Кровь богов и монстров (ЛП). Страница 16

Мои сжатые в кулаки руки разжимаются, и кровь свободно стекает от ран, которые уже зажили. От порезов не осталось и следа, но капли всё ещё падают на пол, одна за другой. Ирония судьбы.

Эта женщина спасла меня. Причинила мне боль. Я жива благодаря ей. Я возмущена ее добротой так же сильно, как и ее жестокостью. Справедливо ли это? Возможно, и нет, но если она чему-то и научила меня, так это тому, что жизнь несправедлива.

Не говоря ни слова, я отворачиваюсь от нее и поворачиваюсь лицом к двери. Я тянусь к ручке — голоса с другой стороны звучат громче, чем несколько минут назад.

— Ты стала сильной женщиной благодаря тому, что я сделала, — говорит Офелия. — Ты лучше подготовлена к выполнению следующей задачи, поставленной перед тобой. Ты стала сильнее из-за того, что я сделала.

Я прикусываю язык, даже когда мгновение спустя слова срываются с языка. — Дети не просят быть сильнее. Или лучше. Но я думаю, в этой жизни у меня нет другого выбора. — Я не оглядываюсь назад. — Это победа или смерть.

Глава 8

Кайра

Я выхожу из маленькой комнаты на своих двух ногах, с воротником, всё ещё пропитанным кровью, прилипшим к коже. В тот момент, когда я выхожу за дверь, на меня обращают внимание три пары неестественных глаз. Голова Руэна резко поворачивается в сторону, и он смотрит поверх моего плеча, скорее всего, на женщину, которая остается позади.

— Пошлите, — говорю я, направляясь к нему. Одна нога перед другой. Неважно, насколько у меня кружится голова, я не позволю себе упасть в обморок перед Офелией. Я не хочу, чтобы она подумала, что удаление камня серы из моей шеи повлияло на меня.

Отсутствие боли там открыло пустоту для чего-то другого. Странный вид высасывания энергии, которая истощает меня быстрее с каждым проходящим вздохом. Когда я подхожу к другому концу комнаты, моя нога почти зацепляется за ножку одного из стульев. Я останавливаюсь как раз в тот момент, когда Теос делает шаг вперед, достигая меня меньше чем за секунду. Его рука сжимает мой бицепс, и я притворяюсь, что позволяю ему это, хотя на самом деле у меня нет сил остановить его. Я поднимаю взгляд к дверному проему. Единственные, кто сейчас там остались, это Регис и Кэдмон. Первый смотрит на меня с беспокойством, хотя я так и не встречаюсь с ним взглядом. Я всё ещё слишком обижена из-за его предательства, злюсь, пусть даже понимаю, почему он так поступил.

— Мы будем на связи, — заявляет Руэн угрюмым тоном, и его мышцы напрягаются под плечами туники и плаща. Он протягивает мне руку. — Кайра.

Я качаю головой и, наконец, высвобождаю руку из хватки Теоса, благодарная, когда он легко отпускает меня. Я снова иду к выходу с высоко поднятой головой. Я выхожу в коридор, минуя Региса и Кэдмона. Теос следует за мной, его присутствие почему-то приносит облегчение. Я останавливаюсь, чтобы оглянуться; Теос и Каликс ближе ко мне, чем кто-либо другой, их тела почти загораживают весь узкий коридор. Поверх их голов я вижу Руэна в дверном проеме. Он что-то говорит Кэдмону, так тихо, что я не слышу этого даже своими новообретенными обостренными чувствами.

Возможно, я могла бы, если бы не все эти новые ощущения, пронизывающие мое тело. Я перевозбуждена. Каждый скрип половиц под ногами отдается криком в моей голове, пока она не начинает непрерывно пульсировать.

Теос хмуро смотрит на меня. — Кайра, ты в порядке? — Он смотрит на мой затылок, где густые волосы теперь прикрывают то, что, я уверена, является зажившей раной.

Я качаю головой, не отвечая. Нет. Я не в порядке, но я не хочу, чтобы кто-нибудь здесь знал об этом. Не Офелия. Не Регис. И уж точно не Кэдмон. Для меня не имеет значения, что он каким-то образом пытался скормить мне информацию о правде. Он был клиентом Офелии. Все это время он знал все. Он позволил выпороть меня, и ему, как и остальным Богам — атлантам, кем бы они, черт возьми, ни были сейчас, — нельзя доверять.

Я добираюсь до входной двери магазина мадам Брион, так и не увидев ее больше, и хотя мне любопытно, где она находится, сверлящая постоянная боль в моем черепе заглушает все остальное. Каликс появляется рядом со мной, заставляя меня отшатнуться, даже когда чья-то твердая рука ложится мне на поясницу. Он ничего не говорит и не смотрит на меня, когда приподнимает занавеску с единственного крошечного окна в двери и выглядывает наружу.

Проходит мгновение, затем еще и еще, пока, наконец, он не кивает и не берется за дверную ручку. Каликс открывает дверь, и его рука покидает мою спину, чтобы найти мое запястье, когда он тянет меня за собой. За спиной раздаются шаги, но сейчас мне требуется вся моя концентрация, чтобы оставаться в вертикальном положении и идти.

Звук закрывающейся двери магазина рикошетит от внешних стен здания и булыжников улицы. Я иду все дальше и дальше. Пока мое зрение не сужается до одной точечки света, и я больше не чувствую твердых пальцев Каликса на своем запястье. Я не уверена, означает ли это, что он отпустил меня, или все мои чувства, наконец, отказывают от перегрузки.

— Что-то не так… — Тихо произносит Теос, но его голос внезапно обрывается, когда чьи-то руки подхватывают меня, и в следующий момент я оказываюсь прижатой к широкой груди. Моя голова падает на крепкое плечо, и, задрав подбородок, я вижу снизу небритую челюсть. По квадратному силуэту и по горлу мужчины, что несёт меня, тянется щетина — чёрные точки грубой щетины.

— Конечно, с ней что-то не так, — бормочет Руэн, его голос вибрирует рядом со мной, давая мне понять, что это он несет меня. Мои пальцы сжимаются в безвольные кулаки. Я прикусываю язык, ощущая вкус желчи. Меня сейчас стошнит. Я не знаю, как сказать ему, как предупредить его. — Из нее только что вытащили серу, которая находилась в ее теле годами. — Последнее слово с шипением вырывается из его горла, и в моем собственном сознании, затуманенном замешательством и болью, я не могу понять, почему он звучит таким сердитым.

— Рыжая — целительница, — смутно слышу я голос Каликса. — Как только мы вернемся, я пошлю за ней.

Руэн долго молчит, и я покачиваюсь у него на руках, всё больше и больше утешаясь этим мягким движением — куда больше, чем когда-либо могла бы подумать, особенно рядом с мужчиной, которого некогда считала врагом. Но теперь он еще мой враг? Кто-нибудь из них?

Прежде чем мой затуманенный разум успевает подсказать ответ, низкий тембр Руэна эхом отдается во мне еще раз. — Приведи ее сам. — Его голос низкий, когда воздух проносится над нами, скользя по моим щекам и переносице. Я понимаю, что мы движемся быстро. Быстрее чем способен человек. — Я хочу, чтобы она была в северной башне в течение часа, когда мы прибудем.

Мои ресницы трепещут, и я поднимаю взгляд. Если бы я все еще могла контролировать реакции своего тела, я бы ахнула от удивления, когда сверкающее ночное небо сменилось другим — таким же темным, но гораздо менее испещренным белыми точками.

Пристальный взгляд Руэна впивается в меня, и уголки его губ изгибаются. — Мы попросим Мейрин осмотреть тебя, Кайра. — Он знает, что я всё ещё в сознании, пусть и с трудом держусь на грани. — Не волнуйся, с тобой все будет в порядке.

Его голос звучит уверенно, но я не могу понять, надежда это в его голосе или решимость. Я начинаю задаваться вопросом, а не одно ли это и тоже. В конце концов, тот, кто полон решимости надеяться, обычно видит плоды своего труда.

Хотя я не говорю так много. Я даже не успеваю ответить, прежде чем темные полночные глаза Руэна растворяются в ничто, и я проваливаюсь в глубины забвения.

Когда я просыпаюсь в следующий раз, моя спина прижата к удобному матрасу, а не к шаткой и скрипучей раскладушке, к которой я привыкла. Я моргаю, открывая глаза, и замечаю массу круглых узоров на потолке балдахина надо мной. Мой взгляд скользит по деревянному потолку большой кровати с балдахином, которую я знаю по тому, как много раз убирала спальню Руэна. Однако, несмотря на то, как часто я бывала в этой комнате, я никогда не лежала на его кровати. Поэтому я никогда не знала, что над матрасом вырезано так много изображений. Сцены распускающихся цветов и филиграни усеивают внешние края, но чем ближе я к центру, тем больше кружков темнеет и приобретает более смертоносные образы. Черепа и мечи. Монстры в форме голодных волков с клыками, с которых капает то, что я могу принять только за кровь, поскольку между их массивными челюстями у них есть сердца, руки и даже несколько голов.