Кровь богов и монстров (ЛП). Страница 63

— Но… почему то же самое не относится к Смертным Богам? — Звуки подбрасывания и ловли кинжала Каликсом стихают. Все взгляды обращаются ко мне. Я оглядываю комнату. — Что? — Требую ответа я, хмуро глядя на них троих.

— Что ты только что сказала? — Вопрос Руэна — это не столько вопрос, сколько приказ, или что то вместе взятое.

— Смертным Богам не обязательно подпитывать свои силы тем же способом, что и Богам, если только… вообще не нужно?

Золотые, зеленые и полуночные взгляды сталкиваются. — Я никогда не думал об этом с такой точки зрения, — бормочет Теос, когда Каликс встает и его кинжал исчезает обратно под одеждой.

— Хотя она права, — говорит Руэн. — Нам не нужно подпитывать свои способности, как Богам.

Каликс широкими шагами пересекает комнату, прорубаясь сквозь нашу толпу, пока не оказывается у стены и не выдергивает свой предыдущий клинок из его места в стене. — Что это значит? — Спрашивает он, поворачиваясь к нам лицом.

— Я не знаю, — признается Руэн, — но это может быть еще одной причиной, по которой они сочли преступлением скрывать Смертных Богов, почему они позаботились о том, чтобы все дети крови Богов были отправлены в их Академии.

— Имеет ли значение, нужно ли нам подпитывать наши силы или нет? — Спрашиваю я, скрещивая руки на груди. — Факт остается фактом: Боги, естественно, более могущественны, чем мы.

— Так ли это? — Тишина, которая следует за тихим вопросом Руэна, достаточно громкая, чтобы быть звуком сама по себе.

Мы вчетвером остаемся неподвижными и безмолвствующими еще долго после того, как эхо голоса Руэна разносится в воздухе. Если Богам нужно подпитывать свою силу, а нам нет… Означает ли это, что их правила неприменимы к нам?

— Кэдмон сказал, что они солгали о том, что смертные могут убить их, — шепчу я, наполовину боясь нарушить странную тишину, которая витает между нами. — Он сказал, что они вообще не Боги.

— И если они солгали об этом, то о чем еще они солгали? — Предлагает Руэн.

Наши взгляды встречаются и сталкиваются.

— Можем ли мы вообще доверять знанию о том, что им нужно подпитывать свои силы? — Спрашивает Теос.

Каликс кивает. — Да. Я не думаю, что это ложь.

— Почему? — Я переключаю свое внимание на него. — Что ты знаешь?

Каликс хмурится, уперев руки в бедра, и смотрит вниз, хотя по выражению его лица — более сосредоточенному, чем когда-либо, — я понимаю, что он видит не только пол. — Хатци, — заявляет он.

Я пытаюсь вспомнить, о каком Боге он говорит. — Боге Путешествий?

Он кивает. — Хатци был со мной, когда меня забрали в регион Талматии, Миневаль. — Моя спина напрягается, когда холодные зеленые глаза поднимаются, а его губы подергиваются.

Мне следовало ударить его сильнее и вывернуться. Как будто он чувствует мои мысли, его улыбка становится шире.

— Почему это имеет какое-то значение? — Спрашивает Руэн, прерывая невидимую битву желаний между нами.

Внимание Каликса переключается на его брата. — Он казался довольно напряженным перед дорогой туда, но в тот момент, когда мы отправились в путь, он успокоился. Когда Терра, готовая пойти с ним и служить ему, спросила, он сказал, что это связано с его силой. Он не просто любит путешествовать, ему это нужно. Он может оставаться на одном месте в течение короткого периода времени, но если он слишком долго не путешествует, то он становится более чем нервным, он становится похожим на алкоголика, нуждающегося в выпивке.

Руэн кивает, и выражение его лица становится задумчивым, когда он закрывает книгу, которую держит в руке. Я тянусь к ней, забираю у него и прижимаю ближе к груди.

— Хорошо, — говорю я. — Итак, Богам нужно подпитывать свои силы, а нам нет. Это не помогает нам понять, что происходит со Смертными Богами. Имя Инид следующее в списке. Если мы ничего не предпримем, ее переведут.

— А что, если на этом все? — Спрашивает Теос. — Что, если их действительно просто переводят в другую Академию? В этом нет ничего плохого.

Я качаю головой. — Нет, в книге не упоминалось бы об этом, если бы это не было важно, — возражаю я, прежде чем перевернуть книгу лицевой стороной наружу. — Посмотри на это. — Я указываю. — Посмотри на название.

— Тем, кого похитили, — Теос читает название вслух, а затем вздыхает. Его плечи опускаются в знак поражения. — Ты права. Это не совсем похоже на название списка имен людей, с которыми все в порядке.

— Их украли, — настаиваю я. — Но что это значит? — Разочарование окрашивает мой тон, и, к моему удивлению, Руэн подходит ближе и кладет руку мне на плечо.

— Мы что-нибудь придумаем, — говорит он.

Острая волна тепла, которая распространяется от его ладони через ткань моей туники, заставляет меня поднять на него взгляд, мои глаза фиксируются на его губах, вспоминая, как они ощущались на моих. Он был таким тяжелым на мне, контролирующий, командующий. Мои бедра прижимаются друг к другу. Был бы он таким же, если бы мы сделали это снова?

К счастью, мои мысли не заставляют меня совершить какую-нибудь глупость, например, наклониться вперед и снова прижаться губами к его губам, чтобы выяснить. Потому что в следующее мгновение раздается громкий стук в окно, и все наши головы поворачиваются в ту сторону. Из моей груди вырывается стон, и я быстро сую книгу обратно в руки Руэна, поворачиваюсь и иду через комнату. Щелкнув замком и открыв стекло, в комнату влетает ворона Региса.

— Карк! Карк! — Птица хлопает крыльями и кружит над головой, прежде чем сесть мне на плечо в яростном вихре перьев. Его клюв легонько клюет меня в голову.

Я искоса смотрю на чертову тварь, прежде чем сорвать свиток с ее ноги. Я уже на полпути к огню в очаге, намереваясь бросить эту записку туда, куда отправились все остальные, когда останавливаюсь. Сбоку свитка что-то темное, пятно. Когда я подношу его к лицу, до меня доходит запах крови.

Я быстро разворачиваю записку дрожащими пальцами. Там всего два коротких предложения, но они превращают мои внутренности в чистый лед.

Преступный Мир раскрыт. Будь в безопасности. — Р.

Раскрыт? Преступный Мир обнаружили? Когда? Как?

— Что это? — Руэн пересекает комнату и оказывается рядом со мной за долю секунды. Он берет записку из моих рук и чертыхается. — Кайра? — Он смотрит на меня. — Что это значит?

Я поднимаю на него взгляд. — Это значит, что Преступный Мир рушится, — говорю я.

— Как? — спрашивает он.

Ворона Региса прижимается клювом к моей щеке, словно ища утешения. Я протягиваю руку, рассеянно потирая кончиками пальцев перья птицы на ее шее. Неудивительно, что животное вело себя странно.

— Я не знаю, — отвечаю я Руэну без эмоций. — Такого раньше никогда не случалось. Преступный Мир существует уже десятилетия — сотни лет — Офелия — лишь самая последняя глава.

— Ты думаешь, Боги… — Вопрос Теоса ускользает, когда я резко смотрю на него.

— Нет, они не могут о них знать. — Я не знаю, произношу ли я эти слова потому, что верю в их правдивость, или потому, что хочу, чтобы они были правдой.

Однако Регис жив. Если бы это было не так, он не смог бы отправить мне эту записку. Я выпрямляюсь и бросаю взгляд на птицу, сидящую у меня на плече. Ворона Региса смотрит на меня глубокими черными глазами.

— Нам нужно идти, — говорю я.

— Идти? — Руэн мнет кусок пергамента в кулаке. — Идти куда?

— В город, — рявкаю я, бросаясь вперед. — В магазин.

Я пробегаю мимо Руэна, а затем Теоса, их глаза и глаза Каликса наблюдают за мной, пока я несусь в комнату Руэна. Я хватаю свой плащ и натягиваю его. Ворона Региса снова каркает на меня, но она покидает мое плечо, позволяя двигаться, а затем кружит вокруг меня, когда я возвращаюсь в гостиную.

— Каликс, мне нужно… — Легкое постукивание по моей обутой ноге чуть не заставляет меня выпрыгнуть из кожи, и я обрываю себя, чтобы посмотреть вниз и заметить змею с мерцающей нефритово-зеленой чешуей, пристально смотрящую на меня. Изо рта у нее торчит рукоятка кинжала вместе с кожаным ремешком.