Венская партия. Страница 5

Свежий хвойный воздух и физические упражнения нагуливали аппетит, и, надо признаться, молодые люди часто дополнительно приобретали в лавке продукты. Прежнее жалованье полностью сохранялось и выдавалось ежемесячно. В субботу за ужином дозволялось за свой счёт купить любой алкогольный напиток, но желающих затуманить мозги было немного, и потому злоупотреблений не наблюдалось. По воскресеньям приходил батюшка и служил в тамошней домовой церкви. Посещение Выборга разрешалось один раз в три месяца, да и то на усмотрение куратора. В конце мая 1893 года настала пора экзаменов. Здесь, в отличие от Императорского университета, можно было получить только «весьма удовлетворительно» или «удовлетворительно» [17] . Те же, кто срезался хоть по одной дисциплине, возвращались на прежние места службы. Неудачников оказалось всего трое. Остальные разделились на две группы. Первая, включая Клима, состояла из тех, кто экзаменовался по всем предметам на «весьма удовлетворительно». Таковых было пятеро. Эти счастливчики переходили в штат министерства как чиновники особых поручений, что влекло за собой не только значительное увеличение жалованья, но и быстрый карьерный рост. Другая часть выпускников получала назначения в соответствии с ранее занимаемыми должностями, являющимися теперь, по сути, прикрытием их разведочной деятельности. По замыслу начальника Осведомительного отдела МИД статского советника [18] Клосен-Смита на первых порах их задания должны были быть менее сложными, чем у пятёрки отличников. А значит, и стартовый толчок для забега за чинами у хорошистов был стайерский, а не спринтерский.

Собеседование Ардашев проходил на Певческом мосту. Павел Константинович Клосен-Смит ещё не добрался до возраста полста лет и, несмотря на завитые кверху щегольские нафиксатуаренные усы и острую профессорскую бородку с проседью, был строен и подтянут, точно кавалерийский офицер.

Майский луч проник через приоткрытые занавески и теперь играл со стеклянной пробкой графина с водой, пуская по стене солнечных зайчиков.

Клим только что ответил на все вопросы и смиренно ждал «приговора» на дальнейшую жизнь. Статский советник вынул пачку сигарет, распечатал её и произнёс на немецком языке:

– Угощайтесь.

– Благодарю, ваше высокородие, – ответил Ардашев тоже на немецком. – Мне привычнее свои.

– Я знаю, знаю. Но о них вам придётся теперь забыть. А эти ближе всего к «Скобелевским». Кашля не будет. И портпапирос придётся поменять на заграничный портсигар. Я понимаю, что после папирос вам будет непривычно ощущать во рту табачную крошку и наверняка захочется воспользоваться мундштуком, но этого делать нельзя. Следует избегать любой детали, привлекающей к вам внимание. А мундштук, перстень или золотая булавка в галстуке как раз и являются приметными вещами. Да и ещё: зовите меня по имени-отчеству, договорились?

– Как скажете, Павел Константинович.

Клим кивнул в знак благодарности за предложенную сигарету и закурил. Его примеру последовал и Клосен-Смит.

– Надо отдать должное вашему «немцу», – продолжал статский советник. – Он хорошо с вами поработал. У вас не только исчез русский акцент, но и появился лёгкий австрийский. Вы говорите почти как настоящий житель Вены. Признаться, первоначально мы собирались отправить вас в столицу Пруссии и подготовили для вас вполне сносную легенду и австрийские документы, но ситуация изменилась. – Собеседник протянул Ардашеву «Новую свободную прессу» и сказал: – Вот взгляните. Номер вышел третьего дня. Обратите внимание на нижний столбик в разделе «Происшествия».

Клим прочёл:

– «В воскресенье, согласно сообщению полиции г. Фиуме, в море пропал господин А. Шидловский – второй секретарь русского посольства в Вене. Он отдыхал на местном пляже, уплыл и не вернулся. Местные власти продолжают поиски русского дипломата».

– Да, именно так, – задумчиво проговорил Клосен-Смит. – Утонул ли он или нет – неизвестно. В купальной кабине осталась лишь часть его вещей. Всё остальное пропало. Вероятно, воры постарались. На службу он не вышел и в меблированных комнатах не появился, предсмертной записки не оставил. В Фиуме пока русского консула нет, поэтому туда пришлось посылать секретаря консульства из Триеста. Он пытался хоть что-нибудь выяснить, но всё тщетно. Известно, что дело ведёт тамошний старший инспектор первого полицейского участка Франц Ковач. Настала ваша очередь включиться в поиски дипломата. Вам предстоит разобрать вещи и документы Шидловского, восстановить его связи. Как видите, слишком много тумана в этой истории. Именно поэтому Николай Карлович Гирс [19] принял решение о немедленной отправке представителя министерства в Вену для полноценного расследования. Мы учли вашу склонность к распутыванию уголовных дел, и потому альтернативы вам не нашлось. О цели вашего визита в Австрию осведомлены только посол в Вене и консул в Триесте. Остальные коллеги узнают или догадаются об этом чуть позже. Например, военный агент полковник Воронин очень неглуп, поэтому он сразу свяжется со своими в Генеральном штабе, чтобы максимально о вас выведать. Потому через неделю всем уже будет понятно, кто вы и зачем явились в Вену. Этого, к сожалению, не избежать. А вот от полиции Фиуме скрывать вашу миссию не стоит. – Он воззрился на собеседника и добавил: – Главная задача – распутать клубок событий, предшествовавших исчезновению второго секретаря посольства, и найти его живым или мёртвым.

– Я понял, Павел Константинович. Вопрос позволите?

– Конечно.

– Шидловский был женат?

– Нет, холост.

– Он занимался разведкой?

– Изначально он служил только по дипломатической линии, но потом мы привлекли его к выполнению некоторых поручений осведомительного характера и обучили шифровальному делу. Его последним успехом явилась вербовка австрийского морского лейтенанта Феликса Майера, служащего в канцелярии военно-морского министерства на Шенкенштрассе, 14. Шидловский платил ему пятьсот крон за копию еженедельного стенографического отчёта заседания комиссии морского министерства независимо от содержания документа. Как правило, в среду проводилось совещание, а в субботу Майер уже передавал копию стенографической записи второму секретарю. Тот пересылал её в вализах [20] с дипломатическим курьером нам. МИД, естественно, делился частью сведений с военными. Они до сих пор скрежещут зубами от зависти и мечтают заполучить себе подобный осведомительный источник. Но обойдутся! – ухмыльнулся статский советник и продолжил: – Шидловский давно подыскивал подходящий объект для вербовки на скачках и обратил внимание на молодого человека в штатском, но с военной выправкой, который проигрался на тотализаторе в пух и прах. Видя, что тот расстроен, он пригласил его в биргалле [21] . Пропустив изрядное количество этого пенного напитка, они познакомились. Майер попросил одолжить ему пятьсот крон, и второй секретарь, узнав, где тот служит, согласился. А дальше всё пошло как по маслу: австриец проигрывался и вновь занимал, а потом, когда сумма задолженности значительно выросла, наш надворный советник [22] предложил гасить её частями и еженедельно за счёт копий стенографических записей заседаний военно-морской комиссии. Он посоветовал ему класть копировальную бумагу не только под первый лист, как было положено, но и под второй – тогда третий можно незаметно забрать. Затем, когда он полностью рассчитался, Шидловский продолжал ему платить, а тот, как и раньше, не переставал делиться австрийскими секретами. Так что вам надлежит возобновить связь с Феликсом Майером. В переписке будем именовать его Игроком, а Шидловского – Стрельцом. – Статский советник полистал настольный календарь и сказал: – В Вену вы прибудете в десять утра в субботу по местному времени. Вещи оставьте в камере хранения на Северном вокзале и поезжайте на ипподром, что находится в конце Пратера. Ровно без четверти двенадцать у выхода к паддоку [23] вас будет ждать Майер. Они условились с Шидловским, что в случае его отсутствия на связь с ним выйдет другой куратор. Паролем будет фраза «Простите, вы не желаете сделать совместную ставку на Фауста? Я, к сожалению, располагаю только десятью кронами». Ответ: «Фауст сегодня в забеге не участвует». Запомнили?