Проклятый Лекарь. Том 3 (СИ). Страница 41

Загадка становилась всё запутаннее. Слишком много переменных в этом уравнении.

Я вернулся в палату и снова посмотрел на неподвижное тело на кровати.

Тот факт, что кто-то профессионально вычистил его телефон, говорил о многом. Значит, там была информация, которая не должна была попасть в чужие руки. Информация, которая, возможно, стоила ему сознания.

Может, попробовать разбудить его силой? Мощное, концентрированное вливание Живы прямо в центр сознания. Как удар током. Это могло бы сработать. Но эффект непредсказуем.

Я взвешивал риски.

Если он действительно жертва, это может его спасти. Но если он… не тот, за кого себя выдаёт? Если эта кома — не болезнь, а маскировка? Тогда моё вмешательство может разбудить не пациента, а хищника. И я окажусь с ним в одной комнате, один на один.

Нет. Пока слишком много переменных. Лучше не рисковать. Пациент стабилен, угрозы для жизни нет. Пусть пока поспит. А я соберу больше информации. Прежде чем лечить болезнь, нужно поставить точный диагноз.

Особенно если есть подозрение, что болезнь может убить и врача.

Возвращаясь в ординаторскую после визита к Красникову, я услышал за спиной торопливые шаги. Меня догнала Варвара. Судя по её решительному виду, она меня именно что выслеживала.

— Ещё нет пяти часов, — заметил я, взглянув на настенные часы.

— Я не могу ждать, — выдохнула она, её глаза блестели. Она схватила меня за руку и, не давая опомниться, потащила в ближайшую пустую процедурную.

Дверь захлопнулась, щеколда щёлкнула. Прежде чем я успел что-либо сказать, Варвара прижалась ко мне всем телом, её губы нашли мои.

Первая мысль, пока я отвечал на её настойчивый поцелуй, была — её импульсивное поведение вызвано остаточным адреналином и эмоциональным потрясением. Но от чего?

Интересно.

Пятнадцать минут спустя она ушла, довольная и раскрасневшаяся, поправив на ходу слегка растрепавшуюся причёску. А я остался в тишине процедурной, чтобы проанализировать произошедшее.

Я мысленно проверил Сосуд. Тридцать четыре с половиной процента. Уровень не изменился. Ни на долю процента.

Я прокрутил в голове события. В прошлый раз, в моей тайной комнате, я получил три процента. Тогда это была смесь благодарности, восхищения и желания после совместной победы. Эмоциональный коктейль был сложным, но чистым.

А сейчас… сейчас это было нечто иное. Чистое, неприкрытое вожделение. Животный инстинкт. В её ауре не было ни благодарности, ни восхищения. В этот раз желание было не так велико?

Я пришёл к выводу, что Жива — это не просто сильная эмоция. Похоть не конвертируется. Нужна именно благодарность. В прошлый раз её воздержание было так велико, что разрядка была сродни благодарности за спасение.

Эмоция, направленная от спасённого к спасителю.

А это… это было просто использование друг друга для снятия напряжения. Взаимовыгодная сделка, которая не приносит энергетических дивидендов.

Что ж, полезный урок. Теперь я точно знал, какие «отношения» приносят пользу, а какие — лишь приятное времяпрепровождение.

Выйдя из процедурной, я направился в ординаторскую, чтобы забрать свои вещи перед уходом. Но у самой двери меня перехватила Глафира Степановна. Её обычная строгость сменилась плохо скрываемым волнением.

— Святослав Игоревич! — она понизила голос до заговорщического шёпота. — Слава богу, я вас нашла! Там… там эти девушки… ну, из подвала… они вас требуют!

— Девушки? — удивился я. — Их ещё не выписали? Я думал, после осмотра полиция передала их родственникам.

— Их всех перевели в VIP-крыло по личному распоряжению графа Бестужева! И теперь они… они бунтуют! Не подпускают к себе ни врачей, ни психологов! Кричат, что будут говорить только с вами!

С чего бы это? Я оказал им первую помощь, не более. Прямого контакта почти не было.

— Сомов уже рвёт и мечет! — продолжала старшая медсестра. — Приказал найти вас и отправить к ним. Немедленно! Говорит, они там что-то кричат про долг и возмездие!

Долг… возмездие. Звучит не как благодарность, а как… призыв на военный совет.

Что-то в ритуале Морозова, в самом акте кражи их жизненной силы, изменило их. Связало их со мной, их спасителем, на каком-то более глубоком, энергетическом уровне?

Или это побочный эффект моего вмешательства? Когда я нейтрализовал проклятье Морозова, я мог случайно оставить на них свой собственный… отпечаток.

Ситуация становилась непредсказуемой.

Я шёл по коридору в VIP-крыло, и у меня было неприятное предчувствие, что моя коллекция «особых пациентов» сегодня может пополниться сразу несколькими новыми экспонатами.

Палата в VIP-крыле, куда временно разместили спасённых из подвала девушек, больше напоминала приёмную в элитном пансионе, чем больничное помещение. Пять кроватей, пять молодых женщин в одинаковых шёлковых халатах, и все они смотрели на меня с таким выражением, которое я видел лишь однажды — в глазах фанатиков, узревших своего мессию.

Что ж, по крайней мере, это не враждебность.

Я вошёл внутрь.

— Доктор Пирогов! — воскликнула рыжеволосая девушка, та самая, которую я вытащил из лап Морозова последней. Она вскочила с кровати, её глаза сияли. — Капитан Громов нам всё рассказал! Это вы нас нашли! Вы остановили его!

— Спасибо вам! — подхватила вторая, блондинка с аристократической осанкой.

— Вы наш спаситель! — добавила третья, темноволосая.

— Наш герой! — выдохнула Анна, которая была первой.

И тут меня накрыло.

Это была не струйка, не ручеёк. Это была волна. Цунами.

Пять мощнейших, идеально сфокусированных потоков чистой, концентрированной Живы ударили в мой Сосуд. Благодарность молодых, сильных организмов, вырванных из лап мучителя и верной смерти, была настолько мощной, что я на мгновение пошатнулся.

Десять процентов от одной, потом от другой. Пятнадцать процентов. Двадцать… Я чувствовал, как энергия вливается в меня, как пересохшая земля впитывает ливень. Сосуд наполнялся с такой скоростью, что закружилась голова.

Пятьдесят… шестьдесят… семьдесят… восемьдесят процентов.

Я мысленно проверил шкалу. Восемьдесят девять, если быть точным. Мой резервуар был почти полон. И всё благодаря падению одного извращенца, который сосал Живу из девушек.

— Рад, что смог помочь, — сдержанно кивнул я. — Как ваше самочувствие?

— Уже намного лучше, доктор, — ответила самая старшая из них, темноволосая девушка, которая, очевидно, взяла на себя роль лидера. — Доктор Сомов сказал, что физически мы почти здоровы. Через пару дней нас должны выписать. Но… — она на мгновение замялась, её взгляд стал жёстким.

— Но? — подтолкнул я.

— Но мы не уйдём, — твёрдо сказала она, и остальные четверо согласно кивнули. — Не уйдём, пока не будем уверены, что это чудовище получит по заслугам. И мы хотим помочь. Чем сможем.

Так-так. Не просто благодарность. Они жаждут мести. Это интересный и потенциально очень полезный ресурс. Но сейчас у меня другие приоритеты. Нужно подумать, как этот факт можно использовать в будущем

— Ваше желание понятно, — сказал я ровным голосом. — Но сейчас ваша главная задача — восстанавливаться. Обо всём остальном позаботятся следствие и суд. Отдыхайте.

Я кивнул им и вышел из палаты.

Убедившись, что физическому состоянию девушек больше ничего не угрожает, я направился к палате Ливенталей. Внезапное наполнение Сосуда было приятным бонусом, но оно не отменяло основной повестки дня.

Спасение Аглаи от душевного якоря Серого Волка стало первоочередной задачей. И дело было не только в моём обещании графу.

Такие метки — это грязь. Как и проклятья.

Уничтожить этот якорь — вопрос профессиональной чести. Вопрос принципа.

К тому же прагматическая сторона вопроса была не менее важна. Если якорь полностью активируется и убьёт Аглаю, граф потеряет единственную дочь. Горе сломает его. А значит, я потеряю влиятельного, благодарного и, что самое главное, предсказуемого покровителя.