Ведунья для Повелителя бурь. Венок Грозы. Страница 4

– Силою утренней, силою чистой, влагу храните, поля защитите, – шептала я.

Каждая капелька была драгоценной. Вода из собранной росы была холодной, но не ледяной. В ней чувствовалась живая сила земли, еще не тронутая черной порчей.

Осиновые прутья потемнели от влаги, набухли. Солнце поднималось все выше, и я поспешила закончить работу. Теперь оставалось только пройти вдоль полей и распределить осину более-менее равномерно, чтобы защита накрыла как можно больше.

Вернувшись в дом, я нарочно громко хлопнула дверью и принялась греметь котелками. Мне даже готовить, в общем-то, не надо было: каша с вечера оставалась.

Но недовольство непрошеным гостем, который даже мешок свой обратно затащил, перевесило. Я с шумом достала из печи чугунок, со звоном поставила на стол глиняную миску, стуча ложкой о край горшка.

– Что за грохот? – недовольно пробурчал Яромир, приподнимаясь на локте.

– А что, мне в собственном доме на цыпочках ходить? – спокойно сказала я, нарочно еще громче стукнув горшком о полку. – Не нравится шум – есть дорога на все четыре стороны.

Он сел, потирая затылок, и покосился на меня с кривой усмешкой.

– Мог бы и поспать еще, – проворчал он. – Солнце-то едва встало.

– Работящие люди с петухами встают! – резко ответила я. – В лесу, например, под дубом можешь спать хоть до вечерней зари.

Он усмехнулся, но в глазах полыхнуло.

– Острый язычок, – заметил он. – Только вот беда – официально я тут по делу. И право на кров имею. Хочешь не хочешь, а терпи.

– Кров – это сарай! – я ткнула деревянной ложкой в сторону двора. – Вон, сенник видел? Там и спи!

Тут он не выдержал и поднялся, снова возвышаясь надо мной, словно пытаясь задавить своим влиянием. Да только не на ту напал.

Мы стояли, сверкая друг на друга глазами, как два петуха перед дракой. И, может, долго бы так стояли, если бы не раздался громкий стук в калитку.

– Ясна! – женский голос, полный отчаяния и страха, заставил меня вздрогнуть. – Помоги, Ясна!

Я поджала губы, послала мысленно недобрый взгляд Яромиру с посылом: «Не до тебя сейчас, но к разговору мы ещё вернемся!» – и выскочила на улицу.

– Ясна, помоги, – повторила женщина в поношенном, но аккуратном сарафане. – С ночи сын в горячке лежит, ничего не помогает. К Аграфене пошла, а она со двора погнала, говорит, что духи выбрали его, чтобы забрать. Говорит, их он.

Сердце сжалось от жалости к женщине и больному ребенку и злости на бабку. Не может она знать, что ребенка духи забрать хотят. Да и не забирают они детей без вины и без сильной надобности.

– Помоги, Яснушка, – она упала в ноги мне. – Ты дочери кузнеца помогла… Не оставь меня. Век должна буду, что хочешь сделаю.

– Да ничего мне не надо, – ответила я, – веди к сыну, смотреть буду.

Я задержалась, только чтобы выкопать в огороде кустик мяты, и мы пошли в самый дальний домик на другом конце деревни. Малец лежал, весь мокрый от пота и бледный, его явно мучили кошмары, от которых он пытался сбежать, но горячка насылала их все сильнее.

Опять мне в лес надо было, чтобы собрать травы. И поля защитить. И…

Я возвращалась домой и не знала, как мне разорваться. Что сделать первым, потому что и то, и другое требовало и сил, и времени.

– Уезжай, девка, – раздалось прямо передо мной, я даже вздрогнула.

Бабка Аграфена выросла на моем пути словно из ниоткуда.

– Уезжай, пока цела.

Глава 5

Аграфена нависала надо мной, опираясь на узловатую палку. В ее глазах не было ни капли старческой немощи – они горели каким-то недобрым огнем, а морщинистое лицо исказила злобная усмешка.

– Не место тебе здесь, городская, – продолжила она прищуриваясь. – Земля наша тебя не принимает. Видишь, как все плохо стало, как только ты появилась?

Я сжала пальцами подол платья. Чепуха! Когда я приехала, первым делом услышала стон растений и заметила болезнь земли.

– Что вы врете-то?

– Правду говорю! – она ткнула в меня скрюченным пальцем. – И каждый в этой деревне мне поверит. Беду ты принесла! Порчу на землю навела своими столичными штучками! Детей морить начала!

Во мне вскипело негодование:

– Я детей лечу! – возмутилась я. – А вы мать больного ребенка прогнали! И вообще, отойдите с дороги, я спешу!

Я попыталась обойти ее, но Аграфена шустро перекрыла мне дорогу и расхохоталась. Звук был такой мерзкий, что по спине пробежали мурашки.

– Лечишь? Да ты их к смерти готовишь! Жертвы нужны темным силам, а ты их поставляешь! – она наклонилась ближе, и от нее пахнуло чем-то тухлым.

У меня перехватило дыхание, а я ясно почувствовала, что не из ниоткуда были взяты эти слова. Не зря Аграфена упомянула жертвы и темные силы.

– Уезжай, пока жива, – теперь в голосе бабки звучала открытая угроза.

Я хотела ей что-то возразить, да только смотрела в ее тусклые, словно покрытые толстым слоем пыли глаза, не в силах отвести взгляд. Аграфена даже не шептала ничего, но я отчетливо чувствовала, как холод окутывает мою грудь.

Внезапно рядом раздался звук тяжелых шагов, и знакомый голос прогремел:

– Эй! Что тут происходит?

Яромир стоял неподалеку, держа в руках новый топорик, видимо, ходил к кузнецу за ножом, но решил еще и его прихватить. Его лицо было мрачным, а в глазах плясали опасные огоньки.

Аграфены тут же отвела глаза, и я смогла пошевелиться.

– А, и ты, чужак, здесь, – проворчала бабка, но от Яромира начала пятиться. – Шел бы ты со своими тайнами прочь, не мешал мне.

– Я на хозяина своего работаю, – холодно ответил он, подходя ближе. – Что он скажет, то я и делаю. А он сказал здесь осмотреться. Ступай к своим делам, бабка, хватит пугать. И без тебя пуганные.

Аграфена что-то недовольно пробурчала себе под нос, но отступила. Напоследок она кинула на меня такой взгляд, что я поежилась.

– Запомни мои слова, городская. Уедешь сама – живая будешь. Нет – заберет тебя лес.

Она обошла меня, зашла в свою калитку да скрылась в доме. И только после этого на улице послышались людские голоса.

– Что это было? – спросил Яромир, оглядывая меня с головы до ног.

– Сама хотела бы знать, – честно призналась я, потирая руки – они все еще были холодными.

Вовремя лесник появился. Да только скажи я кому из местных – не послушает меня никто, не поверит.

Яромир пожал плечами, но я заметила, как внимательно он смотрел в ту сторону, куда ушла Аграфена.

– Сначала придумают, а потом боятся, – сказал он наконец.

– Ты не веришь в духов, помню, – устало ответила я. – Но верь – не верь, а здесь действительно что-то очень плохое происходит.

– Я уже говорил, что это плохое – летняя засуха, – Яромир хмыкает. – И не всегда это бывает плохо.

Я только бросила на него взгляд. Что-то было в его выражении лица, что не понравилось мне: я не понимала, что у него на уме, а тем более на уме у его хозяина, кем бы он ни был.

Мне нужно было в лес – собирать травы для больного ребенка. И времени оставалось все меньше. Леснику – туда же, территорию осматривать.

Поэтому шли мы вместе по тропинке молча, каждый думая о своем. Я старалась прислушаться к шепоту деревьев, но они были встревожены и говорили невнятно. Травы вообще еле слышно стонали. А мне надо было быстрее в лес попасть, чтобы собрать все.

Яромир шагал рядом, как будто свысока рассматривая небогатую деревеньку.

– Зачем ты за мной пошел? – наконец не выдержала я.

– Не за тобой, а в лес. Работа у меня такая, – пожал плечами Яромир. – А ты что, против компании?

– Против твоей – да, – честно ответила я, но почему-то без прежней злости.

Он усмехнулся, и я неожиданно заметила, как эта спокойная усмешка поменяла его лицо. Оно стало не таким надменным, а… привлекательным. Я поспешно отвела взгляд.

– Не такая уж я и плохая компания, – заметил он. – Смотри, от Аграфены защитил.

– Защитил, – буркнула я. – Сама бы справилась.