Стихийница (СИ). Страница 8

И она замерла, пытаясь нащупать внутри себя то особенное теплое чувство и понять, кому оно адресовано.

Хруст в дальнем конце двора отвлек ее внимание. Девочка насторожилась. Присела на корточки, вглядываясь. Нет, ей не показалось — в зеленой траве, которая пряталась в тени забора и не успела выгореть на солнце, мелькнуло белое пятно.

Оля нахмурилась. Ей не нравилась хозяйка. Пугала ее сила. Вызывал брезгливость дом. Так может и во дворе прячется кто-то опасный? И она смело зашагала в дальний угол. Если там ее ждали неприятности, не следовало заставлять их ждать долго.

Белое пятно затаилось в траве.

— Эй? — позвала девочка. Первыми из травы показали уши. Они были длинными и вытягивались, вырастая, напряженно торча вверх. Следом высунулась мордочка. Забавный нос зашевелился, обнюхивая воздух, и вдруг зверек прыжком взвился в воздух. Пара крупных скачков, и он замер перед Олей. А потом оттолкнулся, прыгнул, целясь ей в грудь — она еле успела подхватить его на руки. Прижала к себе привычным жестом. Спрятала лицо в пушистой шерсти — зверек обеспокоенно обнюхивал, щекоча, лицо. И что-то такое царапалось на грани сознания. Словно кто-то поселился внутри. Знакомый до боли.

— Снежок! — выдохнула Оля, стискивая комочек меха. Щеки обожгло побежавшими по ним слезами. Она без сил опустилась на траву. Зверь испуганно трепетал ушами, по шкурке волнами проходила дрожь. Она чувствовала его страх. Ему тоже не нравились жившие здесь люди. Он боялся их, но не мог уйти и бросить хозяйку. Но сейчас они вместе, значит, все будет хорошо — прохладный, влажный нос ободряюще ткнулся в щеку. Только зверек не понимал, почему хозяйка плачет.

А она все плакала и плакала, не в силах остановиться. И сердце болело. Ныло, намекая, что Снежок лишь первый из тех, кого ей предстояло найти.

А когда сил на слезы не осталось, она вытерла лицо, посмотрела в красные глаза кролика и призналась в том, что вспомнила:

— У меня был брат. То есть он есть. Наверное. И я его очень люблю.

Снежок сочувственно дернул ушами. В двуногих он не сильно разбирался, их было слишком много. Но он был готов помогать хозяйке всегда и везде.

— И я его обязательно найду. Обещаю, — выдохнула Оля, улыбаясь сквозь слезы.

— Проклятая тварь, — процедила сквозь зубы Гейра, смотря, как девчонка тискается с белым зверьком. Про гостя ей защита еще вчера рассказала, но зверь был мелким, не опасным. Она и подумать не могла, что он связан с девчонкой. Знала бы — еще ночью придавила. А сейчас уже поздно… Поганец разрушил пару замуток, но вроде дальше продвинуться не смог. Вряд ли девчонка вспомнит слишком много. Лицо Гейры исказила гримаса ненависти. Она не переносила, когда кто-то портил ее работу, особенно такую ювелирную. И ведь было чем гордиться. Память она замутила качественно. Не каждый мэтр распутает. А чем дольше девчонка проходит с такой памятью, тем сложнее ее будет восстановить. Да и над внешностью поработала хорошо. На такую серость вряд ли кто позарится. Девчонка сможет спокойно жить и учиться.

И Гейра довольно улыбнулась. А зверь? Травануть несложно, но с ним девчонка послушнее будет. Пусть остается.

Шлейх придет вечером. Заберет обоих. А она… Займется, наконец, ремонтом дома. А то уже и самой противно. Да и клиенты пугаются.

Шлейх появился в густых сумерках — осторожничал. Зашел без стука в дом. Не снимая капюшон с головы, остановился на пороге кухни, куда не добивал свет. Молча кивнул хозяйке и уставился на девчонку — та как раз ужинала.

— Стихийница? — удивился.

Гейра подтвердила, глядя с гордостью, словно девочка была ее родной дочерью.

— Возни много, — задумчиво произнес мужчина, вглядываясь в ауру девочки, и подбородок его недовольно дернулся. — Ломать придется и переучивать заново.

— Она не помнит ничего, — поспешно успокоила его Гейра.

— Стихии твоей ворожбе не под властны, тут только болью выкорчевывать, — криво усмехнулся Шлейх, поворачивая к ней голову. Губы у него были тонкими, почти бесцветными, остальное лицо пряталось в тени капюшона.

Гейра похолодела.

— Не трясись, ведьма, — улыбка гостя стала шире, — не сдам. Да и девчонка понравилась мне. Хоть возни много, но дар сильный, вдобавок менталистка. Если выживет — под особый заказ пойдет. Ауру, вижу, прикрыли, как и кровь от поиска. От браслета сам избавлюсь. Молодец, что не полезла. Есть у меня один специалист по стихийным вещицам — снимет. Деньги — как договаривались. Монетами принес.

Он достал из кармана увесистый кошель, бросил, не глядя, зная, что поймают. Такие, которые чужих детей продают, не дадут деньгам на пол упасть.

— Закончит ужинать — выведи во двор. Заберу.

Он уже повернулся, как его догнал неуверенный голос женщины.

— Есть одно, небольшое условие.

Он замер молча, угрожающе. Готовый в любой момент отменить сделку.

— Зверь с ней ментально связан. Разрыв может плохо повлиять. Тебе придется взять обоих.

Шлейх насмешливо дернул плечами. Зверь? Забавно. Кто такой умный придумал столь странный метод обучения менталистов? Познакомиться бы…

— Хорошо, — согласился и вышел на двор. С наслаждением вдохнул свежего воздуха. Шикнул на среагировавшую на него охранку. Дом у ведьмы все же паршивый. Дышать невозможно. Дохлятиной с травами несет так, что слезы вышибает. А девчонка молодец. Ужинает себе. Ему бы и кусок в горло не полез. Значит, не из тех, кто рыдает по каждому поводу. Или жалеет себя. Хорошо.

Шлейх девчонок брал редко. Можно сказать — почти не брал. Умную стерву не так просто разглядеть в маленькой девочке, а другие ему были не интересны. Он бы и эту не взял, но заказ действительно имелся. Висел уже пару лет, только не находился к нему нужный человечек. А тут, похоже, нашелся. Заказчик тоже не торопился. Готов был хоть десять лет ждать, лишь бы с гарантией. А денег там было обещано столько… Десяток девчонок обучить можно. Но ему не нужен был десяток. Нужна была одна. Особенная.

— Не разочаруй меня, милая, — проговорил он звездам, проклюнувшимся в мутном, загаженном городом, воздухе. Достал трубку. Прикурил, перешибая горький вкус ведьминого дома. И вверх, танцуя, белесой струйкой потянулся дым.

Ну а зверь… Если таширы не сожрут, пусть живет. Только сама за ним смотреть будет.

— Можешь звать меня господин директор.

Голос у мужчины был тихим, тяжелым. Он давил невидимой властью, и Оля поежилась.

Они шли по улицам засыпающего города. Здесь, вдалеке от шумного центра, предпочитали ложиться спать рано, и черные окна домов смотрели на поздних прохожих без одобрения. Высокие фонари казались строго-чопорными. Как и весь город. Чужой. Непонятный. Полный странных запахов.

Хозяйка сказала, городок называет Тайпан и находится рядом со столицей, а учиться она будет в совсем другом месте, далеко отсюда.

Оля вздохнула, прижимая к себе покрепче Снежка. Второй раз она его точно не потеряет.

Мужчина шагал широко, быстро, и девочка устала поспевать за ним.

— А как мне называть тебя? — прозвучало задумчиво и тихо.

Вопрос заставил ее обрадоваться. Имя. Короткое, простое и очень-очень родное. Еще один кусочек столь драгоценного прошлого. Она открыла рот и даже успела произнести первый звук, как мужчина резко ее остановил:

— Тш-ш-ш!

И словно печать безмолвия приклеилась к губам.

По шкурке кролика прошла крупная дрожь, Оля ощутила, что слова — это не просто слова. И, кажется, она может так же. И уж точно умеет защищаться.

Кролик на руках перестал дрожать. Ободряюще ткнулся носом в ладонь.

Девочка выдохнула, призывая спокойствие. Невидимая стена начала легко выстраиваться вокруг сознания. Давление ослабло. Дышать стало легче, а окружающий воздух словно потеплел.

— Слова бывают опасны, дитя, — голос мужчины смягчился, он словно одобрял ее сопротивление, — а имена особенно. Имя может и убить, если произнесено не в том месте и не теми людьми. Пусть имя останется тайной, как и твое прошлое. Я буду звать тебя «Пеплом». Да, имя мальчишеское, но тебе идет. Видишь ли, там, где ты будешь учиться, девочек немного. Привыкай. И не обижайся на грубость парней. Обижаться вообще бесполезно.