Газлайтер. Том 34 (СИ). Страница 26

— Вы поступили нестандартно, шеф-даймё, — Генерал вулканов искренне восхищен, а не просто лобызает. Его мысли для меня прозрачны. — Нестандартно и умно. Сделать захватчика должником! Мы, японцы, терпеть не можем подарки, ведь они нас делают должниками!

— Даня! Я не поняла! — между тем Светка надула губки, к счастью, только на ментальном уровне. Внешне ее фейс, покрытый белой пудрой, невозмутим и прекрасен. — Почему этот противный японец уступил нам свое место?

— А я знаю! Даня его обязал своим жестом! — вставляет Ленка умным тоном. — И все это видели!

— Действительно, Хаято повёл себя так не по доброй воле, а потому что у него не осталось выбора, — киваю. — Все видели, как я «великодушно» уступил ему своё место, фактически выставив его в положении нуждающегося. Для японской аристократии это очевидный сигнал: теперь он мой должник. Поэтому Хаято и поспешил «уравновесить» ситуацию, притворившись, будто тоже сделал мне дар, чтобы хоть равнозначно компенсировать мой шаг.

— Ого! — поразилась бывшая Соколова. — Как у японцев все сложно! Какие-то долги не из чего… Быстрее бы ты, Даня, забрал Рю но Сиро себе и стал полновластным королем в Тихом океане.

— Светлана Дмитриевна, Япония все равно останется нашим соседом, — напоминаю. — А для королевы хорошо бы знать обычаи соседнего государства.

— Ну вот… — досадно вздохнула блондинка.

Взгляд Хаято злой, напряжённый, он не может скрыть раздражения из-за того, что его расчёт унизить меня не удался. Зато теперь я точно знаю, кто мой недоброжелатель. Японский высокопоставленный чиновник из знатного рода Хаято.

Начинается обед. И уже с первых минут наступают новые подставы. Слуги, явно подбитые Хаято, подносят нам чашки с напитками, наполненные доверху, так что жидкость буквально колышется на краях. Достаточно малейшего неловкого движения, чтобы всё пролилось на одежду или на пол, выставив нас неряхами перед двором. Палочки для еды подсовывают такие, что сломаются при малейшем нажатии. Стоит взять ими кусочек рыбы или креветку, и всё упадет обратно на стол или на татами. Для японцев это настоящий позор — потеря лица, после которого можно хоть сразу уходить.

Система ловушек продуманная, и видно, что Хаято не понадеялся на что-то одно, а решил бить скопом, добиваясь моего конфуза.

Но все эти хитрости я замечаю сразу и предупреждаю спутниц. Напитки первыми за всех девушек принимает Гепара. Её мутантская, гепардовая ловкость. Она легко удерживает полные чашки, делает аккуратный глоток и с тем же спокойствием передаёт их дальше жёнам.

Я же сам беру свою чашку. У меня есть легионер-оборотень, и его ловкость очень кстати.

С палочками действую ещё проще. На подносе лежит несколько комплектов. Я беру три других — более качественных, крепких, и использую только их, оставив ломкие в стороне. Жёны, по моему ментальному приказу, берут те палочки, которые я указываю.

В итоге гастрономическая подстава Хаято срывается, и мы наслаждаемся эхо-маки.

Император произносит:

— Начинайте ритуал.

Двое слуг приносят огромный деревянный ящик, в котором ощущается сознание рептилии. Его ставят набок у ковра, затем снимают крышку. Изнутри, с тихим шипением, выползает аномальная змея — тоё. Длиной в три метра, толстая, как бицепс Ледзора, в крепкой бронированной чешуе. Змея неядовитая, но своими кольцами удавит и телёнка. К спине змеи привязан длинный бумажный свиток. По обычаю она должна проползти по залу к окну, уползти в сад и таким немудреным образом отправить послание духам предков японских аристократов.

Но всё идёт не по плану. Змея сворачивает и вместо окна, под которым ей уже приготовили лакомство в виде мышек, ползёт к столу. Причём её взгляд упирается прямо в меня, видимо, я ей понравился.

— Не ты первая чешуйка, которой я приглянулся, — вздыхаю.

Вообще змея ментально запрограммированная. Обычная закладка наверняка подразумевала, что змея уползёт в окно. Но кто-то вмешался в подготовку чешуйчатой и натравил её на иностранца-даймё. И теперь у меня дилемма. Вот сейчас эта любительница обнимашек приползёт ко мне, и что делать? Боевую магию применять нельзя — это будет воспринято как оскорбление Императора и его праздника. Меч доставать тоже нельзя, любое резкое действие сразу превратится в скандал. Нужно действовать иначе и очень тонко, как обычно.

— Шеф-даймё, прости, — вздыхает Генерал Вулканов. Он тоже догадался, что змея не сама по себе свернула с дороги.

— Да я уже понял, что ты только по поклонам, — отмахиваюсь от легионера.

Между тем сами аристократы с интересом смотрят, куда же ползёт тоё.

Я же решаю, что хватит в моей жизни «чешуек». Через Ломтика подкидываю в кимоно Хаято мышей, которых держали в клетке в саду, чтобы порадовать справившуюся с миссией длиннохвостую.

Хаято вздрагивает, дёргается и тут же вскакивает. Из его рукавов прямо на стол начинают сыпаться мыши, разбегаться в разные стороны. Пищат женщины, аристократы пытаются сохранить спокойствие, но на лицах у всех сдержанное недоумение.

А змея продолжает ползти, уже ускоряясь, прямо к столу. Мышки явно прибавили ей рвения.

Император резко поднимает руку и спрашивает громко:

— Хаято! Ты зачем взял на обед мышей? Чтобы привлечь змею? Так ты хотел показать, что духи тебя любят? — с улыбкой спрашивает монарх, явно подшучивая над сановником. И аристократы незамедлительно смеются.

Хаято, побледнев, начинает оправдываться:

— Нет, Император, нет! Это не я… мне подкинули этих мышей!

Император бросает, не поверив:

— Тогда возьми змею духов и отведи её к нашим предкам.

Хаято бледнеет ещё сильнее. Но отказаться он не может. Магию использовать ему запрещено, как и всем, меч тоже доставать нельзя. Стиснув зубы, он бросает на меня взгляд, полный ненависти, и подходит к змее. Та извивается, обвивает его руки и грудь, давит. Ему удаётся удержать её — маг он не слабый, но действовать всерьёз не решается, слишком велик риск нарушить ритуал.

Обвитый змеей, кряхтя, он уносит её к окну медленным шагом, но видно, что силы утекают, дыхание сбивается. В зале повисла напряжённая тишина. Все следят, как высокопоставленный Хаято позорится.

Я не удерживаюсь и через Ломтика делаю крохотное вмешательство: пол под ногами Хаято щенок поливает маслом. Достаточно, чтобы чиновник оступился. И вот он подскальзывается, теряет равновесие и вместе со змеёй вываливается в открытое окно. С грохотом катится вниз по ступеням пожарной лестницы.

Император произносит негромко, едва заметно усмехнувшись:

— Кажется, Хаято тоже решил отправиться к духам.

Весь зал разражается смехом. Смеются все, кроме племянника Хаято. Тот сидит, не двигаясь, и бросает на меня взгляд, полный ненависти и ярости. Кажется, его самурайский пучок аж дымится.

Ритуал заканчивается, Император поднимается со своего места и в сопровождении слуг удаляется. Его уход означает перемену в атмосфере — в зале начинается время досуга. Аристократы теперь могут свободно перемещаться по помещению, группами или парами подходить друг к другу, обмениваться фразами, переговариваться. Всё, конечно, строго в рамках этикета: ни громкого смеха, ни лишних движений, только вежливые поклоны и сохранение дистанции. Но все равно у всех словно развязались руки.

Ко мне подходит Ода Нобунага. Даймё в приветствии склоняет голову и говорит с уважением:

— Ловко. Очень ловко устроено, даймё, — показывает он акцентом, что догадался о моем противостоянии с Хаято.

— Даймё, как у нас говорится: долг платежом красен.

Мы отходим к окну и смотрим на луну, к которой и должна была уползти змея. Улицу вдруг закрывает собой младший Хаято с будто бы парализованным лицом — это он пытается сдержать злобную гримасу. Он подходит слишком близко, явно забыв о приличиях, и бросает сквозь зубы:

— Мыши не сами собой завелись в халате моего достопочтенного дяди. Только иностранец поступил бы так бессчестно!

— Зря вы меня обвинили в бессчестии.