Правило запрета (ЛП). Страница 40

Эшли отступает в сторону и позволяет мне пройти мимо нее в офис. Она подмигивает, закрывая дверь, и теперь я одна — запертая в логове льва.

“Люси”, - говорит Купер счастливым тоном из-за своего стола. Он закрывает свой ноутбук и встает, и я на мгновение остолбенела, потому что думала, что Бот Купер, Автомеханик Купер и Парк Дэй Купер - все они привлекательны, но Босс Купер такой сексуальный, что, кажется, у меня подкосились ноги.

Он отодвигает свой стул от стола и отодвигается в сторону, позволяя мне в полной мере оценить его в хорошо отглаженном, облегающем темно-сером костюме и галстуке, волосы взъерошены и идеально развеваются, прядь спадает на лоб. На запястье у него черные кожаные часы и туфли в тон, а за спиной огромная стеклянная стена, и кажется, что он король этого города. Они должны назвать его Купервилль.

“Как дела?” - спрашивает он со смущенной, но довольной улыбкой. Когда он подходит ближе, я чувствую запах его одеколона. О боже, он пахнет теплым и мягким, и мне хочется нырнуть в него и плавать весь день напролет.

“Я в порядке. Ну, нет, на самом деле, я ужасна. Я имею в виду…Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ужасно. Физически. Не эмоционально. Хотя эмоционально я тоже чувствую себя не так уж хорошо”.

“Люси!” Купер останавливается передо мной, демонстрируя свою несравненную мужественность во всей красе, когда его большие руки обхватывают оба моих бицепса с нежностью. “Дыши”. Я делаю вдох и выдох через нос так, как мог бы гордиться любой йог. “Я рад, что ты зашла”.

“Правда?”

Его рот приподнимается с одной стороны. "Конечно. Я боялся, что ты станешь странной или попытаешься избегать меня после прошлой ночи.”

“Ха! Я? Стану странной? Нелепо.” Официально это первый раз, когда я произнес слово "нелепо" в своей жизни.

Он тихо посмеивается, затем отпускает мои руки, чтобы сделать шаг назад, жестом предлагая мне сесть на один из стульев напротив его стола. "Хорошо. Что ж, добро пожаловать в мой офис. Присаживайся и устраивайся поудобнее.”

Я бросаю взгляд на стул, затем снова на Купера, зная, что мне лучше не садиться и устраиваться поудобнее. Если я это сделаю, я никогда не скажу ему то, что я пришла сюда сказать. В конце концов я устроюсь и задам ему сотню вопросов о его причудливом названии… Я прищуриваюсь на табличку с именем на его столе, пытаясь вспомнить, чем он занимается: старший бренд-менеджер. Верно. Он действительно босс. Воспоминание об этом никак не помогает моим нервам. Ладно, мне нужно выплюнуть это, прежде чем я струсила, включила пожарную сигнализацию и выбежала из этого здания.

“Купер, нам нужно поговорить”. Я ставлю коробку с пончиками на его стол и резко поднимаю на него глаза. Теперь я настроена решительно, как дородный мужчина, принимающий участие в конкурсе по поеданию пирогов на ярмарке. Я хочу хрустнуть костяшками пальцев. “Я попросила тебя переспать со мной прошлой ночью".

Он моргает, и его улыбка становится веселой. “Я помню”.

“И ты мне отказал”.

Он откидывается назад и устраивается поудобнее на своем столе, скрестив руки на груди. “Потому что ты был пьяна”.

Его ответ вселяет в меня надежду. “Только потому, что я была пьяна?”

Я наблюдаю, как его сине-зеленые глаза сужаются, как будто мы играем в шахматы, и он пытается продумать мой следующий ход. “Что ты на самом деле хочешь знать, Люси?” Нечестно. Он просто стер все шахматные фигуры с доски.

Я облизываю губы — от волнения, а не от чувственности — и заставляю себя встретиться с ним взглядом, как взрослая. “Купер…Я...Ээм вроде как, вроде как испытываю чувства к тебе, и я хочу знать, может быть, ты испытываешь их и ко мне тоже.” Я резко снова беру коробку с пончиками и протягиваю ему. “Пончик?”

21.КУПЕР

Люси пододвигает коробку с пончиками ко мне и открывает крышку, как будто показывает мне редкий выбор старинных украшений, а не посыпку и глазированное тесто. У нее тоже дрожат руки. Я вижу, как вибрирует коробка, а ее щеки становятся такими знакомыми розово-красными. Кроме того, сегодня она снова надела очки, и весь ее образ соседки в обрезанных шортах и солнечно-желтой футболке убивает меня.

Она только что призналась, что испытывает ко мне чувства — о которых, давайте будем честными, я знал с самого начала нашей дружбы, или, по крайней мере, знал, что я ей нравлюсь, — но я понятия не имею, почему она дрожит как осиновый лист, потому что я уверен, что мое влечение было тоже очевидно.

Я беру коробку с пончиками из ее рук и бросаю ее на свой стол. Ее глаза следят за их уходом, как будто этот ящик был последним кораблем, который мог унести ее с необитаемого острова. “Я натерал тебе ноги прошлой ночью”, - говорю я как ни в чем не бывало.

Ее губы приоткрываются в шоке. А потом ее лоб сморщивается в замешательстве. Она выдыхает. “Честно говоря, я понятия не имею, что делать с этим заявлением”.

Я смеюсь и делаю маленький шаг ближе к ней, хотя прямо сейчас я должен был бы поставить стол между нами. “Я пытаюсь сказать, что у меня тоже есть чувства к тебе. Я вроде как думал, что это очевидно, когда я нежно растирал твои ноги, пока мы смотрели романтическое шоу и пили вино вместе до поздней ночи.”

Она несколько раз моргает. “Я просто думала, что ты проделывал подобные вещи со многими женщинами”.

Мгновение я смотрю на Люси, пытаясь решить, серьезно она говорит или нет. Она. Она абсолютно серьезна. Я не должен, но я протягиваю руку и обнимаю ее, крепко прижимая к своей груди. Я прижимаю ее к себе и хочу прижать к себе, потому что иногда эта женщина настолько невинна и не осознает, насколько она желанна, что я не могу этого вынести. Она собирается довести меня до диабета, она такая милая. Каждая клеточка моего тела болит за нее.

“Нет, Люси, я не делаю этого для многих женщин — или вообще для любых женщин, если уж на то пошло. Я сделал это, потому что ты мне нравишься. Очень сильно.”

Она медленно обнимает меня за талию, как будто не совсем уверена в том, что происходит прямо сейчас. “Ммм... хорошо. Итак, если мы оба действительно нравимся друг другу, почему мы обнимаемся, как будто расстаемся после летнего лагеря, вместо того, чтобы целоваться на твоем столе прямо сейчас?”

”Потому что мы не собираемся целоваться сегодня".

“Мы не?”

“Нет”. И это та часть, которая отстойна. Я отстраняюсь достаточно, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. Ее очки сидят на дюйм правее, поэтому я снова надеваю их ей на нос.

Ее брови нахмурены, и если у человека могут быть грустные мультяшные щенячьи глаза, то у Люси они есть. “Могу я спросить, почему нет? Потому что вариант с поцелуями звучит для меня как выигрыш.”

Я улыбаюсь и откидываюсь на спинку своего стола, держа твердую руку на пояснице Люси, увлекая ее за собой. Ее бедра прижимаются к моим, и ее нежный взгляд опускается на мой рот. Одна из ее бровей чуть приподнимается, и мечтательная улыбка приподнимает уголки ее губ. Ее мысли практически проецируются над ее головой. Она воображает это — воспроизводит каждую деталь того, на что был бы похож поцелуй со мной прямо сейчас, — и я больше всего на свете хочу воплотить эту фантазию в жизнь.

Я прочищаю горло и расправляю плечи. “Потому что я обещал твоему брату, что не буду этого делать”.

Глаза Люси поднимаются на меня, и ее рот приоткрывается. Она смотрит на меня примерно три секунды, пока мои слова полностью не доходят до ее сознания, и ее тело не напрягается. “Я так и знала! Фу. Вы, мужчины-шовинисты, разговариваете за моей спиной и решаете мою жизнь без меня.” Она использует свои руки, чтобы оттолкнуться от моей груди и получить немного пространства, но я не позволяю ей. Вместо этого я наклоняюсь вперед и хватаю ее за бедра, притягивая к себе. Она приземляется напротив меня с охом, и я улыбаюсь ей сверху вниз, заставляя ее нахмуриться еще сильнее. “Нет, не смотри на меня так. Я злюсь на тебя и Дрю прямо сейчас.”