Придворный Медик. Том 2 (СИ). Страница 44

Пальцы Преображенского застучали по клавиатуре, и уже через минуту он, поправив очки, уставился на монитор.

— Какая-то Симбирцева Евгения Фёдоровна… — прошептал он. — Не понял. Я что, в номере ошибся?

— Не ошиблись. Анализы сдавал не Александр Громов. А молодая женщина со стенокардией. У неё врождённая патология сосудов. Я недавно принимал её, а потом перенаправил к господину Миротворцеву в кардиологию. Совершенно случайно запомнил код её анализов. Три единицы и три тройки. Быстро откладывается в голове.

— А почему же здесь фамилия Громова?

— Очевидно же, что её сюда просто прилепили в какой-нибудь программе, — объяснил я. — А теперь присмотритесь внимательнее. На скане, приложенном к жалобе, просвечиваются и другие анализы той пациентки. Видите?

— Эстроген, прогестерон… — принялся читать Преображенский. — Да они шутят, что ли, надо мной⁈

— Да. Неловко получилось. Выходит, что у господина Громова уровень женских гормонов — как у молодой дамы в самый разгар детородного возраста.

Главный лекарь выдержал паузу. Выражение его лица несколько раз изменилось. Гнев и смех боролись друг с другом. Но последний всё же победил.

Преображенский хлопнул ладонью по столу и громко расхохотался.

— Ну, зараза, Ломоносов! Ну и болван… — с трудом выдавил он из себя. — Это хорошо ещё, что вы заметили. Если бы продолжили расследовать — все бы опозорились!

— Не благодарите, — удовлетворённо улыбнулся я. — Теперь я могу идти?

— Обвинения сняты, господин Булгаков. Можете не беспокоиться, я переговорю с Ломоносовым лично. Громова, к сожалению, я обвинять не могу. В таких ситуациях виноват лекарь, а не пациент, — чуть успокоился Преображенский. — Честно говоря, уволить бы Максима Владимировича за эту выходку, но не могу. Как вы уже поняли, орден поручил мне организовать два дневных отделения. За вашей работой слежу не только я, но и сотрудники ордена. И, как я вижу, вы пока что идёте вровень.

Изначально лидировал я, но Ломоносов подключил дополнительную рекламную компанию за счёт договора с Громовым. Похоже, Александр пригнал в отделение вообще всех своих знакомых. Возможно, даже заплатил им за это. Вот только пользы от этой махинации по итогу они оба не получат.

— Думаю, завершать ваше небольшое соревнование можно будет через несколько дней. В начале следующей недели определим, чьё отделение останется. Времени у вас остаётся мало, Павел Андреевич, — заключил главный лекарь. — Кстати, Ломоносову тоже передайте, что время поджимает! Пусть занимается нормальными пациентами, а не лепит анализы кое-как.

Вот и всё! А сколько шуму-то было. Хорошо ещё, что Гаврилова вся эта суета не коснулась. Пришлось бы ещё и его экстренно госпитализировать.

Что ж, а теперь самое время навестить этих двух махинаторов. Мне уже не терпится посмотреть на их лица. Весь их план полностью разрушился за какие-то полчаса.

Шёпот проснулся. Ночевать ему пришлось на чердаке одного из жилых зданий. Но наёмному убийце было не впервой мириться с неудобствами. Однажды ему даже доводилось спать вниз головой, как летучей мыши.

Да, можно было бы вернуться домой, проспать до темноты, а затем снова приступить к исследованию императорского двора, но оставлять дело незаконченным ему не хотелось.

Обычно Павел Булгаков возвращается домой примерно в семь вечера. Иногда опаздывает минут на пятнадцать. Значит, время ещё есть.

Время, чтобы осмотреть его квартиру. Ворона одного из посредников так и не вернулась. Есть вероятность, что Булгаков её убил. Шёпоту было наплевать на жизнь фамильяра, но посредник очень уж волновался из-за потраченных на неё денег.

Хороший шанс, чтобы выяснить, что случилось с фамильяром, а заодно изучить место жительство Булгакова.

Следов Шёпот никогда не оставляет. Он уже привык действовать осторожно. Даже развил фотографическую память, благодаря которой точно знал, на каких местах стояли предметы. Если вдруг он случайно заденет какую-нибудь вазу или рамку с фотографией, то обязательно сможет вернуть её на прежнее место. В точности до миллиметра.

Шёпот дождался, когда патрулирующие территорию гвардейцы пройдут, затем проскочил в ближайший переулок и, используя липкое магическое покрытие на перчатках, быстро поднялся на уровень третьего этажа — к окну, ведущему в квартиру Павла Булгакова.

И тут же замер.

Сначала он почувствовал ЭТО сам. По телу пробежала волна мурашек. Вслед за этим ощущением в его кармане завибрировал высокочастотный магический кристалл, созданный для поиска магических аномалий.

Провибрировав всего полминуты, он лопнул. На лбу наёмного убийцы выступил пот.

Жуткое ощущение чужеродного присутствия и реакция крайне чувствительного кристалла намекали, что в квартире Булгакова находится кто-то крайне могущественный. Слишком сильная магическая аура.

Таким запасом маны вообще может обладать человек?

Нет. Шёпот не мог в это поверить. Либо в квартире Булгакова находится архимаг, либо какое-то исчадие из иного мира. С таким уровнем силы даже такой профессионал, как Шёпот, справиться не сможет.

Убийца принял решение отступить. В квартиру к цели лучше не соваться. Плевать на эту ворону! Видимо, Булгаков всё продумал и обезопасил своё жилище. Чего и следовало ожидать от человека, который пережил смертельную рану, да ещё и от магического оружия!

Шёпот отцепился от стены и покинул территорию императорского двора. Но маленькая неудача только раззадорила его. Впервые за долгое время по-настоящему интересная цель!

— Ну и где же ваш тяжело больной пациент, Максим Владимирович? — я прошёл в кабинет Ломоносова сразу после осмотра палат. Ни в одной из них Громова не оказалось.

Да и Ломоносов выглядел поникшим. Видимо, пока я шёл, главный лекарь всё же позвонил ему, и они с Александром решили свернуть всю операцию.

— Если вы говорите о господине Громове, то мне пришлось его выписать, — буркнул Ломоносов. — И всё это из-за вас! Вы ведь понимаете, что мне теперь придётся аннулировать больничный?

— Так говорите, будто это я виноват в том, что вы налепили чёрт знает что, — усмехнулся я. — Вообще, Максим Владимирович, советую вам заканчивать плести интриги. Как вы уже поняли, удерживает вас в этой клинике только наше соревнование. И скоро оно закончится.

Эх, жалко, что Громов уже сбежал. Хотел бы я и его лицо увидеть. В очередной раз его план обломался.

— Всё, Павел Андреевич, не тратьте моё время! Тем более отделение уже закрывается! — засуетился Ломоносов. — А касаемо соревнования — будьте готовы. Я в любом случае выиграю. И при любом раскладе господин Преображенский будет вынужден оставить меня в клинике.

— Посмотрим, господин Ломоносов, — покидая кабинет, протянул я. — Посмотрим.

Но в данный момент шансы у нас равны. Только что заходил в кабинет Гаврилова и проверял отчёты. Мы сравнялись.

В ближайшие дни придётся поднажать. Теперь это дело принципа. Такому, как Ломоносов, мы точно не проиграем!

После окончания рабочего дня я вернулся в свою «берлогу», где меня тут же встретил Мот, приветственно потеревшись о мою ногу.

— Товар принёс? — пробурчал он. — А если найду?

— Рыбу, что ли? Да принёс-принёс. Лучше расскажи, как там дела с нашей заключённой.

— Дела с ней плохи. Судя по звукам, она там уже помирает. И это — не единственная наша проблема, — произнёс Мот. — Кто-то пытался проникнуть в квартиру, пока тебя не было.

— Опять? — вскинул брови я. — Только не говори, что командир стражи снова пытался дверь взломать.

— Нет, на этот раз кто-то лез через окно. Но стоило мне подкрасться к подоконнику, он почему-то сразу же сбежал, — фыркнул Мот. — Может, у него какая-нибудь фобия? Котов не переносит. Бывают же такие отвратительные люди!

— Так, с неудачливым злоумышленником будем разбираться позже. Говори, что с вороной.

— Ошиблись мы в расчётах. Воды и еды ей уже катастрофически не хватает. Думаю, она отличается от обычных птиц. Ей есть нужно больше. Она же магический фамильяр, как и я.