Егерь. Системный зверолов (СИ). Страница 11

— Да что вы заладили одно по одному. Не больной он. Мы что, это будем обсуждать, Ганус?

Алхимик замер на секунду, затем махнул рукой и склонился над парнем.

— Яд в ранах, видишь? Я пробовал мазь из лунного корня, пробовал из звёздной травы и даже порошок из клыка хорька второй ступени! Ничего не берёт. Остался один вариант — огнежар. Надо выжечь заразу изнутри, иначе он не протянет и часа. Кошка какая-то редкая, выловили в глубине лесов для Барута за бешеные деньги!

— Похоже ещё и своенравная, — пробормотал Стёпка, стоявший рядом.

Я стоял и впитывал каждое слово. Огнежар? Память Макса молчала, но уже понятно, что это какая-то редкая трава, раз алхимик говорит о ней с такой серьёзностью.

Перевёл взгляд на Барута и напряг память Макса. Она, как заржавевший механизм, медленно провернулась.

Барут был другом детства. Парень богатый, из тех, чьи родители могли купить полдеревни. Конечно, потом, когда пацаны стали старше, их дороги разошлись, но Барут всегда с неприязнью относился к социальному неравенству этой деревни.

Жизнь просто у всех развивалась по-разному и со временем у них не осталось общих интересов. Уже когда трагедия приключилась с отцом Макса, они почти не виделись.

Но Барут многое знал, уже прошёл обряд! Был в столице на обучении! Он точно мог рассказать о питомцах и не только. Да и чувствую эмоции Макса, в теле которого оказался. Не родные ощущения, но жалость вполне реальная.

И как-то это не билось с его «поступком».

Если Барут выживет, он может стать полезным. Очень полезным. В груди загорелся азарт — этот парень мог бы рассказать, как работает этот мир, как работает укрощение. Пусть у него татуировки зелёные, но ведь в столице он что-то узнал?

Но сейчас он лежал, хрипя, и каждая минута была на счету.

Ирма, стоя у стола, склонилась над Барутом, её цепкие пальцы быстро ощупали края ран. Она принюхалась, будто собака, и её лицо помрачнело. Бабка выпрямилась и посмотрела на алхимика, её голос был резким, как удар хлыста:

— Огнежар? Ты в своём уме, Ганус? У меня его всего два, за столько-то лет! Это не просто трава, её в лесу искать — только в опасной зоне, да у огненных разломов каких-то! И с чего мне на парня это тратить, что у меня, своей родни нет, если что случится?

— Родители этого парня заплатят, — прошипела Виола. — Упрямая старуха, нельзя чтобы этот парень умер в дуэли со мной! Что мне дедушке говорить?

— А это уже твоя проблема! Я что, одна травница? Так, а ну-ка давайте-ка кыш! — Ирма вдруг прошла к двери, открыла её и вытолкала Виолу за дверь. — Будет мне ещё указывать, пигалица!

— Я всё дедушке расскажу! — послышался возмущенный голос девушки.

— Обязательно расскажи! Послушаю, что он скажет, ха-ха, — проскрипела Ирма, хлопая дверью, за которой стояли зеваки.

Послышался рассерженный удар в дверь, но Виола не рискнула заходить снова. Я мысленно ухмыльнулся — бабка мне определённо нравилась. Вот только причитает, когда парень умирает!

Похоже в этом мире человеческая жизнь дешевле редкой травы. Но Барут мне нужен, а Ирма торгуется, будто на базаре. Если так и дальше пойдёт, то парень просто умрёт. Я стиснул кулаки и шагнул вперёд.

— Травы можно новые найти. А человек умирает, — сказал я, глядя ей в глаза. — Достану тебе твой огнежар, если надо, но помоги Баруту.

Ирма замерла, её маленькие глаза сузились, а взгляд будто просверлил меня насквозь. Стёпа за спиной затих.

Я стоял и смотрел прямо на неё. Знал таких, как Ирма, — они любят держать всё под контролем, но есть подозрение, что Макса она всё же любит.

Алхимик кашлянул, его лицо покраснело от возмущения. Он шагнул к Ирме, его длинные пальцы сжались в кулаки.

— Ирма, я понимаю. — сказал он холодно. — Но ты же знаешь, чей это сын! Упрямая бабка! Хочешь, чтобы издох Мастер?

Та фыркнула, скрестив руки, её платок чуть сполз, обнажив седые волосы, спутанные, как птичье гнездо.

— А мне что? — огрызнулась она. — Огнежар — это не капуста с огорода!

Моральная дилемма была мне понятна — старуха привыкла выживать, как и все в этой деревне. Здесь, где звери могут разорвать в клочья, а Раскол плюётся магией, каждый думает о себе и близких.

Что это за редкий цветок?

— Ирма, — сказал я твёрдо, шагнув ещё ближе. — Я же сказал — достану огнежар.

Она посмотрела на меня, и на миг её лицо смягчилось, но тут же она хмыкнула, её голос стал чуть тише, но всё ещё ядовитым:

— С каких пор я для тебя Ирма, а не бабушка? Ох, парень, смотри, — сказала она холодно. — Ты хоть и мой внук, но такое заверение отработать придётся. Готов в лес пойти? Это тебе не по двору шататься.

Я ухмыльнулся, чувствуя себя уверенно.

В лес? Да я всю жизнь там провёл и именно этого и хочу! Пусть этот мир другой, пусть звери тут с магией, но я — егерь, чёрт возьми. Посмотрел на Ирму, и моя ухмылка стала шире.

— Готов, в рамках разумного. — сказал, подмечая, будто татуировки на руках запульсировали сильнее. — Дай мне немного времени и спасай Барута, а я своё слово сдержу.

Ирма кивнула, её взгляд всё ещё был цепким, но в нём мелькнула решимость. Она повернулась к алхимику и бросила нам:

— Я устала, тогда вы бегите ко мне домой! И ещё кое-что, — она ткнула пальцем в меня, — молись, чтобы не зря поверила тебе.

— Твой внук не в лучшем состоянии, давай отправлю своего ученика! — вдруг предложил Ганус.

— Ага, размечтался, хитрец! Думаешь скажу тебе, где храню такие травы? Ничего, он сильнее чем кажется. Максим, подойди.

Ирма ухватила меня за плечо и зашептала на ухо.

Я лишь кивнул, и уже через пару секунд мы вылетели на улицу.

Глава 5

Едва мы со Стёпкой выскочили из лавки алхимика, толпа зевак шарахнулась от меня в сторону.

Но я не обращаю внимания — ноги сами несут меня вперёд. Сердце колотится, будто молот по наковальне, а в груди горит азарт — Барут на грани, и от нас с этим проклятым огнежаром зависит, выживет он или нет.

Деревня жила своей размеренной жизнью, но люди, которые попадались нам навстречу, шарахались в стороны, будто я был зачумлённый.

Женщина с корзиной картошки прижалась к забору, её глаза расширились, а губы шептали что-то, похожее на молитву. Мужик в кожаном фартуке, тащивший вязанку дров, сплюнул под ноги и пробормотал: «Чумной». Я стиснул зубы, чувствуя, как в груди разгорается протест.

Что за бред? Почему они боятся? Память Макса удручала — в деревне никогда не было таких случаев. Но не время думать об этом. Огнежар — вот что важно.

Мы ныряли в узкие проулки, где тени от низких крыш ложились на землю, как чёрные полосы. Стёпа бежал рядом, но молчал — видать, тоже понимал, что время не ждёт.

Едва мы добежали до избы Ирмы, я невольно замедлил шаг, оглядывая её дом и пытаясь отдышаться. Похоже завтра даже с кровати не встану, вот это физкультура.

Дом бабки находился на одной из улиц неподалёку, окружённый низким забором из жердей. Брёвна были гладкими и потемневшими. Крыша, крытая соломой, золотилась на солнце, а окна с резными ставнями блестели чистотой, отражая небо. Вокруг дома вились заросли шиповника, усыпанные красными ягодами, и какие-то жёлтые цветы, названия которых я не знал. Всё хозяйство выглядело небольшим, но ухоженным.

На крыльце стояла кадка с водой, где плавали лепестки ромашки, а рядом — метла, аккуратно прислонённая к стене. У крыльца рос куст лаванды, и его запах смешивался с сыростью земли, создавая странное, но приятное ощущение. А Ирма-то была не просто травницей — настоящая хозяйка. Я невольно уважительно хмыкнул. Старуха знает, как жить, но когда находит на это время? Может ей кто-то помогает?

— Жди здесь! — бросил я, направляясь к избе.

— Эй, почему? — удивился Стёпа.

— Потому что секретами бабки я делиться не буду. Подожди, — мой голос прозвучал резче, чем хотелось.

Влетел в избу, и сразу почувствовал, как нос защекотало от запаха трав. Внутри было чисто, но тесно, как в норе, набитой сокровищами. Пол выскоблен до блеска, стены увешаны пучками сушёных растений — полынь, мята, ромашка, какие-то колючие ветки с мелкими синими ягодами и другие неизвестные мне травы.