Огонечек для ледяного герцога (СИ). Страница 23

— Она просто стесняется. Пройдёт время, и мы наверстаем упущенное, — сказала она, но её взгляд был прикован к Талориану, полный вызова.

И тут я не выдержала.

Огонь, о котором говорила гувернантка, вспыхнул во мне с новой силой. Это была уже не только любовь к герцогу, но и ярость за его боль, за страх маленькой Эльвины, за всё, что эта женщина сломала.

— Вам не рады здесь, — тихо, но чётко сказала я, привлекая к себе её внимание. — Вы причинили им достаточно боли. Уйдите и оставьте их в покое.

Сибилла медленно повернулась ко мне, её глаза сузились.

— А кто ты такая, чтобы указывать мне в доме моего мужа?

— Герцог больше не твой муж, — парировала я. — Ты сама позаботилась об этом. А этот дом теперь принадлежит только ему и его дочери. Той самой дочери, которую ты бросила ради какого-то лорда.

Пощёчина была стремительной.

Я даже не успела среагировать.

Её ладонь обожгла мою щёку.

— Не смей говорить со мной в таком тоне, деревенская грязь!

Но следующего движения ей совершить не удалось. Рука Талориана с силой сжала её запястье.

— Тронешь её ещё раз — пожалеешь, — его голос был тихим и страшным, тем самым, что предвещает бурю. — Ты переступила порог моего дома, осквернила его своим присутствием, и теперь ты развернешься и уберёшься отсюда. Силой, если потребуется.

Он оттолкнул её руку с таким отвращением, будто касался ядовитой змеи.

Сибилла пошатнулась. Её уверенность наконец дала трещину. Она видела, что её чары не действуют, что её присутствие вызывает лишь ненависть. Она метнула на меня взгляд, полный такой лютой ненависти, что по спине пробежали мурашки.

— Я вернусь, Талориан, — прошипела она. — Это ещё не конец. Ты мой. И она… — её взгляд скользнул по мне, — она просто игрушка и скоро тебе надоест.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и вышла, её каблуки гулко стучали по паркету, пока звук не затих в глубине коридора.

Наступила оглушительная тишина. Талориан стоял, сжав кулаки, его спина была напряжена. Я подошла к Эльвине и Флоре, обняла их.

— Всё хорошо, милые, всё кончилось. Идёмте, уложу вас спать.

Когда я повела девочек обратно в их комнату, я почувствовала на себе взгляд герцога. Полный смятения, боли и чего-то нового… благодарности.

Позже, уложив детей, я вернулась в его покои. Он стоял у того же окна, но теперь его плечи были не так напряжены.

— Она вернётся, — без предисловий сказал он. — Сибилла не отстанет просто так.

— Я знаю, — ответила я. — Но теперь ты не один.

Он обернулся. Его ледяные глаза в свете луны казались почти живыми.

— Зачем ты это сделала, Раэлла? Зачем вступилась за нас, м?

— Потому что та боль, что скрыта в этом перстне, — я указала на его руку, — и та боль, что принесла она, — я кивнула в сторону двери, — одного корня. И я не позволю ни тому, ни другому разрушить тебя окончательно. Ты заслуживаешь большего, Талориан. Ты заслуживаешь быть счастливым.

Он медленно подошёл ко мне, не задумываясь снял с пальца проклятый перстень и положил его на каминную полку. Без него его рука выглядела голой, но свободной.

— Возможно, ты права, — тихо произнёс он. — Возможно, пришло время перестать прятаться.

И впервые за этот вечер, нет, за всё время нашего знакомства, он прикоснулся ко мне не из-за гнева или сделки, а по собственной воле. Его пальцы коснулись моей распухшей от пощёчины щеки с такой нежностью, что у меня перехватило дыхание.

Лёд начал таять.

И мы оба знали, что появление Сибиллы было не концом, а лишь началом новой, ещё более сложной битвы. Но теперь мы были готовы сражаться вместе.

Глава 26

Возвращение…

Воздух в поместье Фростхартов после отъезда Сибиллы был густым и тяжёлым, словно после бури. Несмотря на слова о готовности сражаться вместе, в доме поселилось напряжённое ожидание. Сибилла была не из тех, кто отступает, и её угроза витала в каждом уголке, как запах её навязчивых духов.

На следующее утро граф Талориан вызвал меня к себе в кабинет. Его лицо было серьёзным, но в глазах уже не было прежней бездонной пропасти. Возможно, все из-за того, что его перстень больше не сжимал его палец своей силой и черной магией…

— Сибилла не успокоится, — начал он без предисловий. — Её появление здесь — лишь разведка. Она будет действовать тоньше, и я не могу рисковать, пока не укреплю свои позиции. Ей не составит труда навредить тем, кто… кто мне дорог.

Он говорил о нас, о детях. Сердце ёкнуло от боли и мурашки прошлись табуном по коже. Но все же я понимала, что он прав.

— Что ты предлагаешь? — спросила я, уже догадываясь, что он сейчас мне скажет.

— Тебе и Флоре нужно уехать… ненадолго. Пока я не разберусь с этим. — Он подошёл к окну. — Поезжайте в вашу деревню. К бабушке. Это самое безопасное место. Сибилла не станет искать тебя там.

Мысль о разлуке с любимым графом сжала сердце ледяными тисками, но протестовать не было смысла. Он был прав. Я кивнула, с трудом сглотнув ком в горле.

— Хорошо.

Отъезд был стремительным и тихим, почти тайным. Талориан проводил нас до повозки. Его прощальный взгляд был красноречивее любых слов: в нём была и боль разлуки, и суровая решимость, и обещание. Он молча взял мою руку и на мгновение задержал её в своей. Его пальцы уже не были такими холодными, как и сердце.

Я наклонилась к нему и прикоснулась губами к его руке.

— Я буду скучать по вам, — прошептала и не дождавшись ответа, села в повозку. Опустила глаза, чтобы Талориан не увидел моих слез. Не нужно. Не сейчас.

Дорога в деревню показалась вечностью. Флора, сначала опечаленная расставанием с Эльвиной, понемногу оживала, с любопытством глядя на знакомые пейзажи. Для неё это было возвращение домой. К любимой бабушке.

Мы задержались в столице. Планировали провести там всего один день, но остались на неделю. Наверняка, бабушка сильно переживала, но знала, что с нами все будет хорошо. Ведьмы всегда выходят сухими из воды, поэтому она и не поехала за нами.

Бабушка встретила нас на пороге нашего старого, но такого крепкого и уютного дома, будто чувствовала наше приближение. Её мудрые глаза сразу увидели тревогу в моих.

— Входите, входите, мои пташки, — обняла она нас, и от запаха сушёных трав и печёных яблок на глаза навернулись предательские слёзы. Здесь, в этом тепле, вся ледяная роскошь поместья Фростхартов казалась сном.

Несколько дней пролетели в странной раздвоенности.

Тело было здесь, в привычных хлопотах: домашних делах, помощь бабушке, прогулки с Флорой по знакомым тропинкам. А сердце осталось там, в ледяных покоях, полных боли, которую я только начала отогревать. Я постоянно ловила себя на мысли, что жду стука копыт или звука почтового рожка.

Как-то раз я пошла в лес, чтобы поохотиться. Хоть еды было достаточно, но тело жаждало оборота. Я сильно скучала по своей второй сущности — пятнистой дикой кошке. И решила, что сегодня подходящий день, чтобы пробежаться по свежему снегу и почистить белоснежную шкурку.

Воздух был напоён ароматом хвои и влажной земли. Я погрузилась в воспоминания о Талориане, о том, как в его глазах наконец-то появилась жизнь, и не заметила, как забрела глубже обычного.

Возвращаясь к опушке, я увидела фигуру, стоявшую у калитки бабушкиного дома. Высокую, стройную женщину в простом, но изящном дорожном платье. Сердце на мгновение замерло: Сибилла? Но нет, силуэт был другим, более хрупким.

Я ускорила шаг и быстро обернулась в человека.

Женщина обернулась на мой шорох. И время остановилось.

Передо мной стояло моё собственное отражение, каким оно могло бы стать лет через двадцать. Те же глаза, тот же разрез губ, только её взгляд был измученным и полным такой неуверенной надежды, что стало больно дышать.

— Раэлла? — её голос дрогнул, прозвучав как эхо моего собственного.