Занимательная некромантия. Сердце демона (СИ). Страница 18

Гримаса самодовольства сползла с лица Мистера Эванса так же быстро, сколь на нём появился страх. К тому же моя фамилия была действительно известной в Роане. Она внушала страх на каком-то животном уровне. Плюс ко всему, достаточно известной фигурой в Ривдэйле как-то незаметно стала и я сама. Хотя, думается мне, будь я какой-нибудь Джонс, которая успешно провела расследования нескольких громких дел, никто бы особо и не заметил. Но мой успех и фамилия сделали своё дело. Как и всегда, за мной стелился шлейф из страха, суеверий и дешёвой популярности из разряда «городские легенды».

— В-вы… но почему вы взялись за это дело? Это всего лишь самоубийство…

— Это решать не вам, — вкрадчиво заметила я, открывая принесённую с собой толстую папку.

На самом деле, больше половины в ней были пустые листы, лишь заключение о смерти, протокол вскрытия, первичный допрос и протокол исследования места преступления были в этом деле настоящими и лежали сверху.

— Ч-что это значит? — попытался взять себя в руки мужчина, но предрассудки и демоническая энергия брали своё и лишь играли мне на руку.

Он нервничал, и это было весьма заметно.

— Рассказывайте Мистер Эванс, рассказывайте. Не будем терять больше время. И прежде, чем мы начнём, я позволю себе дать вам совет, — сказала я, взглянув ему в глаза и давая понять, что знаю гораздо больше, чем он думает, — чистосердечное признание позволит вам выйти на сделку с прокуратурой. Это в значительной степени смягчит приговор. Подумайте об этом как следует, прежде чем вы начнёте говорить, и настанет моя очередь вступать в беседу. В таком случае, этой возможности у вас больше не будет…

Спустя четыре часа изматывающего допроса, игры на нервах и отчаянного блефа, я поручила Райану готовить дело для передачи прокурору, который доведёт его уже до логического завершения. После того, как муж покойной сознался, то я смогла заставить его раздеться и снять следы царапин, которые оставила на его теле покойная супруга. К делу приложила и запись, сделанную при помощи «ловушки для призрака». И, хотя запись уликой не считалась, но мой прибор был запатентован и формально я могла приложить её к делу в качестве косвенной улики по решению суда. Чем чаще смогу использовать запись с «ловушки», тем быстрее смогу получить для неё признание для своего прибора. Хотелось бы…

Глава 8

Я сидела на чуть влажной скамейке в парке перед департаментом полиции. Мой ярко-желтый зонт лежал на коленях, а я не скрывая умиротворения во взгляде, смотрела на то, как влажный осенний ветерок, срывает с крон деревьев разноцветные листья, заставляя их кружиться в причудливом танце, прежде чем уложить в красочную мозаику на каменных дорожках парка.

— Устала? — чересчур бодрый голос Дарена, который плюхнулся на скамейку рядом со мной, вывел меня из оцепенения.

Судмедэксперт выглядел растрепанным и немного взбудораженным, но это было почти нормально для такого энергичного человека, как он. У Дарена в руках было два бумажных стаканчика с исходящим паром дешёвым кофе, который продавался в полицейской столовой. Но сейчас, именно он казался самым вкусным и желанным напитком в мире.

— Держи, — сунул он мне в руки стаканчик.

— Немного, — улыбнулась я, — но я люблю такую усталость, когда кажется, что всё не зря… Правда и дело было несложным, даже расследование толком не проводили, он сам всё выложил, стоило узнать мою фамилию… Они все так делают, — усмехнулась я, — словно, она значит что-то типа Элизабет говорящая-с-мертвецами-по-любому-в-курсе. Стоит только найти подозреваемого, представиться, дать понять, что ты знаешь и готово.

Покачала я головой, осторожно пригубив горячий кофе.

— Ну, хоть какой-то толк от твоего происхождения, — согласился Дарен, смешно дуя на свой кофе и пытаясь отхлебнуть его, сперва попробовав языком.

— Что ты делаешь? — не выдержав, засмеялась я.

— Пытаюсь рассмешить тебя, не заметно? — поинтересовался он, изогнув смоляную бровь.

Несмотря на возраст, что пролегал между нами, я никогда не чувствовала себя рядом с ним младше, глупее или как-то некомфортно. С Дареном было тепло и уютно, как с лучшим другом, к которому я могу всегда прийти и обратиться.

До конца рабочего дня оставалось около получаса, и я не спешила возвращаться внутрь. Мы болтали ни о чем, наслаждаясь последним теплом осенних деньков и удивительными красками осеннего парка. Как-то так повелось, что мы стали ходить на работу и с работы вместе, ужинать и завтракать вдвоем, точно мы были одной семьёй. Именно это чувство теплоты и родства душ помогало мне проживать день за днём вдалеке от того, чьё имя я боялась называть даже в мыслях.

Я привыкла к ночным кошмарам. К тому, что мне снятся черные, как ночь глаза или высокий крепкий мужчина с темными волосами и бронзовой кожей. Он так красив, что мне больно смотреть на него, но я не могу отвести взор. Моё сердце рвётся на части от желания быть рядом с ним и эта неумолимая связь, тугой верёвкой обвивает грудь мешая дышать, и я начинаю задыхаться прямо во сне. Я привыкла к таким снам. Но этой ночью всё было иначе. И я наконец-то поняла, что такое настоящий страх, ужас и боль…

Мне снилось, как я иду по занесённому снегом озеру. Местами виднелась лишь слегка припорошенная прозрачная ледяная гладь. Пронизывающий насквозь ветер путался в распущенных волосах, легко проникая под тонкое летнее платье. Босые стопы с каждым шагом обжигало ледяным огнём. То и дело я крутилась вокруг себя, пытаясь понять, где я и как сюда попала. Но кругом был лишь заснеженный спящий лес и озеро, по глади которого я шла. Невыразительное серое небо, холод и такое острое чувство потери, что вдруг овладело сердцем, сковывая его стальным обручем. Я устало прикрыла глаза, и распахнула их в тот самый момент, когда услышала приглушённый стук, который исходил почему-то откуда-то снизу. Стоило взглянуть себе под ноги, как на мгновение тело пронзил паралич, что не позволял двинуться с места, крикнуть, попытаться хоть что-то сделать. Прямо у меня под ногами, под толстой гладью сковавшей льдом озера, на меня смотрели ясно-голубые глаза, как отражение мои собственных. Я узнала бы это лицо из тысячи и никогда и ни с кем бы не спутала, но осознание происходящего, паника и ужас, лишали разума. Я стояла, точно глупая деревянная кукла, не в силах пошевелиться без воли кукловода и смотрела на то, как отчаянно пытается достучаться до меня самый родной человек на свете! Как бесполезна его борьба с черными водами ледяного озера, что всё дальше и дальше уносят его от меня.

— Джесси, — я хотела закричать, но вышел жалкий сиплый звук, прежде чем я отмерла и упала на колени, разгребая снег руками и пытаясь разбить эту толщу льда. Казалось наше движение рук зеркальное отражение движений друг друга. Я безмолвно кричала, била кулаками, пытаясь проломить то, что невозможно и его действия были синхронны с моими. Я ползла вперёд, стоило очередному потоку воды, подхватить его тело, унося куда-то дальше, и я ползла следом, раскидывая вокруг снег, лишь бы увидеть его! Понять, что ещё не всё потеряно!

До Джесси всегда доходило быстрее, чем до меня. Вот и в этот раз, казалось, он просто понял, что всё бесполезно. Его тело вдруг расслабилось, лицо стало спокойным и умиротворенным, а в глазах вдруг поселилась такая невыразимая печаль, что я вдруг со всей пугающей ясностью поняла, что это всё. Он сдался. Он принял, что ничего не может поделать и теперь лишь мне остаётся принять это, точно я и впрямь была его отражением. Он парил в чарующих темных водах ледяного озера, пока я продолжала бестолково барабанить по толще льда и кричать, чтобы он не смел сдаваться, когда мой брат вдруг скупо улыбнулся и прикрыл глаза, растворяясь в этой страшной мгле, где я точно не смогу его найти. Никогда не смогу!

— Джесси! — крик или стон сорвался с губ, вместе с облачком пара моего дыхания.

Я уже очень давно спала при приглушенном свете масляной лампы, потому стоило мне сесть в собственной постели, я смогла заметить это. В комнате царил лютый холод. Я дрожала всем телом. Ни разу за всё время, что я жила на верхнем этаже в доме Дарена тут не было так холодно!