Призрак Сомерсет-Парка. Страница 26

Я подошла к полному нарядов гардеробу, и снова мне пришлось решать, как лучше замаскироваться под леди.

— Завтрак вас в столовой дожидается, — сказала Флора, по-прежнему стоя на коленях. — Надобно думать, мистер Локхарт уже там.

— Один?

— Ага.

Зачарованная изящной вышивкой, я вытащила наружу голубой рукав. Нелегко было совместить у себя в голове образ доброго и щедрого джентльмена, купившего эти платья, со лживым поверенным, что поедал сейчас яйца этажом ниже.

Флора вытерла руки о фартук, и на нем отпечатались следы сажи. Она устало простонала.

— Миссис Донован задаст мне трепку, коли я в таком виде выйду в коридор. Придется сказать ей, что я не могла позволить мисс Тиммонс одеваться в холоде.

Увидев в моих руках голубое платье, она просветлела.

— Это было одно из моих любимых, — с восхищением ахнула она.

— Твоих любимых? — переспросила я. — Я думала, все платья доставили только вчера. Ты помогала миссис Донован их распаковывать?

От раскаяния уголки ее губ печально опустились. Вид у Флоры сделался такой, будто она хотела проглотить собственные слова.

— Может статься, вы правы, Дженни. Просто оно немного смахивает на то, что висит в шкафу мисс Одры.

Кровь прилила к моим щекам. Я резко отвернулась к гардеробу — отчасти для того, чтобы скрыть смущение. Однако это было вполне разумно, ведь наряды появились слишком скоро после моего приезда. Как только я могла поверить в иное? Что еще я упускаю? Я отошла в сторону, давая Флоре возможность рассмотреть одежду поближе.

— Это ее платья? — спросила я. — Пожалуйста, скажи мне правду.

— Я знаю, что те были в ее шкафу, но не припомню, чтоб она носила какие-то из этих, — ответила Флора, показывая на несколько нарядов, среди которых было и черно-красное. — Это пустяки, Дженни. Вам все они будут к лицу.

Я прижала руку к животу, думая о том, какой, должно быть, дурехой казалась вчера вечером, когда вырядилась в одно из платьев Одры. Стало ясно, почему мистер Пембертон от меня отшатнулся, когда я открыла ему дверь. Я-то думала, хозяина Сомерсета сразил мой дурной вкус, а он был потрясен тем, что я напялила наряд его мертвой невесты.

— Вот, — сказала Флора, взяла голубое платье и положила его на кровать. — Мы можем его чуточку изменить, сделать попроще, видите? Эти длинные рукава отстегиваются, и остается буф на плече. А сверху накинете шаль. Уж поверьте, мужчины платьев не замечают, им-то хотелось бы видеть их только на полу.

Я игриво взглянула на нее.

— А ты много знаешь о мужчинах? — пошутила я.

Флора порозовела и принялась переделывать платье. Когда я надела его и подошла к большому зеркалу в гардеробе, то увидела, что горничная права. Наряд стал совершенно иным, а самое главное, он был мне к лицу.

— Спасибо, Флора, — поблагодарила я. — Без тебя я бы совсем пропала.

Та возвела глаза к потолку, но я заметила улыбку, которую она пыталась спрятать. Затем Флора усадила меня перед зеркалом трюмо и начала колдовать над моими волосами.

— Миссис Донован собиралась сама обслужить вас, но я-то ей сразу сказала, мол, я не хуже любой дамской горничной.

Я наблюдала за ее отражением в зеркале, пока она меня причесывала. В горле встал комок. Никто не прикасался к моим волосам после maman.

С помощью тех немногих шпилек, что у меня имелись, Флора умудрилась соорудить вполне пристойную прическу.

— Поищу-ка я еще шпилек, чтобы уложить вам волосы к ужину, Дженни, — сказала она. — Но вот что скажу: ваши кудри сами по себе укладываются. Мне бы такие волосы или хоть один локон! Одолжите мне его? Прикреплю к чепцу, чтобы падал точно мне на лоб.

Она подошла к камину и взяла бадью с сажей.

— Позавтракайте хорошенько. Если что понадобится, так я буду на кухне. — И тут лицо у нее вытянулось. — Что с вами, Дженни? Вы будто привидение увидали... — Она вытаращила глаза. — Это Мэйзи?

— Нет, — ответила я, вот только смотрела не на Флору. Я смотрела на висевшую идеально ровно картину над камином — идеально ровно перевернутую вверх тормашками.

Глава 23 Леди Одра Линвуд

Запись в дневнике Сомерсет-Парк,

19 января 1852 года

Дружочек,

наконец я с ним познакомилась.

На мне было желтое платье с перламутровыми пуговицами. Миссис Донован уложила мои волосы, оставив у лица несколько свободных завитков, чтобы те подчеркивали его форму, а затем закрепила пучок на затылке. Она предложила мне надеть диадему, чтобы я мерцала в огнях свечей.

Он красив, даже очень. Глаза будто само небо, а локоны светлых волос кажутся золотыми. Я завидую его природной красоте. Он обладает всеми манерами и благородством, которых от него можно было бы ожидать, однако есть в нем какая-то отстраненность, и она меня пугает. Он держится приветливо, но с прохладцей. Я с трудом сумела добиться от него улыбки.

Отец от мистера Пембертона в полном восторге. И надо отдать гостю должное: пока мы прогуливались по портретной галерее, он замедлил шаг, чтобы ступать в ногу с отцом. Хотя тот вскоре устал, и Бромуэллу пришлось увезти его в кресле на колесах. Отец позволил нам прогуляться до оранжереи без сопровождающих. О, у миссис Донован сделалось такое лицо, что я едва не расхохоталась.

Мы шагали по садовой тропинке. К своему стыду, я разнервничалась и несла чушь. Я с трудом узнавала себя. Перед этим джентльменом с севера я, та, которая выходит в свет уже два года, не могла двух слов связать, словно кухарка. Он кажется удивительно горделивым, а ведь я знаю наверняка: хоть мистер Пембертон и приходится мне дальним кузеном, в наш круг общения он не вхож.

Он почти не раскрывал рта, пока я перебирала все темы, что могла придумать. Когда мы дошли до оранжереи, я вздохнула с облегчением, ведь это одно из моих любимых мест в Сомерсете. Я упомянула об этом и провела экскурсию, останавливаясь у отдельных растений и рассказывая о них. В его взгляде не было искры интереса, на который я рассчитывала.

Было тяжело не сравнивать гостя с Уильямом. Уж его внимания мне никогда не приходилось добиваться. Признаться, мне стало любопытно, чем для нас с Уильямом обернулся бы подобный поход в оранжерею без провожатых.

Мы подошли к фонтану со статуей, и, возможно, я отвлеклась, задумавшись о запретной страсти, но прежде чем успела опомниться, поведала ему историю о плачущем ангеле. Мои щеки пылали, когда я говорила об утраченной любви, о том, как девушка бросилась в море, чтобы соединиться с возлюбленным. Я осмелилась посмотреть мистеру Пембертону в глаза, желая понять, что он чувствует. Ведь, конечно, когда вы находитесь в теплом помещении среди роскошных растений наедине с дамой, на которой, возможно, женитесь, то в вашем взгляде должна промелькнуть какая-то искра...

Однако мистер Пембертон отвернулся от статуи и принялся совершенно равнодушно вглядываться через окно в лес. Я легонько кашлянула, но так и не сумела привлечь его внимание. Я даже подумывала, не лишиться ли мне чувств, хотя бы для того, чтобы он вспомнил о моем присутствии.

Наконец я сказала ему, что если он желает увидеть оставшуюся часть владений, то лучше всего отправиться на конюшни, поскольку осмотр верхом доставит наибольшее удовольствие. Его лицо немедля осветилось, будто взошло само солнце.

Я настояла, чтобы он ступал на конюшни, а вернуться домой, мол, сумею и сама. Коротко кивнув в очередной раз, он удалился.

Мне было приятно хоть чем-то его порадовать. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы заручиться его согласием. Я спокойно пренебрегу собственным счастьем, если это поможет сохранить мой дом. Пусть происходящее отнюдь не романтично, но мне нельзя терять голову в бесконечных мечтах о любви. Я должна думать о будущем Сомерсета.

Глава 24

На подкашивающихся ногах я спустилась к завтраку, намереваясь поговорить с мистером Локхартом о беседе в оранжерее, но мыслями отчасти еще пребывала в своей комнате. И пусть дверь была не заперта, сама идея о том, будто кто-то пробрался внутрь и перевернул картину вверх ногами, казалась настолько дикой, что это напугало меня больше прямой угрозы.