Где никто не слышит. Страница 6

– Ну так значит, у тебя должно ловить?

– Должно. Но связи нет, – проверяет в очередной раз полоску сети.

Лёва всматривается в хмурящееся, уставшее, но всё ещё красивое лицо Оли. Девушка выглядит взволнованной и растерянной. Ему хочется подойти к ней ближе и обнять, успокоить. Но он этого не делает. Ему бы самому сейчас не помешала поддержка – желательно отца, который должен помочь, как только хватится сына. Единственный правильный вариант – не оплошать перед Олей. Взять себя в руки, проявить инициативу и уверенность в этой ситуации. И главное – чтобы голос не дрожал перед его зазнобой. Сообщает решительно:

– Пойдём вместе? Ещё раз, но только теперь вдвоём? Я выведу нас.

Она отрывает глаза от телефона и пожимает плечами.

Вновь эти кустарники, заросли, плетущаяся рядом Сара. Вновь никакого просвета впереди. Ни через минуту, ни через пять, ни через десять. Айфон показывает тринадцать минут на секундомере. Рука, держащая мобильник, трясётся – не то от испуга, не то от усталости.

– Сколько идём? – интересуется девушка.

– Почти пятнадцать минут, – поникшим голосом, докладывает он.

– Нет, это какая-то ерунда. Пошли назад, по нашим следам.

Теперь девушка идёт первая, Лёва шагает за ней. Пришли. Сразу же. То же самое место, только тусклое солнце сдвинулось, как ни в чём не бывало. Оля матерится – громко и не по-девчачьи.

– Погоди пока отчаиваться. Я сюда пришёл с другой улицы, давай попробуем туда?

– Валяй, веди.

Вылазка закончилась ничем. Поменялась местность – уже не та небольшая поляна, но те самые рвы, которые Лёве знакомы. Останавливаются.

– Всё, пришли? – с какой-то издёвкой спрашивает она.

Оля нервно выдыхает, облокачивается о дерево, достаёт телефон и водит по сенсору большим пальцем, украшенным красным маникюром. Блин, да что же такое, не бывает так. Отчаяние подступает к горлу. Лёва не находит ничего лучше, чем позвать кого-то, кто бы мог услышать.

– Ау, люди, кто-нибудь слышит?! Помогите, мы заблудились! – кричит он в ту сторону, где, по его мнению, располагаются жилые участки.

Тишина. Он повторяет попытку. Безрезультатно.

– Дерьмо!

– Что? – поворачивается он к девушке.

– Не могу дозвониться в сто двенадцать!

– А как? Ведь связи нет.

– Когда не ловит твой оператор, то по этому номеру можно подключиться к любой доступной сети.

– Ясно. Хреново, – сокрушается он. – Ну мы же не настолько в отчаянии, чтобы уже звонить за помощью?

Оля поднимает на него глаза, сурово смотрит.

– Разве? Мне так не кажется.

6.

На часах – девять вечера. Всё это время они не бросали попыток пройти к СНТ. Точнее, какое-то время не бросали. Пару часов назад Оля махнула на это занятие рукой, и Лёва бродил один, но всегда возвращался. Солнце скоро зайдёт за горизонт, начинает смеркаться и холодать. Внутри, в душе, воцарилась пустота. Вначале было отчаяние, страх, но теперь эти чувства вытесняются усталостью. Если ночевать тут, то хоть одно утешение – Оля.

Надо развести костёр, у него есть зажигалка.

– Всё, находился? – бросает ему небрежно девушка, когда он подходит ближе.

Почему она ёрничает? Такое ощущение, что только он тут застрял, а ей что – по фиг? Её не парит, что им, скорее всего, придётся ночевать здесь, в лесу, близ озёр и болот? Лёва шарится по земле в поисках сухих веток, начинает их собирать в охапку. Он всё ещё надеется, что сегодня окажется в своей уютной постели. Папа по-любому пойдёт его искать. Прозвонит всех соседей и догадается, куда Лёву могло занести. Батя не дурак – отыщет мигом.

– Что ты делаешь?

– Ветки собираю, хочу костёр развести. Согреемся – и, может, заметит кто.

– Из этого? – указывает она кивком на деревяхи.

– Ну типа. А что такое?

– Ты вообще не разводил никогда костров, да?

Лёва отводит взгляд, смущается. Практики в этом у него действительно нет, но как она поняла? Тупо догадалась?

– Я и не говорил, что умею. Но а что тут уметь? Поджигаешь их жигой – и всё.

– Да? Ну, удачи тебе поджечь их зажигалкой.

Парень застыл, он не понимает, о чём говорит девушка и на что намекает. Она смотрит так, будто видит не его, а какого-то кретина. Что не так-то? Понятно, что она бесится и взволнована, но Лёва-то тут причём?

Похоже, что Оля замечает его недоумение. Встаёт, кривит губы, подходит почти вплотную. Ого, так близко! Лёва невольно сглатывает. Солнце светит уже с трудом, лишь кроны деревьев в серо-оранжевом отблеске, но этого хватает, чтобы увидеть её лицо, эти зелёные глаза – и забыть, как дышать.

– Ты чего застыл? Разучился думать? Дай сюда.

Берёт у него охапку и кидает на землю, прямо у ног.

– Иди ищи тонкие и сухие прутики. Можешь пройти чуть дальше, к началу озёр, найти сухую траву на открытой местности. Её там больше, чем здесь.

– Эмм…

– Ну не тупи, Лёва. Не поджечь эти ветки твоей зажигалкой, понимаешь? Нужен хворост, а потом уже ветки потолще. И только эти – в конце.

– А-а, ну да, я понял. Я так и хотел, – выдавливает из себя улыбку и приятно тает внутри, услышав из её уст своё имя. По имени девушка называет его редко. Он и не помнит, когда такое случалось последний раз.

– Я мигом, ща всё будет. Сара, оставайся здесь, никуда не уходи. Охраняй Олю! – говорит приказным тоном собаке и направляется вглубь леса.

Какая Оля умная и собранная, рассуждает про себя он. И эти глаза, словно изумруды. Он её не разочарует, не подведёт. Она, наверно, сейчас вообще офигела, когда Лёва сказал собаке охранять её, а не идти с ним. Проявил храбрость и заботу. Да, Сара, конечно, никого охранять не способна, но Оля же не знает.

Он очень доволен собой. И болот с озёрами он не боится. Не теперь.

Через какое-то время деревья редеют, становятся более сухими и облезлыми. Заросли всё такие же жухлые, серовато-золотистые. Внизу начинает хлюпать, но на небольшом пригорке виднеется невзрачный мох, веточки и сухая трава. Такая точно горит – что надо. Надо-то надо, а сколько надо? Он не уточнил, когда уходил. Ладно, не дурак же, разберётся. По-любому не горстка – надо нахватать побольше. Собирает, наклоняется, собирает ещё, идёт дальше, глубже.

Не замечает, как солнце ушло, оставив за собой лишь едва заметный просвет в тёмной синеве неба, где-то за горизонтом. Уже виднеются звёзды и луна. Но ничего, территория открытая более-менее – не заплутать. К тому же от Оли он ушёл недалеко, шагов на сто, не больше.

Здесь умиротворенно и красиво, насколько это можно назвать красотой. На летней веранде их дома озёр не видно, а тут они вон какие – далёкие, но с островками и тропами между ними. А если есть тропы, значит есть люди. В магазине мужики как раз рассказали про щуку и мелкую дичь в этих местах. Всё не так плохо, они просто заблудились, но всё ещё рядом с цивилизацией. Их обязательно найдут.

Где-то вдалеке что-то клокочет, какая-то живность. Где-то рядом – сверчки ещё. Места живые, с голоду тут не помрёшь, да и припасы есть пока что: бутеры, да пиво бесполезное.

Лёва всматривается вдаль. Впереди, в метрах ста, с водной глади взлетают утки, вода расходится небольшими волнами под светом луны. Ещё чуть дальше – серые камыши и что-то ещё. Что-то, что этих уток спугнуло. Парень расширяет веки, как бы пытаясь уловить больше света. Не сказать, что стало лучше, но не заметить невозможно. За камышами – какой-то силуэт, напоминающий выкорчеванное дерево с прямой веткой, похожей на руку, будто указывающей вглубь, на озёра.

Но ведь деревья не двигаются, а это двигается, пошатывается, как тряпка на ветру. А ветра нет. А силуэт есть. Он словно смотрит в сторону Лёвы, молчаливо наблюдает. Лёва наблюдает в ответ, дышит медленно, прерывисто. Пытается осознать, его глючит или нет? Затем силуэт направляется вперёд. Из камышей, по воде. Тёмный, неестественный, не человеческий, как призрак. Он идёт. Нет – плывёт. Над водой. К Лёве.

Ему кажется, что уши заполняет едва слышный стон или вой. Или даже какой-то писк – всё громче, ближе. Первобытный страх заполняет нутро. Лёва разворачивается, бежит обратно. Так быстро он не бегал никогда, даже от Лёши. Торопится, оттого спотыкается, но чудом не падает, сохраняет равновесие. Несётся, будто от смерти. Назад – к Оле.