Любовные письма серийному убийце. Страница 14
Я осуждал брата, когда он женился, – писал Уильям в одном из писем. – Я считал, что он еще слишком молод и невеста ему не подходит. Но теперь я завидую их отношениям. У него есть человек, который всегда будет рядом, несмотря ни на что. Не помню, почему меня так пугала перспектива серьезных отношений. Думаю, я боялся, что мне причинят боль или, хуже, что я причиню боль кому-то другому. Но сейчас я бы ухватился за любой шанс быть рядом с кем-то.
Может, это прозвучит глупо, но я скучаю по своему дивану, – писал он в другом. – Знаешь это чувство, когда ты очень устал после долгого дня и наконец оказываешься дома на диване и для тебя это самое большое облегчение? Признаюсь, иногда я рад, когда меня оставляют одного в камере после долгой сессии с юристами, хотя сейчас я почти всегда один. Одиночество – это цена, которую я обязан заплатить. Но вот позволили бы мне такую малость, как лишняя подушка! Я массу вещей воспринимал как должное, но никогда не задумывался, что мебель – одна из них.
Ты очень смешная, Ханна, – написал он в третьем. – Признаюсь, мне нравится представлять, как ты выглядишь. Надеюсь, это звучит не слишком дико. Может, пришлешь мне как-нибудь свою фотографию, если это допустимо, чтобы я понимал, с кем разговариваю?
Я знала, что отстаю по работе, но не осознавала насколько, пока однажды начальница не отвела меня в сторону.
– Ханна, это катастрофа.
– Извините. Время так пролетело… – извинилась я и уставилась на свои руки. Я не привыкла косячить.
Одной из моих самых крупных задач на год была помощь в планировании торжественного вечера, который мы устраивали каждый апрель. Это значило, что я должна была вдохновить наших самых состоятельных жертвователей спонсировать нас и в следующем году. До начала работы в некоммерческой организации я не осознавала, насколько сбор средств дорогая затея. Я всегда считала, что достаточно просто послать несколько писем или имейлов в конце года, и все. Это, конечно, демонстрировало мое обывательское невежество в отношении того, как работает благотворительность. Сбор средств среди богатых людей предполагает организацию роскошных вечеринок, по итогу которых гость может подписать чек, позволяющий организации худо-бедно жить дальше.
В этом году я первый раз планировала вечеринку самостоятельно и заверила начальницу, что справлюсь. Как выяснилось, самостоятельное планирование вечеринки – это вовсе не так просто и приятно, как я себе представляла.
Было глупо даже думать о том, чтобы изменить мир, – писала я Уильяму.
– У нас до сих пор нет ни кейтеринга, ни фотографа. О чем ты вообще думала?
Март на календаре осуждающе смотрел на меня с рабочего стола. Пугающее количество дней уже было позади. Я не знала, как объяснить начальнице, что для меня время совсем не соответствует этим маленьким квадратикам.
– Я работала над другими проектами, я…
– Над какими проектами? Чем ты занималась, Ханна?
Я попыталась вспомнить последние несколько месяцев моей жизни, и единственное, что всплыло у меня в голове, – это лицо Уильяма.
– Извините, – снова сказала я.
Начальница приставила ко мне замдиректора, чтобы он наблюдал за моими трудами. Кэрол приподняла бровь, когда он отодвинул стул и сел рядом со мной. Я мысленно велела ей заткнуться. У меня в голове всплыли слова Уильяма:
Поверь мне, Ханна. Не стоит оставаться там, где тебя не ценят.
Всю следующую неделю я провела в бесконечных звонках кейтеринговым компаниям и наконец договорилась с эфиопским рестораном, который мог удовлетворить все наши требования, правда, со значительным превышением бюджета. Я думала, что смогу подбить баланс в конце и найти недорогого фотографа, но выяснилось, что не существует недорогих фотографов, готовых предоставить такое количество нужного нам качества фотографий.
– Вот почему надо было заняться этим раньше, – сказал замдиректора, когда я со страдальческим видом повесила трубку.
Под постоянным наблюдением я не могла целыми днями листать форум или строчить письма Уильяму в блокноте, и меня от этого ломало так же, как раньше ломало от желания заглянуть в смартфон. Я приходила домой и сочиняла для Уильяма целые тома о том, как я ненавижу свою работу, своих коллег и свою квартиру. Мне становилось почти неловко писать о таких мелких бытовых проблемах, когда он всего этого лишен, но потом я напоминала себе, что он серийный убийца. Пусть берет, что дают.
Несмотря на мои сомнительные успехи, весенний благотворительный вечер состоялся, как было запланировано.
Дома я собралась и надела новое платье, которое купила на распродаже в интернет-магазине. Я уже давно не носила ничего, кроме деловых костюмов и растянутой спортивной одежды, переквалифицировавшейся в домашнюю, так что было приятно нарядиться. Я сделала несколько фотографий в зеркале, чтобы выложить в соцсетях, а потом, после недолгих раздумий, заказала распечатать парочку, чтобы отправить Уильяму.
Я понимаю, насколько опрометчиво отправлять свои фотографии серийному убийце, но раньше меня ничего не останавливало от рассылки фото мужчинам. Как выяснилось, не надо близко знакомиться с человеком, чтобы он счел уместным попросить голые фото вместо сообщения. Сначала я всегда отказывалась, понимая, что такого рода фотографии могут оказаться на просторах интернета, но после нескольких просьб невольно сдавалась. Было приятно думать, что другой человек считает меня настолько привлекательной, чтобы с удовольствием смотреть на мои голые фотографии, хотя весь мир порно у него под рукой. В ответ мужчины любили посылать мне фото своих пенисов, которые меня не особенно волновали и становились скорее поводом для шуток с Меган. Во всяком случае, так было, когда мы встречались с ней регулярно. Без Меган, которой я могла бы их переслать, эти лишенные тела члены выглядели предельно трагично.
Отправить Уильяму фотографии в тюрьму казалось чуть ли не более безопасным, чем посылать обнаженку всем этим мужчинам. Как минимум на них я была не голая и они были распечатаны, так что особо распространиться не могли. Кроме того, мне нравилась мысль, что теперь с моим именем у него будет связан внешний облик; это казалось честным после того, как я пересмотрела его конвоирование столько раз, что запомнила даже походку.
Когда я зашла в зал, где проходил вечер, я растеряла всю уверенность, с которой туда отправлялась. Внезапно я оказалась в окружении избыточной роскоши. Все это напоминало школьный выпускной для богатеев и, как и мой настоящий школьный выпускной, принесло лишь разочарование.
Я рассеянно хватала какие-то закуски со стола и вела светские беседы с теми, на кого мне указывала начальница.
– О боже, это лучшее место работы! – врала я. – Более благородной цели для пожертвований просто нет!
Богатые люди делятся деньгами, чтобы потом считать себя вправе делать что угодно, – писал Уильям.
Когда моя начальница подошла к микрофону, чтобы поблагодарить гостей за щедрые пожертвования, она опустила мое имя в длинном списке лиц. Я знала, что она исключила меня намеренно.
В какой-то момент вечера женатый мужчина за пятьдесят подошел ко мне и спросил, есть ли у меня кто-то. Я его не знала, но он присутствовал на вечере, а значит, был достаточно состоятелен.
– Я не замужем, – ответила я с вежливой улыбкой.
– Что? Не могу поверить, что тебя никто не захомутал, – ответил он, стрельнув глазами в сторону моей груди.
– Ну, знаете. В наши дни сложно найти пару, – сказала я ему и отошла.
Я похлопала вместе с остальными, когда начальница объявила, что собранная сумма превысила результат прошлого года. Мои косяки, как выяснилось, не имели никакого значения. Когда она вызвала меня к себе в понедельник после мероприятия, я ожидала поздравлений с удачно прошедшим вечером. Но вместо этого увидела ее хмурое лицо.