Проклятый Лекарь. Том 3 (СИ). Страница 52

— Никакой надежды у вас нет! — Ваксин сжал артефакт в когтистой лапе. Воздух вокруг неё затрещал, как от статического разряда. Синий свет тускло светил. — Ты мне и был нужен, некромант! Я чувствую твою силу! Слабую, жалкую, но она есть! И я заберу её себе! А теперь — умри!

Трансформация произошла мгновенно.

Раздался тошнотворный звук рвущихся сухожилий и трескающихся костей. Его мышцы вздулись буграми, перекатываясь под кожей. Шерсть на загривке встала дыбом, превратившись в жёсткую, как проволока, щетину. Морда вытянулась, плечи неестественно расширились, разрывая ткань рубашки.

Это не классический ликантроп. Что-то форсирует трансформацию, питает её, делая нестабильной и гораздо более агрессивной. Ваксин не контролирует зверя. Он сам стал его топливом.

Интересный симбиоз.

Из его пасти вырвался не вой, а ультразвуковой удар, который заставил заложить уши и задрожать землю под ногами. Это была не физическая сила, а психическая атака.

Он не побежал. А согнул мощные задние лапы и выстрелил собой с земли, как ядро из мортиры. Прыжок. За ним еще один…

Для меня время растянулось, превратившись в густую, вязкую жидкость. Я видел всё в деталях: летящие капли слюны с его клыков, блеск когтей, нацеленных мне в горло, концентрированную жажду убийства в его жёлтых глазах.

Мой мозг отдавал команду «уклониться», но тело не слушалось. Оно кричало в ответ, что в нём не осталось топлива даже на один резкий шаг в сторону. Я был идеальной, неподвижной мишенью.

Диагностика завершена. Переговоры провалились. Пациент признан неизлечимым. Время для хирургического вмешательства. Свинцового.

— Договориться не получится! — мой голос звучал твердо. — Огонь!

Это единственное слово подействовало как ключ в замке. Застывшая на поляне картина взорвалась.

Звук был не серией выстрелов, а единым, оглушительным рёвом, который ударил по ушам и грудной клетке. Воздух наполнился запахом пороха и озона от сгорающей магии оружия.

Поляна, до этого залитая холодным лунным светом, на мгновение озарилась десятком яростных, оранжевых вспышек. Настоящая буря из огня и стали.

Моё тело двинулось раньше, чем мозг закончил отдавать приказ. Один плавный разворот — и я заслонил собой Аглаю, которая застыла в оцепенении.

Дурацкий, сентиментальный жест. Инстинкт, вбитый в это тело за годы человеческой жизни.

А затем — холодный, прагматичный расчёт Архилича. Она — основной источник. Её благодарность — главный приз.

Если она умрёт, вся эта энергозатратная ночная прогулка станет бессмысленной. Я защищал не женщину. Я защищал свой самый ценный актив. Свою будущую порцию Живы.

Я видел, как фонтанчики тёмной шерсти и крови взрывались на теле Ваксина с каждым тяжёлым, влажным шлепком. Его не просто остановили; его насильно развернули. Свинцовый шквал отбросил его назад.

Он рухнул на землю в метре от моих ног, сотрясая землю.

Горячие капли его крови брызнули в стороны. Одна попала мне на тыльную сторону ладони. Горячее, чем человеческая.

Мозг инстинктивно провёл анализ. Температура тела — примерно сорок, сорок один градус по Цельсию. Ускоренный метаболизм, побочный эффект форсированной трансформации под действием… Чего? Якоря?

Любопытно.

Рёв выстрелов так же резко оборвался, оставив после себя звенящую тишину, нарушаемую лишь треском веток и тяжёлым дыханием стрелков.

Он лежал в луже собственной тёмной крови, искалеченный, прошитый магическими пулями. Из десятка рваных ран валил пар на холодном ночном воздухе.

Его массивная грудная клетка тяжело вздымалась. И его жёлтые глаза… они не потускнели. Они горели чистой, незамутненной ненавистью. И смотрели они прямо на меня.

Тишина.

Казалось, всё кончено.

Ярк дернулся чтобы отдать приказ о контрольном выстреле. И в этот момент окровавленная когтистая лапа метнулась с земли с невероятной скоростью.

Она не ударила, а именно схватила меня за лодыжку. Хватка была слабой, но цепкой, как у утопающего. Я молча и сурово смотрел на него, взмахнув рукой людям Левинталя, чтобы не стреляли.

Не агрессия. Отчаяние. Он не пытался меня убить. Он пытался удержать. Привлечь внимание.

С хрипом, от которого у людей Ярка побелели костяшки пальцев, Ваксин перевернулся на спину. Его жёлтые глаза, уже затуманенные пеленой смерти, были сфокусированы на мне. Из его пасти текла пенистая кровь, но он пытался говорить.

— Ты… ты… ты же… — каждое слово было булькающим, прерывающимся хрипом, борьбой с собственными пробитыми лёгкими.

Он что-то знает. Или думает, что знает. Предсмертный бред? Или последнее, отчаянное откровение? Что он мог увидеть во мне? Некроманта?

Два процента в Сосуде. Живы нет. Но есть… остатки.

Осадок.

Тёмная, концентрированная эссенция моей истинной природы. Использовать её — всё равно что вливать ракетное топливо в сломанные часы. Рискованно. Но информация могла стоить того.

Я опустился на одно колено рядом с ним, игнорируя грязь и кровь, как у постели умирающего пациента. Мои пальцы легли на его пробитую грудь.

Сгруппировал последние крохи своей родной, некромантской силы — ледяные, острые, как осколки обсидиана. И тонкой, выверенной иглой воли ввёл их прямо в его угасающее сердце. Пускай побудет там частичка моей силы.

— Что вы делаете, Святослав⁈ — голос Ярка был резким, полным недоумения. — Прикончите его!

Я поднял голову. Все они — Ярк, Долгоруков, их люди — стояли в плотном кольце, держа умирающего оборотня на десятке прицелов.

Я не ответил. Мой взгляд был прикован к лицу Ваксина. По его телу прошла судорога. Его жёлтые глаза на мгновение прояснились. Дыхание, до этого бывшее хрипом, стало чуть глубже.

— Барон, ваш револьвер, — попросил я Долгорукова.

Моя просьба прозвучала абсолютно буднично, и от этого — чудовищно.

Ярк, собиравшийся что-то крикнуть в рацию, замер с открытым ртом. Его люди непонимающе переглянулись.

Только Долгоруков, как истинный военный, понял всё без слов.

В его глазах не было ни удивления, ни вопроса. Только мрачное, тяжёлое понимание. Он без колебаний вынул из кобуры свой массивный револьвер и протянул его мне рукоятью вперёд. Рукоять была тёплой от его руки.

— Что вы делаете⁈ — повторил свой вопрос Ярк.

Якорь — это паразитическая сущность.

Она ищет нового носителя, когда текущий умирает. И с высокой вероятностью она привяжется к тому, кто нанесёт смертельный удар. Рискованный гамбит.

Отчаянный, но единственно возможный. Чтобы спасти пациента, иногда нужно заразиться его болезнью, чтобы изучить её изнутри.

Я взял тяжёлый револьвер и медленно, не обращая внимания на протесты Ярка, поднял его на Ваксина. Мои движения были выверенными, несмотря на слабость, которая туманом застилала сознание. Я встал над ним, как судья.

Он смотрел на меня снизу вверх. В его жёлтых глазах уже не было ненависти.

— Прощай, Ваксин, — произнёс я тихо, почти шёпотом. — Привет Алексею передавай.

Выстрел прозвучал в ночной тишине глухо. Тело оборотня дёрнулось в последней, короткой конвульсии и замерло. Жёлтые глаза остекленели, навеки запечатлев холодный лунный свет.

И в тот же миг я почувствовал это.

Это был не свет, не звук. Это был психический удар. Ледяной, невидимый крюк, вырвавшийся из остывающего тела Ваксина и впившийся мне прямо в грудь, в самую суть моего Сосуда.

Я пошатнулся и отступил на шаг, инстинктивно прижимая руку к груди. Дыхание перехватило, как от удара под дых. Это была не боль. Это было… вторжение.

Чужеродная, голодная, паразитическая воля, которая теперь цеплялась за мою собственную. Своим некромантским зрением я увидел это — тонкую, больную синюю нить, протянувшуюся от дымящейся раны в голове Ваксина и вросшую в мою ауру. Она пульсировала, как вена, перекачивая… что-то. Информацию. Боль. Собственничество.

На поляне стояла оглушительная тишина. Ярк, Долгоруков, их люди — все смотрели на меня с новой смесью страха и благоговения.