Разрушенная (ЛП). Страница 33

Он поворачивает телефон ко мне, и оскорбление, которое я собирался произнести, замирает у меня на языке. Мой желудок опускается, когда я вижу видео, которое крутится передо мной. Ателия стоит на коленях в офисе Джона на территории кампуса и с энтузиазмом отсасывает ему, глядя в камеру своими большими, красивыми карими глазами.

— Вот так, Ателия, — говорит Джон на видео. — Возьми мой член глубже.

— Блядь.

Я уже достаточно насмотрелся, поэтому отворачиваюсь.

— Она манипулировала тобой, — мягко говорит Джон. Он кладет руку мне на плечо в утешительном жесте, но это вызывает во мне волну отвращения. — Она использовала тебя, чтобы добраться до меня. Мне очень жаль, Уэсли. Я не мог собрать всё воедино, пока не увидел тебя с ней сегодня.

Я отталкиваю его, испытывая отвращение, чтобы даже смотреть на него. Не говоря больше ни слова, я выбегаю из его кабинета и поднимаюсь в свою комнату. Он зовет меня, но я игнорирую его.

Кем, на хрен, считает себя Ателия? Я узнаю платье, которое было надето на ней на видео. Оно было на ней и в прошлый раз. Но сегодня она флиртовала со мной и парнями. Даже позволила мне поцеловать её, прежде чем ей пришлось убежать на занятия.

Мы сказали ей, что она наша, и она знала, что мы это имеем в виду. И все же она пошла и соблазнила Каммеса. Моего гребаного отчима среди всех людей.

Я достаю телефон и пишу парням.

Ателии это с рук не сойдет. Я не ступенька, которую можно использовать, чтобы добраться до Каммеса.

Ты пожалеешь о том, что сделала, Ателия Харпер. Запомни мои слова.

Глава двадцать вторая

Ателия

Четвертый курс, домашний кабинет профессора Каммеса

Стук в дверь кабинета до сих пор пугает меня, хотя я знаю, что он будет. Профессор Каммес не уверен, кто это, но он сказал, что у него есть предположение.

Однако этот засранец не вводит меня в курс дела.

Когда входная дверь закрылась, у меня было достаточно времени, чтобы взять себя в руки. Всё выглядит как обычная встреча, за исключением того, что это воскресенье и я нахожусь в его доме.

— Входите, — зовет профессор Каммес.

Мы оба сидим за его столом. Он с одной стороны, а я с другой, полностью одетая, с волосами, перекинутыми через плечо, чтобы скрыть засос Кэла и все образующиеся синяки от того, что профессор Каммес душил меня.

Дверь открывается, и мне приходится повернуться, чтобы посмотреть, кто это, наполовину ожидая увидеть его жену. Я едва не давлюсь следующим вдохом, когда входит Уэс, подбросив в воздух яблоко и поймав его.

Он даже не выглядит удивленным, увидев, что я сижу в кабинете профессора Каммеса.

Какого чёрта он здесь делает?

— Ты пропустил нашу встречу за завтраком, — говорит Уэс, полностью игнорируя меня.

Профессор Каммес хмурится.

— Не помню, чтобы я назначал её. Прости, сынок.

Мой желудок опускается.

Сынок?

Боже мой. Меня сейчас стошнит.

Закатив глаза, Уэс бормочет:

— Типично. Ну, неважно. Мы можем перенести встречу.

— Конечно, — профессор Каммес безмятежно улыбается.

— Но позже. У меня сейчас консультация, как ты видишь.

Наконец Уэс смотрит на меня. Его взгляд опускается по моему телу к ногам, и он ухмыляется.

— О, я прекрасно вижу.

Какого хрена?

— Когда мама вернется с бранча? — спрашивает Уэс.

— Не раньше, чем через час или около того. Почему ты спрашиваешь?

Уэс пожимает плечами.

— Просто подумал, что было бы неплохо попрощаться, прежде чем вы двое отправитесь в путешествие. Может быть, я загляну к вам позже. Удачной вам встречи.

Профессор Каммес хмурится из-за тона Уэса, но ничего не говорит, когда его сын уходит, закрывая за собой дверь.

Комната кружится, пока я собираю кусочки воедино.

Он знает.

Горло словно сводит, а легкие отказываются расширяться, чтобы впустить достаточно воздуха. Как давно Уэс знает? Он всегда знал? Почему он не попытался остановить это? Помочь мне? По крайней мере, на первом курсе ему было не всё равно. Разве что… может, тогда он не знал?

И всё это из-за того, что ты сделала один неверный выбор. Жаль тебя, да?

— О боже.

Профессор Каммес бросает на меня взгляд, наполовину растерянный, наполовину раздраженный.

— Что?

Я прикрываю рот рукой, так как в моей груди разгорается глубокая боль.

Ты сама навлекла на себя это, Ателия. Всё, что тебе нужно было сделать, — это не выбирать его.

Нет.

Нет, нет, нет.

Они ни за что не подумают, что я предпочла профессора Каммеса им.

Я не хочу этого… Я никогда этого не хотела.

Но потом я вспомнила, что вчера кричал Уэс. Я бы никогда не выбрала кого-то другого.

Внезапно в моей голове всё щелкает, и картина, нарисованная передо мной, становится разрушительной.

— Что, Ателия? — огрызается профессор Каммес.

Это только рассердит его ещё больше, что приведет лишь к худшим последствиям, но я ничего не могу с собой поделать. Я закрываю лицо руками и разражаюсь слезами.

***

Когда становится очевидно, что я не собираюсь прекращать плакать в ближайшее время, профессор Каммес выгоняет меня. Не знаю, как мне удается вернуться в общежитие и не разбиться, но каким-то образом мне это удается.

Хейвен всё ещё не вернулась. Я снова звоню ей, но она не отвечает.

— Где ты? — кричу я, швыряя телефон в стену.

Он падает на кровать, и я смотрю на него, ожидая, что экран загорится от звонка.

Ничего.

— Ты мне нужна, — шепчу я.

У меня мурашки по коже, поэтому я снова включаю душ и захожу внутрь. Вода ледяная, она пропитывает меня насквозь, одежду и всё остальное, но меня это уже не волнует.

Мои колени ударяются о твердый пол, и очередная порция рыданий сотрясает моё тело. Последние три года проносятся в моей голове как кино.

Так вот почему они отвернулись и стали так плохо со мной обращаться?

Теперь, когда я думаю об этом — именно после того, как профессор Каммес навязался мне, ребята начали издеваться надо мной. Но… как они узнали? И почему они не подумали, что, возможно, это было не по обоюдному согласию?

Я слышу приглушенный крик, вероятно, из коридора, и пытаюсь успокоить свои рыдания. Иногда я забываю, насколько тонкие здесь стены, и не хочу, чтобы все на моем этаже слышали, как я плачу.

Но крики становятся только громче, а затем я слышу безошибочный звук открывающейся и закрывающейся двери.

— Х-Хейвен? — мой голос дрожит и слаб, так что я не знаю, услышала ли она меня вообще.

— Ателия!

Почему-то моё тело становится ещё холоднее, несмотря на льющуюся сверху ледяную воду. Это был не голос Хейвен.

Это был голос Кэла.

— Уходи, — мой голос срывается на последнем слоге, и я закрываю рот рукой, чтобы заглушить всхлип.

Всё болит, кожа горит во всех местах, где меня касался профессор Каммес. Всё, чего я хочу, — это смыть его с себя, покинуть своё тело и никогда не возвращаться.

Я хочу умереть.

Дверь ванной распахивается, и в комнату врывается Уэс, а за ним Кэл и Келлан. Выражение лица Уэса убийственное, но, увидев меня, он замирает.

— Что…

— Господи…

Кэл протискивается мимо Уэса и распахивает дверь в душ. Он выключает воду и приседает передо мной.

— Ателия.

Когда Кэл тянется ко мне, я бью его ногой, пока он не отступает.

— Не трогай меня, мать твою, — кричу я.

Я ожидаю, что Кэл проигнорирует мои слова, но его взгляд устремлен на моё бедро, а выражение лица мрачное. Когда я опускаю взгляд, то понимаю, что моё платье задралось достаточно, чтобы продемонстрировать синяк, образовавшийся на моей коже.

Кэл встает, и сначала я думаю, что он собирается вытащить меня из душа, но потом он поворачивается лицом к Уэсу и Келлану.

— Кто-то из вас сделал это с ней? — его голос до жути спокоен, отчего комната гудит от тревожного напряжения.