Егерь. Системный зверолов (СИ). Страница 19

Но что тогда делать? Приручить её?

Мысль вспыхнула, как искра в сухой траве, и я невольно сжал кулаки.

Это был бы шанс! Первый питомец, да ещё такой!

Если я смогу её подчинить, это не только разблокирует этот чёртов «Звериный кодекс»… Но как? Я посмотрел на свои руки, на красные татуировки, что вились по запястьям, едва заметно пульсируя. Как их использовать?

Была и ещё одна проблема. Держать её взаперти долго не получится. Ей нужна еда, вода, возможно место, где она не будет чувствовать себя загнанной. А я даже не знаю, как подступиться к такому зверю.

Прижал ухо к двери, прислушавшись.

Тишина.

Ни рыка, ни скрежета когтей, ни ударов о стены. Странно. Эта кошка только что готова была броситься, а теперь затихла. Я стиснул зубы, чувствуя, как напряжение сковывает плечи. Открывать дверь — себе дороже. Один удар этих зелёных когтей, и я мёртв.

Но оставлять её там без присмотра тоже нельзя. Если вырвется, то натворит дел… Почему она пришла сюда, в мастерскую? Из-за того, что наше хозяйство на отшибе, подальше от людей? Пряталась здесь?

Я отошёл от двери, стараясь двигаться тихо, чтобы не спровоцировать зверя. Надо было проверить мастерскую снаружи, убедиться, что кошка надёжно заперта. Обошёл постройку, внимательно оглядывая стены. Доски были старыми, местами потрескавшимися, но в целом крепкими.

Присел на корточки у основания мастерской, где заметил узкую щель между досками — сантиметров двадцать в длину и шириной с палец. Она была небольшой, но достаточно коварной: если кошка начнёт скрести, то, учитывая её силу, щель могла превратиться в полноценный лаз за пару часов.

Провёл пальцами по краю доски, ощущая влажную, слегка подгнившую древесину, которая крошилась под ногтем. Сердце стукнуло быстрее — выпускать эту тварь наружу нельзя, но и тревожить её, стуча молотком или вбивая гвозди, было бы глупо.

Надо заделать, но тихо. Задумавшись, потёр подбородок. Оглядел двор в поисках чего-то подходящего. Взгляд зацепился за кучу земли у огорода, где Ольга копала грядки. Земля была влажной, глинистой, плотной — то, что нужно.

Направился к огороду — у колодца стояла старая потрескавшаяся бадья, и рядом с ней лежала куча глины. Я присел, зачерпнул горсть — она была холодной, липкой, с мелкими комочками, которые крошились между пальцами. Это лучше, чем стучать гвоздями. Набрал полную пригоршню и вернулся к мастерской.

Присев у щели, аккуратно начал втирать глину в зазор между досками. Скрыть щель от глаз хищника, и он не полезет.

Пальцы скользили по влажной поверхности, и я старался не давить слишком сильно, чтобы не издать ни звука. Глина ложилась плотно, заполняя щель, как тесто в форму. Я размазывал её большим пальцем — она прилипала к древесине, закупоривая проход. Работал медленно, прислушиваясь к тишине. Кошка не рычала, не скреблась — это успокаивало, но я всё равно держался настороже. Закончив, провёл пальцем по замазанной щели — глина держалась крепко, а поверхность была гладкой, почти незаметной.

Поднялся, прошёл к колодцу и тщательно вымыл руки. Теперь мои мысли двинулись в другом направлении. Если я хочу попытаться приручить зверя, то нужно хотя бы понять, как это делать. Возможно, нужен зрительный контакт? Или добиться расположения и покормить?

Я обошёл мастерскую ещё раз, проверяя другие стены. У задней, где доски были прибиты реже, я заметил ещё одну щель между двумя досками, чуть шире пальца. Но на этот раз она была высоко, начиналась на уровне моих глаз.

Через неё я смог заметить движение внутри. Замер, прищурился и увидел в темноте жёлтые глаза. Они смотрели прямо на меня, неподвижные, но полные силы, будто зверь знал, что я здесь, и оценивал меня. По спине пробежали мурашки от какого-то странного волнения. Ощущение, которое я раньше не испытывал. Что это за чувство?

Эти глаза были не просто звериными — в них была глубина, словно кошка пыталась понять, кто я такой и что мне нужно.

Стоп-стоп-стоп, что это такое⁈

Я ощутил, как татуировки на запястьях начали гореть.

— СССсссссс, — тихое шипение сорвалось с моих губ.

Тёплое, глубокое, почти живое, чувство — будто кто-то разжёг внутри меня огонь.

Посмотрел на руки, и красные, как свежая кровь, узоры, запульсировали ярче. Я чувствовал, как сила течёт по венам, горячая, бурлящая, но… неполная. Она была, как река, которая только начинает разливаться, но ещё не может снести всё на своём пути. Стиснул кулаки, ощущая, как кожа натянулась на костяшках…

Внезапное ясное знание сформировалось в голове — эта кошка мне не по зубам. Не сейчас.

Сила татуировок была реальной, я чувствовал её, как ток, бегущий по проводам. Но её было слишком мало, чтобы подчинить такого зверя. Это как пытаться удержать бурю в ладонях — она просто вырвется и раздавит тебя.

Отступил от щели, чувствуя, как сердце колотится быстрее.

— Чёрт, этот зверь слишком серьёзен. Я не готов.

Но мысль о том, чтобы приручить её, не отпускала. Если смогу… если найду способ… Это изменит всё. Барут, конечно, вряд ли будет доволен, но он ведь сам не справился с ней. Он вообще должен будет радоваться, если я возьму её под контроль. И вряд ли кто-то осмелится убить прирученного зверя Зверолова. В памяти Макса ясно значилось — трогать чьих-то зверей запрещено. По крайней мере официально…

Я покачал головой — нет, сейчас рано думать о том, чтобы обуздать кошку.

Поэтому отошёл от мастерской, вытирая пот со лба рукавом. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в багровый цвет, и воздух стал прохладнее, но всё ещё пах травой и речной сыростью.

Ноги гудели, спина ныла, а руки дрожали после всей этой возни. В голове крутилась мысль: хватит на сегодня. Если хочу завтра продолжить — разобраться с кошкой, горностаем, кодексом, — надо отдохнуть. Будь я собой, даже не заметил бы этой нагрузки, но это тело не привыкло к такому труду.

Каждый шаг отдавался в мышцах, словно я весь день ворочал брёвна. Кошка в мастерской потерпит — никуда она не денется, крепкий засов не даст ей вырваться. А мне нужны силы, чтобы завтра не свалиться с ног.

Я поплёлся к дому, чувствуя, как холодный вечерний воздух щиплет кожу. Внутри было темно, Ольга ещё не вернулась с полей, и я был этому рад. Не придётся объяснять, почему выгляжу, как после битвы с медведем.

Плюхнулся на кровать, не раздеваясь, ощущая, как деревянная рама скрипит под весом.

Фух, я и вправду очень утомился. А завтра предстоит сделать ещё больше.

Время теперь играет против меня. Кошка не может сидеть в мастерской вечно.

Может стоит как-то расположить её к себе? Я фыркнул, представляя, как протягиваю руку к этим зелёным когтям и жёлтым глазам. Но даже если я не могу её приручить, оставить её голодной — не выход. Голодный зверь — злой зверь, а злить её ещё больше я не собирался. Ей нужно что-то, чтобы она не чувствовала себя загнанной в угол. Покормить её — это минимум, что я могу сделать, чтобы выиграть время.

Мясо. Вот что ей нужно. Что-то сытное, чтобы унять её голод. Но забирать у Ольги и без того небольшое количество такого дорого продукта — нет, не выход.

Эта кошка явно походила на тигра, пусть и меньших размеров. А в дикой природе они едят рыбу, если она доступна, хотя это не основа их рациона. Запах свежей рыбы, скорее всего, привлечёт её внимание, так как хищники легко реагируют на сильные запахи.

Пахнущая сеном подушка приняла голову, и я провалился в сон, не успев даже подумать о чём-то ещё.

Утро встретило меня мягким светом, пробивающимся через щели в ставнях. Я потянулся, чувствуя, как мышцы всё ещё ноют, но голова была ясной. Мамы уже не было — она, как всегда, ушла на поля очень рано.

На столе стояла глиняная миска, заботливо прикрытая чистой тряпицей. Я приподнял ткань и улыбнулся: тушёные овощи — ломти кабачка, моркови и репы, приправленные зеленью и щепоткой соли, ещё тёплые. Рядом лежал кусок ржаного хлеба, чуть подсохший, но всё ещё мягкий внутри.