Кровь богов и монстров (ЛП). Страница 49

Вместе мы возвращаемся на песчаную площадку арены, где несколько Смертных Богов сражаются в своих собственных кругах. Акслана сегодня здесь нет. Иногда такое случается, что Боги забывают, что у них здесь есть обязанности и занятия, и они просто не появляются. Будь это любое другое занятие, все бы просто пошли своей дорогой и наслаждались свободным днем. Это не просто какое-то другое занятие. Это боевая подготовка, и все знают, что соблюдение этого правила — скорее средство выживания, чем реальное образование.

Инид справляется хорошо, и я рад, что рекомендовал ее для повышения несколько месяцев назад. Даже если это подвергнет ее опасности, здесь ей будет сложнее, и ее навыки от этого будут только быстро улучшатся. Я наблюдаю, как она пригибается и уклоняется от нападающего, используя свое гораздо меньшее тело, чтобы увернуться от него, а затем прыгнуть ему на спину. Ее предплечье обхватывает его горло, пока она душит его. Его лицо начинает покрываться красными пятнами.

— А где Кайра?

Я отвлекаюсь от Инид и смотрю на Руэна. Нахмурившись, я осматриваю остальную часть арены. — Она должна быть здесь, — говорю я. — Она была не с тобой?

Руэн качает головой. — Нет, Кэдмон забрал ее с последнего урока, чтобы продолжить ее частные занятия с ним.

Я хмурюсь. — Обычно он ждет, пока все ее занятия на день не закончатся, — комментирую я.

— Я знаю. — Руэн кивает. — Именно поэтому я нахожу это странным.

Звук удара плоти о плоть эхом разносится в воздухе вокруг нас, сопровождаемый ворчанием и проклятиями. Руэн оглядывается на других Смертных Богов, сканируя их взглядом. Мое внимание переключается на моего брата, начиная с неглубоких синяков под его глазами и затравленного взгляда и заканчивая его руками. Мой резкий вдох заставляет его голову быстро повернуться в мою сторону.

Заметив направление моего взгляда, он отдергивает руку, как будто может скрыть то, что я уже увидел. Гнев ярко вспыхивает во мне, и я хватаю его за руку, оттаскивая подальше от остальных и поворачиваясь к ним спиной, когда понижаю голос.

— Скажи мне, что ты этого не делал, — я шиплю слова, каждое из которых пропитано яростью, которая в данный момент пронзает меня изнутри.

Руэн не отвечает, но этого ответа достаточно.

— Ты сказал, что тебе стало лучше, — рычу я. — Что ты перестал.

— Я так и сделал. — Он избегает встречаться со мной взглядом.

Огонь рассыпает искры на кончиках моих пальцев, бело-золотой свет ярко вспыхивает на моих ладонях. Я отпускаю Руэна и сжимаю руки в кулаки, сдерживая грозящую вырваться наружу молнию.

— Как долго?

Ему не нужны пояснения. Он знает, о чем я спрашиваю. По-прежнему не глядя на меня, Руэн отвечает тихим голосом. — С тех пор, как увидел Азаи. — В этих словах слышен оттенок стыда, и мне хочется закричать на него, что ему и должно быть стыдно.

Все эти годы… все это время…

Резкие слова, полные боли и злости, застревают у меня на языке. Они цепляются за зубы, пока я их сжимаю. Вместо того чтобы дать им вырваться наружу, я провожу ладонью по лицу, натягивая кожу.

— Мне нужен этот гребаный клинок, — говорю я.

Руэн даже не спорит. У него нет на это права. Он просто кивает. В конце концов, это редкость, когда наши роли вот так меняются местами. Я не из уравновешенных. Он такой. Обычно.

— Если к концу дня его не будет в моей комнате, я лично разгромлю твою, пока не найду все до единого, — выпаливаю я.

Темные глаза, которые кажутся еще темнее на впалых чертах его лица, встречаются с моими. — Есть только один, — говорит он.

Но он всегда может получить еще. Это опасно, но возможно. В конце концов, сам факт того, что у Руэна был еще один клинок из серы, когда я забрал и избавился от его последнего, должен быть достаточным доказательством того, что, если он захочет получить еще один, он это сделает.

Я указываю подбородком на конец поля. — Иди, — рявкаю я. — Скорее всего, ты сегодня не в том гребаном состоянии, чтобы тренироваться. Найди Мейрин и узнай, не…

— Нет. — останавливает меня Руэн.

Я выгибаю бровь и жду.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, — говорит он. — Я позабочусь об этом сам.

Моя верхняя губа приподнимается, и я поворачиваюсь, снова хватая его. Мы оба кружимся, пока я не впечатываю его позвоночник в ближайшую стену, окружающую арену. Я чувствую на себе несколько взглядов, но игнорирую их, глядя ему в лицо.

— Твое «позабочусь об этом» привело тебя в такое состояние, — рычу я на него. Я хватаю его за одну руку и поднимаю ее, а другой рукой оттягиваю рукав его почти обтягивающей туники. Поверх старых порезов меня встречают свежие струпья.

Желчь угрожает подступить к моему горлу. — Каликс и я полагаемся на тебя, — срываюсь я, когда он дёргает руку и резко натягивает рукав туники обратно. — Мы слушаемся тебя. Так окажи мне, ради всех Богов, ту же грёбаную любезность, когда ведёшь себя как долбаный идиот!

Выражение лица Руэна становится пустым. Он смотрит на меня в ответ, и у меня сводит живот.

Мне приходится выдавливать из себя следующие слова, чтобы меня не вырвало. — Иди. К. Мейрин. — Этот приказ — злая, наполненная болью мольба. — Тебе даже не нужно говорить ей, чтобы она исцелила тебя сама. У нее есть травы, которые ускорят процесс. — Я отпускаю его и отступаю. Он по-прежнему не двигается. Его глаза пусты, лишены жизни, ничего, кроме стыда и смирения.

— Ты не можешь сломаться, Руэн, — говорю я ему. — Не сейчас.

Никогда.

Глава 24

Кайра

Ничего. В записях библиотеки нет абсолютно ничего, что было бы хоть сколько-нибудь полезным. В отчаянии я с грохотом захлопываю книгу, лежащую передо мной, и из-под страниц вылетает облачко пыли. Я кашляю и провожу рукой перед лицом, чтобы смахнуть последние остатки частиц, попавших в воздух. Сама обложка не была покрыта пылью, что скорее свидетельствует о работе Терр и хранителей книг, чем о том, что они давно не стояли на полке. Даже сейчас, едва окинув взглядом ряды полок и затемненные углы тихого помещения, понимаю, что я одна из немногих Смертных Богов здесь.

Когда я была вынуждена работать здесь, это больше походило на убежище от Смертных Богов, чем на настоящее наказание, которым это должно было быть. Немногие ученики заходят в это пространство. Если им нужны книги, они обычно отправляют Терр с записками, какие из них взять и доставить им.

Из-за угла одной из полок появляется знакомая фигура, ее бледное лицо наполовину скрыто копной каштановых с проседью волос, перекинутых через плечо. Сильвис быстро и бесшумно передвигается между сводчатыми полками, как призрак, и я задаюсь вопросом, сколько у нее еще осталось времени. В последний раз, когда я видела ее, она была, по сути, одним из моих тюремщиков надзирателей, когда я была вынуждена здесь работать. Хотя она никогда не была жестокой.

Я ловлю себя на том, что рассеянно почесываю внутреннюю сторону запястья, наблюдая, как она уходит. Воспоминание о ее тихом разговоре с Кэдмоном покалывает на задворках моего сознания. Она выглядит более усталой, чем раньше, и я знаю, что это не только из-за возраста. Смертные не стареют так быстро за несколько коротких месяцев. Что бы ни дал ей Кэдмон, это явно помогло ей не так сильно, как надеялся кто-либо из них.

Мой взгляд снова опускается на запястье. На мгновение я представляю, как вскрываю вену и нахожу пузырек, чтобы наполнить его своей кровью. Я знаю, это помогло бы ей. Это было бы любезностью за отсутствие у нее жестокости, когда для остальной Академии я была никем, просто еще одной смертной Террой, чья жизнь зависела от прихотей Смертных Богов и их создателей.

Почти сразу же, как только эта мысль овладевает мной, я отмахиваюсь от нее. Даже если бы я могла позволить себе рискнуть и дать ей своей крови, никто не знает, не раскроет ли она случайно свой дар другой Терре, кому-нибудь, кто мог бы проболтаться Богам. Смертной Богине, прожившей свою жизнь как ничего не подозревающая смертная, и в голову не пришло бы поделиться своей кровью, чтобы исцелить скромную служанку.