Слишком близко к тебе. Страница 4

Непроизвольно кошусь на парня, который тоже резко устремляет на меня враждебный взгляд. А затем поворачивается к отцу.

– Совпадение? – переспрашивает у Караева-старшего ядовитым тоном.

От явного намека, что без чужой помощи я ни за что бы не смогла, у меня вспыхивает лицо.

– Я поступила сама, – не сдержавшись, выдаю.

Эмиль поворачивает ко мне голову. Улыбаюсь.

– А ты? – выгибаю бровь и кокетливо хлопаю ресницами, продолжая корчить из себя милую дурочку, – Через папу, да? – ласково.

Эмиль смотрит в упор долго и тяжело, а затем расплывается в саркастической улыбке.

– Ну да… Конечно… Сама. О-ок, – подмигивает и отворачивается.

Козел…

Тоже принимаюсь методично разрезать мясо, представляя, что это его нога или рука. Без понятия, что у человека вкуснее.

А моя мама не сдается и вновь пытается всех разговорить, хоть это уже и смотрится жалко.

– Вы отдыхали где-нибудь этим летом? Или только поедете? – спрашивает разом у всех младших Караевых.

Те молчат, и за них отвечает отец.

– Эмиль сейчас проходит стажировку у меня в офисе, так что ему не до отдыха, а девочки летали с…кхм… матерью в Дубай на три недели, вот только недавно вернулись, – ровно и расслабленно отчитывается Назар Егорович, запнувшись только на слове "матерью", которое теперь мрачным эхом так и кружит по столовой и давит на барабанные перепонки.

– Ой, я обожаю Дубай, – подхватывает восторженно моя мама, – Сотню раз там бывала!

– Не сомневаюсь, – бросает Эмиль, отправляя в рот стейк и смотря в тарелку, – И очевидно не за свои.

Диана фыркает себе под нос, сдерживая смешок. Мама мгновенно тушуется.

– Эмиль, – тихо гаркает на парня отец.

У того дергается щека, он резко перестает улыбаться, но голову к Назару Егоровичу так и не поворачивает. Караев- старший грозно сводит брови к переносице и сверлит профиль сына тяжелым взглядом.

– Мы кстати здесь собрались не просто так, – чеканит он, со звоном опуская вилку с ножом на тарелку, – У нас с Викторией для вас новость…

Назар Егорович многозначительно замолкает в ожидании, когда все повернут к нему головы. Напряжение в воздухе становится таким плотным, что, кажется, его можно разрезать ножом.

– Дети, – выдержав паузу, продолжает Караев -старший твердо и торжественно, – Виктория и Малина теперь будут жить с нами. Они станут частью нашей семьи, ведь в скором времени у вас появится брат или сестра.

5. Малина

Если обстановка и до этого казалась накаленной до предела, то сейчас я буквально глохну на пару секунд от рванувшней посреди столовой акустический бомбы. Заторможенно моргаю, не в силах ни на чем сфокусироваться и пытаясь побыстрее осознать.

Не. Может. Быть!

Мама бы сказала заранее о таком…Ведь сказала бы, да?!

Нельзя же вот так!

Поворачиваю к ней голову. И внутри меня все обрывается, потому что сразу понимаю по ее смущенной и одновременно торжествующей улыбке, что это правда.

Она кладет руку на пока что плоский живот. Вторую протягивает Назару Егоровичу, и он крепко сжимает ее кисть, оказывая поддержку. Мамины глаза при этом обводят детей Караева, сидящих напротив.

Сама я в их сторону смотреть не могу. Волны нелюбви, исходящие от Караевых- младших, столь пронзительные и разрушительные, что мне страшно ослепнуть, если я с кем-то из них случайно пересекусь взглядом.

– Извините! – тонко всхлипывает младшая девочка, с грохотом вставая из-за стола.

От того, как стремительно она это делает, стул чуть не переворачивается.

– Лиля! – грозно окликает ее отец, но она уже пулей вылетает из столовой.

– Пойду, поговорю с ней, – тут же подрывается и средняя, с громким стуком роняя приборы на тарелку.

С силой отодвинутые ножки стула противно скрипят.

– Диана, сядь! – рычит отец, начиная багроветь.

Но девушка лишь демонстративно от души хлопает дверью.

– Диана, быстро вернись! – орет Назар Егорович ей вслед.

– Оставь их! – осаживает его Эмиль. Его голос заметно дрожит от плохо сдерживаемых эмоций. Вокруг становится настолько нервно, что создается ощущение, будто всю комнату колотит в едином пульсирующем рваном ритме, – Они не виноваты, что ты за столько лет не научился пользоваться презервативами, – шипит сын на отца, – Если у тебя с этим проблемы, мог бы спросить у меня!

Моя мама шокировано закрывает ладонью рот. Караев-старший от возмущения чуть не подпрыгивает на стуле. Глаза его натурально наливается кровью, и мне становится страшно…Страшно так, что я втягиваю шею в плечи и чуть сползаю вниз по стулу под стол.

Эмиль тоже бледнеет, глядя на отца, но глаза его все равно почти безумно горят вызовом. А ведь он немаленький и не слабенький, невольно думаю я. Сложно судить наверняка, но плечи широкие, шея крепкая, руки длинные, жилистые, большие ладони. Кажется, он даже выше отца…

Ненавижу насилие…Боюсь!

– Что ты сейчас сказал? – подается Назар Егорович к сыну, быча, – Ты не охренел?! – И что ты мне сделаешь? – дергает подбородком Эмиль. – Хочешь проверить? – интересуется Караев – старший вкрадчиво.

Смотрят друг другу в глаза. Долго и зло. А потом Эмиль швыряет салфетку и встает из-за стола.

– Сядь! Куда собрался? – рычит отец. – Отвезу сестер к маме, как и договаривались, – парень бросает это через плечо, уже выходя в дверь.

– Речь шла о вечере после ужина. – Мне кажется, что ужин уже окончен, – замечает Эмиль и исчезает из столовой.

Мы втроем молча смотрим на опустевший дверной проем.

– Они привыкнут, – медленно говорит Назар Егорович, оттягивая ворот рубашки поло, будто она ему горло пережала. Шея, лицо… Он весь в красных гневных пятнах, – Неделя выдалась тяжелой… Не обращай внимание, Викуль. Предлагаю закончить ужин, и я покажу вам дом. Малина, у нас есть несколько пустующих комнат на втором этаже. У тебя есть возможность выбрать…

Что?! Выбрать комнату?! Меня трясет от передоза эмоций, своих и чужих, а также от лавины свалившейся на меня информации. Я еще тот факт, что мама беременна и от меня это скрыла, не пережила. Какая комната?!

Ничего не отвечаю Караеву. Я в шоке. Держать лицо становится все более невыполнимой задачей. Чувствую, как мелко дергается левое веко.

– Мама, почему ты мне не сказала? – сиплю, ловя ее взгляд.

– Милая…– она делает брови домиком, корча виноватую рожицу, и сжимает мою холодную руку в своих ладонях. Покосившись на Караева артикулирует беззвучно одними губами, чтобы поняла только я, – Боялась сглазить…

Ясно. Медленно убираю свою кисть из ее ладоней. Мне отчего-то противно.

Сглазить…Будто это лотерея, а не живые люди, не реальная жизнь. Она вытянула счастливый билетик и молчала, ожидая момента, когда точно получит приз. До последнего не верила, что этот богатый суровый мужик решится устроить то, что устроил, так?

Так…

А вот у меня полное ощущение, что меня предали. Подставили.

Я не собираюсь здесь жить! В доме, где все пропитано столь очевидной ненавистью ко мне!

– Я бы хотела остаться в нашей квартире, – дрожащим голосом заявляю матери.

– Это исключено. Тебе всего восемнадцать, – внезапно вмешивается Караев.

Смотрю на него и не понимаю, какое ему вообще дело до меня!

– Мне будет девятнадцать через месяц, – возражаю вслух, – И я совершеннолетняя.

– Ты девушка, одной жить небезопасно в таком возрасте, – давит Назар Егорович голосом, игнорируя мое замечание, – Я, Малина, не простой человек. Мы с твоей матерью собираемся пожениться, ты станешь частью моей семьи. Не хотелось бы, чтобы кто-то попытался воспользоваться твоей неопытностью в расчете достать меня. А, поверь, такое легко может быть. Так что это не обсуждается. Ешь, и я покажу вам дом. Остаться ночевать предлагаю здесь, а завтра утром поедете к себе и соберете вещи, – заявляет хоть и в спокойном, но все равно приказном тоне.

– Ночевать? Переезжать?! Ваши дети как к этому отнесутся? – не сдержавшись, интересуюсь.