Напарник обмену и возврату не подлежит (СИ). Страница 28
Ферра приподнялась в кресле, и доберман резко надавил на её плечо.
– Сидеть. Капо приказал не трогать тебя… пока что. Просто не рыпайся, Фея.
Под всполохи и грохот с экрана пара выстрелов в зале, казалось бы, могла остаться незамеченной. Выстрелы, один практически перекрыл другой, звучали даже не настолько эффектно, как в кино, куда тише и суше. Но от первого ряда вверх сначала медленно, а затем всё быстрее пошла человеческая волна. В зале включили свет, крики, скрип кресел, топот ног звучали по нарастающей. Зрители сначала повскакивали с мест, а теперь устремились к четырём выходам. Два нижних они успешно закупорили и поспешили к верхним.
– Не рыпайся, – повторил доберман.
Ферра не могла сидеть просто так. Рыпаться она не стала, просто шевельнула пальцами, переводя маг-ортезы на максимальное усиление. Небрежный жест – и добермана скрутило. Руки его оказались плотно прижаты к телу, голову пригнуло к коленям. Замкнув магический кокон и не заботясь о том, что человеку будет трудно не то что пошевелиться, но и дышать, Ферра побежала вниз прямо через ряды. Чем ниже, тем сильнее была волна и тем труднее было идти против неё! Люди толкали Эрманику, чуть не сбивали с ног. Уже у самой двери нижнего выхода она увидела спокойно стоявшего Чикко Де Ритта. На экране, выцветшие в ярком свете, передвигались актеры, там всё ещё шёл фильм, а прямо под ним лежало тело.
Но люди столпились не возле него, они кучкой скопились возле кого-то на переднем ряду. Ферра растолкала всех, походя заметив, что среди зевак ей попался под руку и сам Эрмес. Затем увидела его дочку в нарядном светлом платье-трапеции. На платье были следы крови, девушка рыдала – но, по-видимому, была цела. А на сиденье обнаружился по-настоящему раненый.
Ферра нетерпеливо сдёрнула правый маг-ортез, невзирая на то, что усилители суставов не желали расставаться с тонкими слабыми косточками и цеплялись миниатюрными крючками за кожу. Потом будут кровавые точки по всей руке… Но это были пустяки. Эрманика приложила обнажённую руку к холодному влажному лбу стажёра.
– Котёнок!
– Детектив, – улыбнулся паренёк. – Да не плачьте вы. Я ещё… живой.
– Он прикрыл меня и выстрелил, – сказала Орнелла, по-детски вытирая слёзы на лице.
– Эрмес, пусть ваши люди её уведут, – Ферра выпрямилась и огляделась, почти сразу встретившись глазами с волчьим взглядом Чикко.
Он задержал взгляд, криво усмехнулся и вышел – выход уже был почти свободен, все, кто хотел, спасся бегством. В двери кинозала входила полиция. Чикко даже столкнулся с кем-то плечом. Но не остановился. Кто посмел бы его задержать?
***
Эрманика подошла к шефу Солто уже после того, как героя дня увезли в больницу. Стая голодных журналистов разделилась на два косяка: один помчался за машиной медиков, другой принялся кружить вокруг Эрмеса Бруно и его дочери.
– В машину, – приказал актёру и Орнелле Солто.
– И куда? – коротко спросил Эрмес, когда, мигая и тревожно взрёвывая сиреной, служебный автомобиль шефа отчалил от кинотеатра.
– В аэропорт, пока шумиха не утихла, – резко сказала Ферра.
– Исключено, – взвился актёр, – у меня съёмки.
– Орнелла летит к матери. Если не боитесь остаться – летит одна, – сказала Ферра.
– Орнелла пусть летит хоть к чертям! – замахал руками Эрмес. – Но я больше всего боюсь, что фильм не состоится. Эта премьера вышла громкой, не то что тухлый предпоказ. Со стрельбой в конце премьера заслуживает звания лучшего шоу страны! Если новое кино не будет таким же взрывным…
– Теперь вы понимаете, почему я его ненавижу? – всхлипнула Орнелла на плече Ферры, так как обе женщины сидели на заднем сиденье шефской машины.
Эрманика неловко отодвинулась и подсунула девушке подушку, лежавшую наверху сиденья.
– Отцов не выбирают, – сказала она. – Впрочем, и матерей. Я бы спрятала вас у Лауры… Но там вас найдут, Орнелла.
– Но покидать страну незаконно, – сказал Солто, не отрывая взгляда от ночной дороги.
– Незаконно, – кивнула Ферра. – Но кто сказал, что она на самом деле покидает Ремию? Ваших полномочий, шеф, достаточно, чтобы проводить Орнеллу на ближайший рейс до Московии. Мы для вида даже подождём, пока самолёт поднимется в воздух. А затем случайные свидетели увидят, как аэропорт покидает Железная Фея.
– Что? – не понял Солто.
– Где-нибудь в туалете я поменяюсь с Орнеллой одеждой, – терпеливо сказала Ферра. Волосы легко спрятать под каким-нибудь платком или шляпой, ничего особенного. Перчатки ей надеть, мне рукава натянуть пониже – никто особо разглядывать не станет.
– Но ты не должна лететь ни в какую Московию, – заволновался шеф пуще прежнего.
– Смотрите на дорогу, – нервно посоветовал Эрмес.
– Я не полечу в Московию, я поеду на такси в Понто-Виэсту, – терпеливо сказала Ферра. – Из самолёта я потихоньку улизну, поверьте, я умею быть незаметной. Завтра утром придёт Дженна ди Маджио, а если не придёт, вы её отыщете. Скажете ей, что за её дело уже взялись и отправите в Понто-Виэсту.
– Предположим, – сказал Солто. – А что же дальше?
– Дальше вы повезёте Орнеллу в моей одежде к себе, шеф, и будете её оберегать до суда. А вы, кам Бруно, будете подтверждать перед всеми, что девушку вывезли в Московию. Вот тут можете и журналистов задействовать. А как уж вы будете делать новый фильм громким – это уже не забота полиции. Лучше всего, конечно, играть так, как вы умеете, и ещё лучше. И кстати, – тут она вытащила из кармана плаща открытку с портретом киноактёра. – Пожалуйста, оставьте автограф. У меня есть знакомый, который очень обрадуется такому подарку.
Эрмес обернулся, чтобы принять фото, и при этом посмотрел на Ферру, как на умалишённую.
– Вы ещё можете говорить об автографах, – упрекнул Солто.
– Всегда надо поддерживать любовь поклонников. Но если вы хотели мой автограф, кама Ферра, ни к чему было выдумывать знакомых, – сказал Эрмес.
– Я не ваша поклонница, – не сдержала смеха Эрманика. – А вот мой знакомый, Везунчик Мад Гервас, любит ваше творчество.
– Мад Гервас? Тот, который подсунул мне… мёртвую человеческую руку?! – завопил Эрмес.
– Он самый, – кивнула Ферра. – Он хотел украсть из чемодана галстук или носки, но не посмел.
Почему-то Бруно принял это как за просьбу, сдёрнул с шеи бордовый галстук-бабочку и, оставив на ней росчерк несмываемыми чернилами из новенькой ручки, передал Эрманике.
– Пусть будет счастлив, – сказал нервно, сглатывая слюну. – Скажите ему, я не держу на этого преступника зла.
– Он довольно безобидный… преступник, – хмыкнула Ферра, – в отличие от камы Канова.
Орнелла глухо зарыдала в подушку.
– Вы хотите услышать, что мне жалко ту девушку? Жалко! Мы не рассчитывали, что она умрёт, Лаура ведь осталась жива, – зло и глухо проговорила она. – Я раскаиваюсь, что выбрала… этот метод. Но Бруно всё равно заслуживает кары! Да! Кары!
Актёр шумно вздохнул, но промолчал. До аэропорта доехали в тишине. Однако, пока Эрманика и Ферра менялись одеждой в туалете, а шеф договаривался со службами аэропорта, он бдительно караулил дверь «дамской комнаты». После он сунул Эрманике увесистый бумажник.
– Я по-прежнему чувствую себя в долгу перед вами, кама Ферра. Теперь в ещё большем, – кротко произнёс он.
– Навестите Гатто в больнице, – ответила Эрманика.
– Это само собой. Но всё-таки деньги возьмите.
Она взяла, и не почувствовала ни малейших угрызений совести, хотя в бумажнике была крупная сумма. В конце концов, по вине Эрмеса пропали билеты на поезд в Понто-Виэсту, да и все выданные шефом на поездку деньги остались у Ферры дома.
Перед тем, как проследовать на борт самолёта в молочно-белом платье и чёрном шёлковом пальто Орнеллы, а также в шляпе и кашне Эрмеса, Эрманика подёргала за рукав Солто и сказала:
– Если Орнелла не доживёт до суда, я плакать не стану. Но лучше бы вам сохранить её жизнь, чтобы Де Ритта не праздновали победу.