Венская партия. Страница 4
«Политехнический журнал», издаваемый в Берлине, повествовал о «воздушном замке», который предполагается возвести на предстоящей Всемирной выставке в Антверпене. По проекту инженера Вацлава Тобианского «организована акционерная компания для устройства плота в двадцать квадратных метров из бамбука, стали и алюминия, на котором будет сооружён изящный ресторан из того же материала на высоте пятьсот метров, поддерживаемый воздушными шарами. От качки предполагается спасаться посредством особой системы якорей. Сообщение с землёй будет осуществляться также при помощи двух воздушных шаров, выполняющих роль подъёмной машины вместимостью до десяти человек. Пополнение оболочек шаров газом будет устроено через кишку, идущую от земли и регулируемую контрольными манометрами. В воздушном ресторане будет функционировать «электрическое солнце» для освещения площади всей выставки в ночное время. Эта идея так понравилась публике, что стоимость одной акции компании инженера Тобианского выросла в десять раз. Ценные бумаги уже приобрели более пяти тысяч человек, и число акционеров растёт с каждым днём».
«Фигаро» поведало молодому дипломату о новом изобретении господина Эдисона – кинетографе, то есть аппарате, записывающем движение. По словам учёного, он будет для глаз тем же, чем для уха является фонограф. «Фактически кинетограф соединит движение и звук, ухо и глаз. Благодаря новому прибору можно будет видеть оперу, комедию, человека в то же самое время, когда их слышишь; можно будет фиксировать жесты артистов, так чтобы они не исчезали навсегда для потомков». Газета повествует, что Эдисон пригласил своего гостя посмотреть изобретение в действии. «Я наклонился над чечевицей [9] , которая находится сверху, – рассказывает журналист. – Прибор задвигался, и я, поражённый, увидел тирольского крестьянина, танцующего бешеный танец перед своей хижиной. Вдали виднелись горы. Ветер качал верхушки деревьев. Всё было в этом необычном зрелище. Человек быстро двигался и поворачивался на все четыре стороны; глаз следил за сгибанием и разгибанием его коленей, за выпрямлением нижней части ног, за мельчайшими движениями бёдер, рук, маханием шапкой. Потом, когда танец закончился, тиролец улыбнулся, поклонился и ушёл в свой дом. Остановился и цилиндр… Я не удержался, – признался репортёр, – и спросил этого знаменитого учёного, когда он обнародует это величайшее открытие?» Эдисон помолчал, улыбнулся и скромно ответил: «Мне нужно ещё полтора-два года. А пока я не хочу ни шума, ни рекламы».
Клим отложил газету, посмотрел в окно и улыбнулся своим мыслям: «Интересно, какая будет техника через сто лет? Что изобретут люди, чтобы лучше узнать и себя, и планету? С какой скоростью будут двигаться поезда и пароходы? И каким станет кинетограф Эдисона? Неужто он заменит собой театр? Эх, жаль не увижу! Но тут уж ничего не поделаешь. Такова жизнь…»
А жизнь недавнего выпускника факультета восточных языков Императорского университета за последние два года разительно переменилась. Едва он прибыл в Египет на должность переводчика генерального консульства России в Каире, как ему пришлось не только окунуться с головой в поиски опасного преступника, виновного в нескольких смертях, но и отыскать подлинник эскиза Леонардо да Винчи «Мученичество святого Себастьяна» [10] . Затем, выполняя поручение генерального консула, губернский секретарь [11] Ардашев в составе каравана совершил переход длиною восемьсот вёрст через Нубийскую пустыню, чтобы встретиться с правителем Судана Абдаллахом ибн аль-Саидом Мухаммедом, продолжавшим вести джихад. Опасная миссия была выполнена, и Клим вернулся на стезю драгомана, вынужденного переводить купчие, метрические свидетельства и духовные завещания. Но всё изменилось в жаркий полдень одного из майских дней прошлого, 1892 года, когда действительный статский советник [12] Скипетров срочно вызвал молодого помощника в кабинет.
Умудрённый жизнью статский генерал что-то писал, когда появился Ардашев. Указав переводчику на стул, он вздохнул и сказал:
– Тут вот какое дело, Клим Пантелеевич… Забирают вас от меня. Я, как и положено, добросовестно отправлял рапорты на Певческий мост [13] о ваших успехах: будь то расследование убийства иеродиакона, возвращение в Россию творения знаменитого флорентийца или ваша секретная миссия в Хартуме. – Он пожевал губами и добавил: – Но мне было неведомо, что при министерстве создаётся Осведомительный отдел. Эта своего рода небольшая разведочная [14] структура должна будет помогать нашему министерству не только получать закрытые сведения других государств, но и развязывать узлы внешнеполитических проблем, которые обычным дипломатическим путём решить не удаётся. Словом, вы попали в число кандидатов, направляемых в столицу для собеседования. Если вы его пройдёте, то вам предстоит годичное обучение. По его окончании вы получите новое назначение. Но вы вправе остаться здесь, и отказ никак не скажется на вашей дальнейшей карьере. Хотя, должен заметить, служба в Осведомительном отделе существенно увеличит жалованье. И насколько я знаю, по окончании обучения лучшие выпускники перейдут в число чиновников особых поручений министерства. Ну, что скажете?
– Почту за честь, – не раздумывая ответил Ардашев.
– Что ж, тогда я даю вам время до завтрашнего утра на окончание неотложных служебных дел. А в семь можете отправляться в Александрию. Ничего, поспите в дороге. Вы как раз успеете на пароход РОПиТа [15] , отплывающий вечером в Одессу. Жаль только, что в Ставрополь заехать не получится. Ведь, как следует из депеши, через две недели – двадцатого мая – вам надлежит прибыть в наше министерство. Наверное, излишне вас предупреждать, что всё сказанное мною – государственная тайна.
– Понимаю.
– Тогда не буду вас задерживать. И не забудьте получить в кассе расчёт и проездные. Я велю бухгалтеру оформить ваш вояж как командировку. Поплывёте первым классом. Отдохнёте недельку. Считайте это моей компенсацией за те испытания, которые выпали на вашу долю во время следования в Хартум по Нубийской пустыне.
– Искренне вас благодарю, Александр Иванович, – поднимаясь, сказал драгоман.
– Успехов вам, дорогой Клим Пантелеевич, – протягивая руку, выговорил статский генерал. – Уж очень я прикипел к вам душой за эти полгода с небольшим. Но ничего не поделаешь. Вы сделали свой выбор. Уверен, впереди у вас долгая жизнь на службе Российской империи. И я не сомневаюсь, что вы достигнете больших высот!
– Честь имею!
– С Богом!
Весь оставшийся год и половину следующего Клим провёл в живописном местечке, расположенном в окрестностях Выборга. Именно там, в хвойном лесу у самого озера Реттиярви, и располагался двухэтажный особняк, бывший когда-то гостиницей «Ряттиля». Правда, теперь вывеску сняли и всю территорию на триста саженей вокруг обнесли деревянным забором. У калитки днём и ночью дежурил привратник. Тридцать пять вчерашних драгоманов, секретарей и помощников из различных дипломатических представительств России целый год постигали способы получения разведочных сведений, основ наблюдения и контрнаблюдения, фотографирования, выявления и изготовления подделок документов, изучали методы вербовки и допроса, криптографию, правила обыска и страноведение. Не забыли и преподавание основ судопроизводства европейских и азиатских государств. Особое внимание уделялось иностранным языкам, давались начальные навыки конной езды и фехтования. Преподавался также краткий курс самообороны. Один раз в месяц устраивались стрельбы из разных видов пистолетов, револьверов и винтовок. Предметы в расписании занятий шли под номерами. Преподаватели жили в небольшом деревянном домике, находящемся рядом с основным зданием. Каждому слушателю курсов отводилась собственная комната. Питание – табльдот [16] .