Кровь богов и монстров (ЛП). Страница 62

В одно мгновение Теос снова оказывается на земле, упершись одним коленом в песок и опершись на кулак, а его золотисто-светлые волосы мокрыми прядями свисают вокруг лица.

— Хватит! — Мы оба вскидываем головы при объявлении Акслана. Тяжело дыша, с колотящимся в груди сердцем, я смотрю на балкон, где Акслан поднимает руку, привлекая всеобщее внимание.

— Учебные сражения закончились. В этом бою ничья, — кричит он над ареной. — Вы свободны.

Моя грудь поднимается и опускается от тяжелого дыхания, когда я поднимаюсь с земли и смотрю, как трио Богов поворачивается и покидает балкон. Первым уходит Акслан, за ним Македония, но, к моему удивлению, последней исчезает из виду Данаи, которая останавливается на краю балкона и оглядывается назад. Ее золотистые волосы, кажется, светятся вокруг нее, когда глаза, цвета чистейшего меда, впиваются в меня. На ее лице есть эмоция, которую я не могу распознать, но когда я хмурю брови, пытаясь понять ее, она поворачивается, и тогда Царица Богов исчезает.

На другом конце арены Теос со стоном падает на песок. — Гребаные Боги, — бормочет он.

Далекие голоса эхом отдаются с трибун, когда ученики поднимаются, разговаривая между собой — как о битвах, так и о присутствии Богов. Два глухих удара один за другим заставляют меня обернуться к краю арены: Каликс и Руан перепрыгнули через ограждение и стремительно идут в нашу сторону.

— Что это было? — Голос Руэна похож на мрачное сердитое рычание, когда он приближается.

— Что было что? — Спрашиваю я, хмурясь, когда пара подходит к нам, Каликс подходит, чтобы помочь Теосу подняться на ноги.

— Твои глаза полностью почернели, — говорит Теос, вставая с помощью Каликса. Он отряхивает с брюк песок и тянется к моей руке. — Я слишком глубоко тебя задел?

Я вырываюсь, отдергивая руку. — Конечно нет, — фыркаю я, закатив глаза. — Я не такая хрупкая, как тебе кажется.

— О, я знаю, что ты не из хрупких, маленькая лгунья, — говорит Каликс, каким-то образом кажущийся ближе, чем был минуту назад.

С гримасой я выгибаю бровь в его сторону. — Это твое представление о флирте? — Спрашиваю я.

Он пожимает плечами. — Нет, мое представление о флирте заключается в том, что ты лежишь на спине, раздвинув ноги для моего…

— Это не флирт, — отрезает Теос, обрывая брата.

Я отворачиваюсь от них всех и тоже начинаю отряхиваться. — Они хотели посмотреть, на что я способна, — рассеянно отвечаю я, пытаясь понять, что, черт возьми, было за выражение лица у Данаи. Какие эмоции она демонстрировала? Сегодня в ней было что-то необычное. Что-то, чего я не заметила, когда встретила ее в первый раз.

Неспособность понять это сводит меня с ума.

— Давай, — фыркает Руэн, шагая вперед и хватая меня за руку, прежде чем я успеваю оттолкнуть его. — Нам нужно поговорить.

Единственная причина, по которой я не вырываюсь из его объятий и не бью кулаком в его слишком совершенное и глупое лицо, заключается в том, что он прав. Нам действительно нужно поговорить. Я не забыла первоначальную причину, по которой отправилась на его поиски прошлой ночью.

Когда мы выходим с арены, я ищу Найла, но его нигде не видно. Мне тоже нужно его найти. Убедится, что у нас все в порядке, потому что независимо от того, как изменился мой статус, он всегда будет моим первым другом за пределами Преступного Мира, и я не хочу, чтобы он думал, что он стал не более чем еще одним Террой. Не для меня. Никогда для меня. Но прежде чем я смогу это сделать, мне нужно услышать мнение Руэна.

Что-то происходит со Смертными Богами, и я не верю, что их переводят.

Мои инстинкты кричат, что это как-то связано с табу, нарушенным Богами, но я не знаю, с каким именно.

Глава 31

Кайра

Проходят несколько дней после пробных сражений перед Царицей Богов и Македонией. Я сообщила Даркхейвенам о том, что я нашла в записях библиотеки Академии, а затем впервые показываю им свою книгу.

— Это не кожа, — заявляет Руэн, проводя ладонью по внешней стороне прекрасно выполненного тома. Я судорожно сглатываю, но не говорю ему, из чего она сделана. Каждый раз, когда я прикасаюсь к этой штуке, я стараюсь не думать об этом.

Теос заглядывает через его плечо на страницы, на которых он раскрыл книгу. — Здесь так много имен. — Его тон напряженный, как будто он заставляет себя проявлять меньше эмоций. — Ты права, это фамилия Малахии — и Инид.

— Ее имя еще не вычеркнуто, — говорю я, — как было и с именем Малахии. До того как я узнала, что его перевели.

На другом конце открытого пространства жилых помещений Даркхейвенов Каликс развалился в кресле у камина, подбрасывая в воздух серебряный кинжал, прежде чем ловко поймать его большим и указательным пальцами. Он повторяет эти действия снова и снова, в то время как его глаза затуманиваются от едва сдерживаемой скуки.

— Остальные страницы пусты, — бормочет Руэн, листая книгу. Его полуночный взгляд поднимается на меня. — Для этого есть какая-то причина?

Я пожимаю плечами. — Не знаю, — признаюсь я открыто. — Кэдмон дал мне книгу, когда я была еще просто Террой — изначально это была просто информация о Пограничных Землях. Потом все изменилось. Он сказал, что это книга пророчеств.

— Значит, эти имена — пророчество? — Теос хмурится, а затем подпрыгивает, когда кинжал пролетает мимо наших голов и вонзается между двумя камнями в стене.

— Каликс, — холодный тон Руэна звучит как упрек.

В ответ раздается низкий стон раздражения. — Это глупо, — огрызается Каликс. — Книга нам ни о чем не говорит.

Я поворачиваюсь, когда кресло под Каликсом скрипит, пока он поднимается на ноги, стуча ботинками по полу. — Я предлагаю пойти к Кэдмону и заставить его рассказать нам, что это за чертово пророчество.

— Ты не можешь угрожать Богу, чтобы получить информацию, — напоминаю я ему, хотя, честно говоря, хотела бы, чтобы мы могли. Хотя я разочарована секретами Кэдмона и пока не совсем уверена, с нами он или против нас, что-то глубоко внутри меня говорит, что он не пытается причинить нам вред.

Губы Каликса растягиваются в широкой улыбке. — О, маленькая лгунья. — Он цыкает на меня. — Тебе следовало бы знать лучше. Есть и другие способы заставить кого-то выболтать свои секреты.

Я делаю глубокий вдох и, прищурившись, смотрю на самого чокнутого из братьев Даркхейвенов. — Ты также не можешь мучить никого, — выдавливаю я.

Еще один стон, и он падает обратно в кресло. — Какой смысл быть таким могущественным, если мне не позволено ни с кем развлекаться? — требует он.

Когда ему никто не отвечает, он вытаскивает другой клинок, который до этого момента был полностью спрятан где-то на его теле. Отчетливый тук-тук-тук его возвращения к подбрасыванию клинка в воздух и ловле его — это все, что витает в воздухе, пока Теос не заговаривает.

— Почему Кэдмон не может просто рассказать нам, что это за пророчества, вместо того чтобы давать тебе книгу, в которой только намеки? — он спрашивает.

— Он сказал, что это что-то связанное с его способностью — барьер, — отвечаю я ему. — Я думаю, если бы он прямо сказал нам, что это за пророчества или каким будет будущее, все изменилось бы, и он вообще не смог бы нам помочь.

Несмотря на мои слова и тот факт, что я теперь понимаю, к чему клонит Кэдмон, разочарование Теоса совпадает с моим собственным.

— Божественность сложна, но у нее есть свои законы, — кивает Руэн. — Так что это имеет смысл.

Я смотрю на него. — Это так?

— Да. — Руэн опускает взгляд на страницы книги, один большой палец зажат между двумя листами, удерживая текущую страницу, пока он вглядывается в список имён. — Даже Боги подчиняются своим силам. Вот почему Акслану нужна победа. Почему Долосу нужно угнетение. Почему Маладезия отвечает за обучение молодых Смертных Богов — они нуждаются в похвале не меньше, чем она нуждается в том, чтобы их хвалили. Боги управляются своими способностями, и они должны продолжать их подпитывать.