Кровь богов и монстров (ЛП). Страница 22

Большие карие глаза блестят, а ноздри раздуваются. После паузы Найлу удается ответить кивком.

Мейрин наклоняет голову набок, как будто может услышать что-то за дверью. Ее губы поджимаются, и мгновение спустя она говорит. — Каликс вернулся, — говорит она, — и теперь они ждут тебя. — Она поворачивается, чтобы помочь Найлу собрать вещи, которые она попросила его принести для нее. Волны ее медно-рыжих волос падают ей на лицо, когда она наклоняется, чтобы закрыть деревянную коробку и собрать несколько кистей, упавших на пол. — Я вернусь в свои покои, и, если повезет, я надеюсь, что увижу тебя позже.

— Ты не пойдешь?

Мейрин делает паузу и поднимает голову, передавая кисти Найлу. Розовый язычок выглядывает и скользит по ее нижней губе в нервном тике, когда она сжимает руки в кулаки и приподнимает юбки. — Найл, почему бы тебе не вернуться после того, как оставишь это в моей комнате, — предлагает она.

Чувство вины гложет меня, когда Найл переводит взгляд между нами, его губы сжимаются в мятежную линию, которая ясно показывает, что он не хочет соглашаться, но даже если я Смертная Богиня, он — нет. В конце концов, Найл все еще всего лишь Терра, и он не имеет права отказывать своей хозяйке. За любезно сформулированным, но не менее убедительным требованием Мейрин следует холодное молчание. Проходит минута, пока Найл заканчивает собирать последние их вещи, а затем исчезает за дверью, позволяя ей со щелчком закрыться за ним.

— Я знаю, это делает меня трусихой, — начинает она, — и как бы я ни хотела, чтобы все было по-другому… — Глаза цвета морской пены поднимаются, чтобы встретиться с моими. — Я не могу быть причастна к твоему раскрытию, Кайра. Я не могу быть связана с этим. Наедине я могу быть твоей подругой, но на публике… Я забочусь не только о себе. У Найла уже были проблемы с другими Терра, и если у меня возникнут проблемы, он может…

Я обрываю ее, подняв руку. — У него больше никогда не будет таких проблем, — говорю я. — Но тебе не нужно ничего мне объяснять. Я ценю это, правда. Я понимаю. Ты хочешь защитить его. — И как бы ни было больно узнавать, что она не может публично признать меня подругой, по крайней мере, не сразу, я понимаю.

Ее зубы впиваются в нижнюю губу, а плечи поджимаются. — Может, мне помочь тебе одеться, прежде чем ты уйдешь? — предлагает она, и я подозреваю, что таким образом она хочет извиниться.

Несмотря на это, я качаю головой и отмахиваюсь от нее. — Нет, я справлюсь, — говорю я. — Я думаю, мне нужно немного времени побыть одной, чтобы подготовиться.

Она поджимает губы, и хотя я вижу, что она хочет настаивать на своем, она этого не делает. Вместо этого она кивает и поворачивается к двери. Однако я хмурюсь, когда она замолкает, а затем — прежде чем я успеваю моргнуть — она разворачивается и обнимает меня. — Все будет хорошо, — шепчет она мне в волосы, крепко обнимая меня. — Может, у меня и нет силы пророчества, но я верю в это. Ты сильная, и с тобой все будет в порядке.

Ошеломленная и немного смущенная внезапным всплеском физической близости, я некоторое время стою там, не реагируя на объятия. Однако, когда она просто сжимает меня крепче, я, наконец, поднимаю руки и возвращаю чувство заботы.

Шмыгая носом, убирая руки, Мейрин рассеянно смахивает прядь моих волос, выпавшую из косы, с моего плеча и кивает. Затем, больше не сказав ни слова, она выходит из спальни.

Я стою там еще несколько секунд, просто вдыхая через нос и выдыхая через рот, пытаясь подавить панику. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Я вспоминаю то место, которое я создала в глубине своего сознания, место, где все становилось лучше, которое всегда могло защитить меня от уроков Офелии или от моего собственного гнева и страха.

Кажется, что с каждым вдохом моя душа все глубже оседает в моих костях. Вдох и выдох. Вход и выдох.

Я хочу верить Мейрин. Я хочу жить. Я также не могу больше откладывать это.

Открыв глаза, я смотрю на платье, которое она разложила для меня, чтобы я переоделась, на смятых простынях Каликса. Снимая халат, который я надела после того, как скинула полотенце, я хватаюсь за платье и приподнимаю его, чтобы получше рассмотреть. Нежное кружево и шифоновая ткань не были бы моим первым выбором при первой встрече с Советом Богов, но я знаю, что за этим стоит причина. Качая головой, я перестаю тянуть время и натягиваю его, слегка крутя, потом хватаюсь за шнурки, которые идут спереди, заканчиваясь прямо под грудью, затягиваю их и завязываю. Длинные юбки полуночного цвета представляют собой смесь синего и фиолетового, на фоне которых моя кожа кажется ярче и белее, чем когда-либо прежде. Серебряная шнуровка на талии, на концах рукавов и по квадратному вырезу сочетается с цветом моих волос.

Сбоку от кровати я замечаю пару одинаковых серебряных туфель. Верх каждой туфли сверкает как бриллианты, когда я подношу их к свету из окна. Они украшены большим количеством серебряных лент, и когда я просовываю ноги в подошвы, я понимаю, что они предназначены для того, чтобы стягивать мои икры по всей длине.

Как только я заканчиваю, мне кажется, что у меня ушла целая жизнь и вообще недостаточно времени, чтобы подготовиться. Но мне ничего не остается, как встретить свою судьбу — какой бы она ни была.

Поэтому, вместо того чтобы тянуть дальше, я встаю с края кровати и направляюсь к двери. Она со скрипом открывается, и тот небольшой разговор, который я смутно слышала внизу, немедленно обрывается. Я подхожу ближе к перилам и смотрю вниз, в главную комнату Даркхейвенов.

Каликс, Теос и Руэн стоят там в своих костюмах — каждый выглядит так, словно ему самое место в витрине магазина какой-нибудь знаменитой швеи. Я не знаю, где Каликс взял свой, поскольку у него не было доступа в свою комнату, но, учитывая, что цвет темно-фиолетовый, я подозреваю, что он скорее всего Руэна.

На меня устремляются три пары глаз, одни полуночные, другие золотистые, а третьи темно-зеленые. У меня сводит живот. Страх и еще какие-то эмоции, которые я пока не совсем готова назвать.

— Кайра? — Теос заговаривает первым и начинает двигаться. Он приближается к концу лестницы. — С тобой все в порядке?

— Ты чувствуешь головокружение? — Спрашивает Руэн, хмуря брови.

Я качаю головой и направляюсь к верху лестницы. — Нет, — лгу, не желая признавать, что чувствую себя иначе. Потому что причина — совсем не та, с которой я хочу разбираться. — Я в порядке.

— Мейрин сказала, что рассказала тебе, что…

— Боги ждут, — говорю я, прерывая Руэна, когда он хмурится.

Хотя это был не вопрос, он кивает. — Они знают, что ты не спишь, — говорит он. — Они хотят тебя увидеть.

— И они больше не хотят ждать, — договариваю я за него.

Теос хмурится. — Мы можем отправить Кэдмону записку, если ты не готова, — быстро говорит он. — Мы даже не успели сказать тебе сами. Мы планировали, это просто…

Не готова? Когда я когда-нибудь буду готова предстать перед Богами как… не Терра, а как я. Как настоящая «я». Божественность — или магия — и все такое.

Однако, что бы Теос ни хотел сказать, его обрывает низкий, сухой смешок. Сразу же все наше внимание обращается к источнику едкого веселья. Зеленые и красные искорки мелькают во взгляде Каликса, когда он переводит взгляд на меня. Моя рука обхватывает перила, практически до треска, когда кожа на костяшках пальцев белеет.

— Наша маленькая лгунья не настолько труслива, чтобы убегать от Богов, особенно когда она так долго гуляла по их территории, прямо у них под носом. — Слова Каликса — не комплимент, а вызов. Он откидывает голову назад, продолжая смотреть на меня поверх своего длинного аристократического носа. — Не так ли?

Я стискиваю зубы и делаю первый шаг вниз по лестнице. Головы Руэна и Теоса поворачиваются ко мне, когда я хмуро смотрю на Каликса. — Нет, это не так, — огрызаюсь я.

Будь он проклят.

Я спускаюсь по лестнице, мои юбки шуршат вокруг бедер, икрах и лодыжек. Когда Теос протягивает мне руку, я качаю головой и обхожу его и Руэна, пока не оказываюсь перед Каликсом. Его губы подергиваются. Мое сердце неровно бьется в груди. Я пристально смотрю на него. Он не выглядит встревоженным. На самом деле, что бы он ни увидел на моем лице, это заставляет его наклониться, его пальцы поднимаются и хватают мою руку, когда он поднимает ее. Выше и еще выше, пока его губы не прижимаются поцелуем к моим холодным костяшкам пальцев.