Кровь богов и монстров (ЛП). Страница 57

— Отлично, — говорит она. — Но поторопись. Тебе нужно поесть перед уходом, а я не буду разогревать тебе суп, так что, если ты уйдешь сейчас, тебе придется есть суп холодным.

Я и раньше ел холодный суп, и, честно говоря, горячий или холодный, от этого лучше не становится, но я, по крайней мере, хочу провести немного времени со своим первым в жизни другом, прежде чем попрощаюсь с ним навсегда.

— Я люблю тебя! — Кричу я, врезаясь в неё, обнимая за талию, прижимаясь лицом к её животу и сжимая её ноги. — Я быстро, честно!

Её смех звучит у меня за спиной, пока я отпускаю её и начинаю метаться по комнате, срывая с себя ночную рубашку, натягивая штаны, тунику и сапоги. Он всё ещё звенит в ушах, пока я выскакиваю из лачуги прямо на улицу.

В отличие от других мест, в трущобах Йетте чисто. Люди, живущие здесь, предпочитают беречь все, что у них есть, даже если этого немного. За три месяца я выучил дорогу к Ральфу наизусть. Сворачивая налево, я легкой трусцой спускаюсь по дороге ближе к городу. Хижина Ральфа похожа на нашу, за исключением того, что в ней две комнаты вместо одной, каждая из которых расположена над другой с приставной стремянкой, которая служит им лестницей. Когда я останавливаюсь у двери Ральфа и легонько стучу, я слышу, как его зовет старшая сестра Мира.

Прокрадываясь внутрь, я улыбаюсь симпатичной девушке постарше с глазами лани и веснушками на щеках. — Ральф встал? — Спрашиваю я, оглядывая комнату, где больше никто не двигается.

Мира фыркает. — В такую рань? — она качает головой и указывает половником, которым что-то помешивает над огнем, на лестницу. — Не стесняйся, разбуди его и Самсона. Им скоро нужно отправиться за лекарствами на опушку леса.

Я уже киваю и направляюсь к лестнице, хватаюсь за перекладины и быстро забираюсь наверх — в ту самую единственную комнату, что находится над жилым пространством. Просовываю голову в проём и сразу замечаю, как здесь темно без окон. Потолок ниже, чем на первом этаже, и я едва могу передвигаться, согнувшись, пока ползу мимо ряда одеял и потрепанных матрасов, разложенных прямо на полу — здесь спит вся семья Ральфа: сестра, брат и родители.

— Ральф! — Я шепчу-шиплю в темноту. — Ральф, проснись, мне нужно с тобой поговорить.

Из глубины комнаты доносится низкое ворчание. — Еще пять минут, мам, — отвечает Ральф, его голос хриплый и все еще почти сонный.

Я закатываю глаза и направляюсь прямо к нему, хватаю ногу, которая, как я вижу, торчит из-под его соломенного матраса, и сильно дергаю. — Проснись, — приказываю я, становясь немного громче, когда вспоминаю, что Мира сказала, что я могу разбудить и его, и Самсона.

На мой голос маленькая головка Самсона появляется рядом с головой его брата, и он моргает глазами того же цвета, что и у Миры, глядя на меня несколько долгих секунд. Затем он улыбается. — Привет, Руэн, — говорит он, протягивая руки, чтобы протереть глаза кулаками.

Я улыбаюсь в ответ пятилетнему малышу, благодарный за то, что оба их родителя, похоже, ушли на целый день и уже работают, чтобы обеспечить их. — Привет, Сэмми. Мира приготовила для тебя кое-что внизу. Тебе следует пойти позавтракать.

— Хорошо, — отвечает маленький мальчик, зевая, но, в отличие от своего брата, Сэмми проснулся и уже ползет по матрасам, направляясь к отверстию, ведущему вниз.

Ральф пинает меня по руке, давая понять, что я все еще держу его. Я тяну снова. — Да ладно тебе, Ральф, я серьезно.

Он приподнимается и сердито смотрит на меня. — Что такого важного, что тебе приходится будить меня на этой жопной заре? — ворчит он.

— Если бы Мира услышала, что ты так говоришь, она бы тебе шкуру спустила, — предупреждаю я его.

Ральф качает головой. — Не-а, папа так говорит, и она не спускает ему шкуру.

Я не комментирую тот факт, что отец Ральфа также является отцом Миры, и что, хотя этот мужчина кажется добрым великаном, я сомневаюсь, что Мира чувствовала бы себя в праве, говорить своему отцу, чтобы он не ругался при детях. Не тогда, когда сам мужчина, кажется, даже не осознает этого. Вместо этого я просто снова тяну Ральфа.

— Ну же, — умоляю я. — Мама говорит, что мы уезжаем сегодня, и я не хотел покидать это место, не попрощавшись с тобой.

Это заставляет Ральфа полностью проснуться за долю секунды, и он отбрасывает одеяло. — Ты уезжаешь? — Я отпускаю его, чтобы он мог доползти до края своего матраса и сесть.

Я киваю. — Да. Я говорил тебе, что мы с мамой много путешествуем. Что ж, она сказала, что нам пора отправляться в следующее место.

— Почему? — Ральф смотрит на меня, наверное, так же, как я смотрел на маму этим утром. — Ты не можешь остаться еще ненадолго? Мы должны были вместе пойти на фестиваль в честь Дня Нисхождения.

Я опускаюсь и сажусь на пол, скрестив ноги, в то время как Ральф начинает искать на краю своей кровати одежду, в которой был накануне. Царапая ногтем линию на деревянном полу, я жду, пока он закончит одеваться.

— Кажется, она твердо решила уехать сегодня, — говорю я. — Я спросил ее, можем ли мы остаться, но она… — Я качаю головой и снова поднимаю ее, чтобы увидеть, что Ральф натянул брюки на бедра и туго завязывает слишком большие на талии штаны шнурками, которые практически потребовалось подвернуть два раза. — Мне очень жаль, Ральф.

Ральф быстро натягивает тунику, а затем хватает меня за руку. — Пойдем в наш клуб.

Я не спорю и позволяю Ральфу отвести меня обратно к лестнице. Он отпускает меня, и мы вместе спускаемся на первый этаж, чтобы увидеть Самсона, сидящего за столом, его свисающие ноги покачиваются взад-вперед. Мира машет нам двоим, когда Ральф быстро прощается с ней и тянет меня к двери.

— Не забудь травы, которые тебе нужно собрать с Сэмми! — Зовет Мира.

— Я скоро вернусь, — обещает Ральф, и мы вдвоем уходим.

Мы бежим обратно вверх по улице, к моему дому, и проходим мимо него. Хотя никто не осмеливается заходить слишком глубоко в Пограничные Земли, опушка леса, которая тянется ближе к окраинам Йетте, достаточно безопасна. Примерно через две недели после начала нашей новой дружбы мы с Ральфом обнаружили высокое дерево с огромным дуплом, достаточно большое и сухое, чтобы мы вдвоем могли посидеть в нем во время легкой летней грозы. С тех пор это место стало нашим тайным клубом и убежищем, когда ни один из нас не хотел возвращаться домой по той или иной причине.

Я машу рукой нескольким знакомым лицам других жителям трущоб Йетте — мужчинам и женщинам, которые приняли нас с мамой с распростертыми объятиями и даже помогли ей найти работу поближе к центру деревни. Именно благодаря им я так сильно полюбил это место, и мне грустно, от того, что нужно будет опять пытаться обосноваться где-то в новом месте. Мало найдется таких добрых деревень, как Йетте.

Мы с Ральфом останавливаемся на опушке леса, а затем идем вдоль него, пока не замечаем три отметки, которые мы сделали на одном дереве, чтобы обозначить наш путь. Как только мы это видим, мы перелезаем через корни и подлесок в стороне от обычной тропинки, по которой ходят другие жители деревни, когда они приходят собирать травы и другие коренья для продажи в городе.

Наш клуб — это массивное дерево, которое шире любого из деревьев поменьше, которые возвышаются вокруг него, как часовые, охраняющие своего Короля. Мы обходим его, и Ральф снимает паутину из мха, которую мы сплели вместе, чтобы скрыть вход, когда нам приходилось оставлять его без присмотра.

— Давай. — Ральф машет рукой, чтобы я шел первым, и я иду, перекидывая одну ногу через край массивного ствола, а затем спрыгивая на пол из измельченных листьев. В следующее мгновение Ральф оказывается рядом со мной. Начнем с того, что внутреннее пространство нашего клуба невелико, всего пять футов по периметру. Когда мы вдвоём — становится совсем тесно, но это укромное место, и, что важнее всего, оно — наше.