаться. Но чтобы заливать за галстук или уходить в запой – нет, это не про него.

– Но в тот вечер…

– А что в тот вечер? – вновь перебил меня Солодилов. – Да у Темы жена не так давно погибла, с которой он пылинки сдувал. Что, человек не имеет права?

– А жена Артемия Витальевича, – осторожно спросила я, – она погибла здесь, в Пристанном?

Эдуард Аркадьевич отрицательно покачал головой.

– Нет, ее нашли в тарасовской квартире, точнее… Да и не один он был тем вечером… – неожиданно закончил Солодилов, вернувшись к предыдущему вопросу.

Тут Солодилов осекся, явно испугавшись, что сболтнул лишнего.

– Эдуард Аркадьевич, – вновь подпустила я в свой тон сердечности, – можете совершенно спокойно обо всем рассказать. Уверяю вас, все останется между нами.

Солодилов нерешительно посмотрел на меня, почесав затылок.

– Хм… Да вы и так раскопаете… В общем, накануне Тема меня предупредил. Ты, говорит, ко мне не приходи этим вечером. А к утру я ее сплавлю, и мы спокойно поедем в Тарасов. Ходила к нему периодически одна бабенка, примерно наших с Темой лет, может, чуть помоложе. До Виолетты я ее видел несколько раз, потом пропала, а тут опять объявилась.

Разумеется, мне не пришлось долго гадать, что речь шла о Веронике Георгиевне. В моем представлении с ней никак не вязалось уничижительное определение «бабенка». Кроме того, я лишний раз убедилась, насколько скрытен был безвременно почивший любовник моей клиентки. Довольно близкий знакомый и сосед понятия не имел о любовной связи Белорецкого, продолжавшейся без малого сорок лет.

– То есть сами вы в тот вечер упомянутую даму не видели? – уточнила я на всякий случай, хотя прекрасно знала ответ.

– Нет, – вполне ожидаемо отозвался Солодилов. – Тема просил не приходить, я и не пошел. Да и зачем, своих дел хватает. А что она была с Темой тем вечером, соседи рассказали. Они видели, как она бежала в растрепанных чувствах, ну а потом и Тема вышел немного прогуляться. Так что дамочка ни при чем.

Солодилов сопроводил свой вывод ехидным смешком и тотчас, словно спохватившись, вновь озабоченно нахмурился.

– А что-нибудь о наследниках Артемия Витальевича вам известно? – не смогла удержаться я от вопроса. Может, от официального следствия что-нибудь ускользнуло, тогда как приятель мог оказаться в курсе.

– Да нет, – рассеянно отозвался Солодилов. – Какие у Темы наследники… Жена погибла, детей нет, родственников вроде тоже. Тема недавно так мне и заявил. Один я, говорит, Эдик, один как перст. Так что некому его было убивать, – закончил свои откровения Эдуард Аркадьевич, демонстрируя удивительную проницательность.

– Значит, акции, принадлежавшие Артемию Витальевичу, вместе с остальным имуществом отойдут в пользу государства? – поинтересовалась я делано-невинным тоном.

– Акции? – переспросил Солодилов невыразительным голосом, взгляд его при этом был направлен куда-то в пространство. – Какие акции?

Я изумленно наблюдала внезапную метаморфозу, произошедшую с Солодиловым. Добродушного словоохотливого толстячка со свойскими ухватками как не бывало, теперь передо мной стоял жесткий, властный и явно опасный субъект с холодным, пронзительным взглядом светло-серых глаз.

– Вот что я скажу вам, барышня, – заявил он спокойным насмешливым тоном, в котором, однако, слышалась скрытая угроза, – ни о каких акциях я понятия не имею.

Я собралась было ответить, но Солодилов меня опередил.

– Мы уже пришли, – заявил он, легким кивком указывая на строение, действительно оказавшееся магазином. – Всего доброго, рад был познакомиться.

С этими словами Солодилов резко отвернулся и зашагал прочь стремительной пружинистой походкой. Я невольно подумала об опасном хищнике, с которым шутки плохи.

В такси я попыталась спокойно обдумать информацию, которую мне удалось выудить из поездки в Пристанное. Однако мои мысли то и дело возвращались к последним репликам Солодилова, точнее к его неожиданной реакции на мой вопрос об акциях, принадлежавших Белорецкому.

Приятель Артемия Витальевича не просто разозлился, он еще и всерьез испугался, да так сильно, что даже не сумел этого скрыть.

Что же я такое ненароком разворошила? Да еще загадочное поведение Вероники Георгиевны. Сорок лет любила без памяти одного мужчину, но при этом не явилась на его похороны, предоставив позаботиться о них, в сущности, посторонним людям. А ведь в ее присутствии не было бы ничего предосудительного – по понятным причинам законной супруги, то есть вдовы, на погребении не было, да и не обязана Лиховцева перед кем-либо отчитываться, что состояла с Белорецким в… гм… незаконной связи. И тем не менее Вероника Георгиевна предпочла уклониться от проводов своего возлюбленного в последний путь. Хотя бывают еще некие сентиментальные соображения, мол, пока не увижу близкого человека в гробу, он остается жив.

Я вовсе не была настолько черствой или, выражаясь высокопарным слогом, бессердечной, чтобы не понять подобных переживаний. Порой мне намеренно приходилось закрываться от тяжелых эмоций, этот навык необходимо постоянно нарабатывать и поддерживать, как и многие другие. Иначе представитель моей профессии рискует получить серьезный нервный срыв, ведь работа частного детектива неизбежно связана с человеческим горем, болью потери.

«Не будьте столь циничны, Татьяна Александровна, – мысленно укорила я себя. – Лучше набросайте примерный план действий, дело-то, похоже, не из простых, да и не из приятных». Именно за этим занятием я и собиралась провести остаток дня.

Глава 3

Я направлялась в лучшую, по моему собственному убеждению, часть города, в район парка «Липки». По соседству с этим небольшим, но очень уютным городским садом располагалось старинное здание, когда-то принадлежавшее одному из богатейших купцов Тарасова. Теперь же в нем размещалось хореографическое училище, которое окончила с отличием Виолетта Дорошева, трагически погибшая примерно месяц назад. Получив диплом, Виолетта решила не расставаться со своей альма-матер и продолжила трудиться в качестве старшего преподавателя хореографии.