Брось мне вызов!. Страница 7

Я вижу, что он плевать на нее хотел. Он читается легко, как открытая книга; это странно, но, может, у нас есть какая-то связь?

Девушка уходит, покачивая бедрами.

– Ты спал с ней? – будничным тоном спрашиваю я.

– Пару раз в том году, – пожимает плечами тот.

А, вот оно как.

– Самый обычный плейбой.

– Я был в серьезных отношениях.

Суживаю глаза и едко комментирую:

– Правда? И сколько длились самые долгие из них?

– В старшей школе встречался с одной милой девушкой год, – его голос обрывается. – Потом кое-что случилось, и я уехал в Уэйлон. Теперь моя муза – футбол.

– А тебе не бывает одиноко?

Он уставляется на меня.

– Становится похоже на интервью.

– Да мне вообще все равно, – вру я. На самом деле мне дико хочется узнать его получше.

Футболист невесело усмехается.

– Просто я знаю, «та самая» девушка или нет. Она той самой не была.

– «Та самая»? Ладно…

– Ну та, от которой сердце начинает бешено биться каждый раз, когда она заходит в комнату.

Он смотрит на меня так пристально, что я забываю, как дышать.

Он имеет в виду меня?

Не глупи.

В класс наконец заходит преподаватель; лекция начинается, поэтому я достаю айпад и перехожу на сайт университета.

Стараюсь не обращать внимания на то, что Маверик сидит совсем рядом и его нога иногда касается моей… Я напоминаю себе, что интерес в заносчивом футболисте – это последнее, что мне нужно.

Глава 4

Маверик

Снова тот же сон. Я пытаюсь проснуться, но безуспешно.

Может, хоть теперь концовка будет другой?

По крыше машины барабанит дождь, по радио надрываются Def Leppard. Старый фургончик, управляемый моим отцом, едет по дороге. Мать кричит на него, ее рот двигается, но не издает ни звука, будто мой мозг заглушает ее слова. Я смотрю на сестренку и сжимаю ее руку. Она напугана, я должен защитить ее.

Страх липко ползет по позвоночнику, когда грузовик проезжает мимо нас с оглушающим ревом гудка. Мы едем слишком быстро.

Уже скоро.

Мое тело напрягается в ожидании.

Еще один поворот, и…

Мне нужно это остановить.

Я кричу отцу, чтобы он сбавил скорость.

Кричу на мать, чтобы та заткнулась.

Но каждый раз я делаю это слишком поздно.

По дороге бредет лось. Он поворачивает голову и его встречает свет наших фар.

Отвратительный металлический звук, словно консервная банка сжалась вокруг куска мяса. За ним следует удушающая тишина и дым. Я ужасаюсь запаху нефти и газа: мне семнадцать, но я видел достаточно фильмов, чтобы знать, что машины взрываются. Может, было бы лучше, если бы она взорвалась, думаю я во сне. Если бы мы все умерли, все было бы нормально.

Нет, говорю я себе. Выбирайся. Живи.

Дотрагиваюсь до собственной кожи, ощущая на ней осколки стекла. Пальцы все в крови. С трудом выбираюсь из машины, которая превратилась в груду искореженного металла. Мать лежит на тротуаре, ее конечности неестественно вывернуты.

Я слышу хныканье. Нахожу и бросаюсь к Рэйвен; она лежит, как сломанная кукла. Когда я переворачиваю сестренку на спину, ее глаза закрыты.

Боже, пусть это прекратится. Пожалуйста!

Я просыпаюсь, подскакивая на кровати. Все тело мокрое от пота. Пропускаю руки через волосы и бросаю взгляд на часы: пять часов утра. Тяжело вздыхаю. После такого кошмара я ни за что не усну.

Дверь в спальню открывается, и ко мне заходит Райкер, мой сосед и лучший друг. Мы живем в комплексе Берд Холл, это общежитие спортсменов. Он смотрит на меня красными, заспанными глазами.

– Чел? Все нормально? Ты метался в кровати, как бешеный.

Я устало провожу рукой по лицу и вылезаю из кровати. Сердце бьется в ненормальном ритме.

– Да все то же самое.

– Авария? – Райкер облокачивается о дверной косяк и встревоженно смотрит на меня.

Он наш квотербек, большой парень с золотым сердцем. Он знает, какое отвратительное детство у меня было.

– Каждый февраль одно и то же, – киваю я. – Все кажется таким реалистичным, и я хочу предотвратить аварию, но не могу.

Друг кивает, изучая мое лицо.

– К тому же ты волнуешься о Рэйвен. Твоему отцу пора взять себя в руки.

Я стискиваю зубы. Одна лишь мысль об отце заставляет мою кровь кипеть от гнева. Он снова потерял работу, на этот раз механика.

– Как она? – спрашивает Райкер.

– Держится изо всех сил.

Он вздыхает. Я знаю, что он хочет сказать.

– Ты ездишь к ней каждый день, это же так выматывает. Вчера ты вернулся только к полуночи. Нужно выбирать между ней и футболом.

– У меня нет выбора, – сухо отвечаю я.

Из-за аварии у моей сестренки черепно-мозговая травма. У нее отказала правая нога, имеются речевые и когнитивные нарушения и эмоциональные всплески. Мне становится плохо, когда я думаю о всем, чего она лишилась.

И чего лишился я.

Последние пару недель Рэйвен временно оставалась с отцом, потому что мы забрали ее из государственного интерната, где она жила после аварии. С того момента прошло уже три года.

Мне никогда не нравился тот интернат: в нем крохотные комнатки и пахнет смертью. Несколько недель назад у сестренки стали появляться синяки; я не стал ничего спрашивать и просто забрал ее как можно быстрее. Отвез к отцу, но она не может вечно жить в его трейлере – девочке нужна стабильность и ежедневный медицинский уход, а по ее инвалидности ей полагается осмотр лишь три раза в неделю.

К сожалению, о насильственном отношении я узнал уже после того, как подписал документы, подтверждающие, что в этом году я не отбираюсь в драфт. Теперь нужно ждать следующего.

– Поговори с тренером Элом, вдруг он сможет помочь, – Райкер повторяет это раз за разом, но он ничего не понимает. Как и все остальные.

– Чем он мне поможет? – я начинаю раздражаться. – Поедет к моему отцу в трейлер и приготовит ужин? Поможет сестренке залезть в душ? Уложит спать? Давай без этой херни, а? Мне нужны деньги, и мне не поможет ни футбол, ни Уэйлон, потому что это было бы нарушением правил Национальной ассоциации студенческого спорта. Мне нельзя принимать материальную помощь, помнишь? Тренер не может даже шоколадный батончик мне купить. Если они что-нибудь заподозрят, я мигом вылечу из Национальной футбольной лиги. Таковы правила.

– Дурацкие правила, – бурчит Райкер. – Не будь ты таким отменным игроком…

Да знаю я.

– Все в порядке. Разберусь, – с напускным энтузиазмом отвечаю я. Показываю другу кулаки, все красные от того, что я упражнялся с грушей для битья в фитнес-зале Карсона. Это внеуниверситетское здание, куда я хожу за дополнительным кардио. – Мне есть где выпускать злость.

Тот мотает головой.

– В это время года ты всегда сам не свой. Слушай, иди переспи с кем-нибудь или позови ту девчонку на свидание.

– Какую девчонку?

Он смотрит на меня взглядом типа «ты сейчас серьезно?».

– Дурака из себя не строй.

Вместо ответа я достаю носки и надеваю их, пока друг наблюдает за мной, как курица-наседка.

– И нам нужно поговорить насчет этого твоего боя. Честно, меня это очень беспокоит, – он снижает тон, чтобы очередная девушка в его спальне нас не услышала.

Я замираю. На прошлой неделе я рассказал ему, что Лесли Брок, владелец казино, видел меня в тренажерке, где я участвую в спаррингах. Он предложил мне фиксированную ставку за бой с другим университетским футболистом в его казино. Никто ничего не узнает, а денег спокойно хватит на обеспечение Рэйвен.

– Если кто-то узнает, вот тогда твоей карьере конец. Помнишь Майкла Вика? Он отправился в тюрьму за организацию собачьих боев.

Я издаю раздраженный стон. Мы уже об этом говорили.

– Никто меня не посадит. Вик проворачивал сделку стоимостью в миллион, увлекался незаконными азартными играми и убивал собак, которые не хотели бороться. Я таким не занимаюсь. Всего-то буду драться за деньги.