Оракул с Уолл-стрит 9 (СИ). Страница 48
Я встал и начал расхаживать по кабинету:
— Мне нужна полная информация о всех участниках этой кампании против нас. Кто именно дал указание швейцарским банкам, какие европейские финансисты участвуют в блокаде, кто лоббировал решения в таможенной службе.
— На это потребуется время…
— У нас есть сутки. Не больше. Патрик, свяжитесь с Лучиано. Скажите, что мне нужна встреча. Сегодня вечером. Конфиденциальная встреча.
— Зачем вам Лучиано?
Я улыбнулся, первый раз за последние дни:
— Потому что он лучше, чем кто-либо другой, умеет находить слабые места у самых влиятельных людей. А еще потому, что у него есть связи в тех кругах, куда не добираются банковские инспекторы.
О’Мэлли нахмурился:
— Босс, надеюсь, вы не собираетесь прибегать к незаконным методам?
— Когда противник играет без правил, соблюдение правил становится самоубийством. Но не волнуйтесь, все будет в рамках закона. Просто эти рамки окажутся шире, чем привык думать Морган.
Я подошел к сейфу и начал доставать документы:
— Джентльмены, следующие двадцать четыре часа определят исход всей войны. Либо мы найдем способ перейти в контратаку и разгромить Моргана его же оружием, либо наш банк станет историей, а вместе с ним — надежды сотен простых людей на честную финансовую систему.
О’Мэлли и Бейкер переглянулись. В их взглядах читались вопросы, но они не стали их задавать. Они знали меня достаточно хорошо, чтобы понимать, если у меня созревает план, то лучше не мешать его вынашиванию преждевременными расспросами.
— Идите, — сказал я. — Выполняйте свои задания. А я останусь здесь и подумаю о том, как превратить наше отчаянное положение в последнюю и решающую победу.
Когда они ушли, я остался один в кабинете, освещенном лишь настольной лампой. За окнами сгущались сумерки, а в моей голове постепенно складывалась картина самой дерзкой финансовой операции в моей жизни, операции, которая либо спасет банк и уничтожит Моргана, либо похоронит нас всех под обломками рухнувших амбиций.
Ресторан «Villa Napoli» на Малберри-стрит утопал в теплом свете керосиновых ламп, отбрасывающих причудливые тени на стены, украшенные фресками с видами Везувия. Аромат чеснока, базилика и томатного соуса смешивался с дымом кубинских сигар, создавая ту неповторимую атмосферу, которая делала этот уголок Литл-Итали особенным местом для конфиденциальных встреч.
Лаки Лучиано неторопливо допивал эспрессо из крошечной фарфоровой чашки, время от времени поглядывая на массивные золотые часы «Вачерон Константин» на запястье.
— Дон Лучиано, — тихо сказал Винни Терранова, его главный телохранитель, худощавый сицилиец с шрамом через левую щеку, — может быть, останемся еще на полчаса? На улице что-то неспокойно.
Лаки покачал головой, поправляя шелковый галстук с узором «пейсли» и застегивая пуговицы двубортного пиджака темно-синего цвета от портного с Пятой авеню:
— Нет, Винни. У меня встреча с судьей Картрайтом в десять вечера. А ты знаешь, его честь не любит опозданий.
Он поднялся из-за столика в дальнем углу зала, где массивная колонна из искусственного мрамора скрывала их от любопытных взглядов. Владелец ресторана Джузеппе Боккини, полный сицилиец с густыми усами и фартуком, испачканным томатным соусом, почтительно поклонился, когда Лучиано направился к выходу.
— Arrivederci, don Luciano, — проговорил он на смеси итальянского и английского. — Sempre benvenuto!
Лучиано кивнул и сунул ему в нагрудный карман фартука свернутую двадцатидолларовую банкноту. Винни Терранова и Сальваторе Марандзано, второй телохранитель, автоматически заняли позиции по бокам от своего босса. Марандзано, крепкий калабриец с золотыми зубами и шрамами от ножа на руках, привычно расстегнул пиджак, обеспечивая быстрый доступ к «кольту» под мышкой.
Вечер встретил их порывистым ветром и моросящим дождем. Малберри-стрит была оживлена, несмотря на поздний час.
Из открытых дверей итальянских кафе и лавок лился свет, на тротуарах сновали люди, торопящиеся домой после работы. Смешанные ароматы жареных каштанов, свежей выпечки и сырости от мокрого асфальта создавали характерную атмосферу этого уголка Нью-Йорка.
— Где машина? — спросил Лучиано, поднимая воротник пальто из кашемира.
— На углу Гранд-стрит, дон, — ответил Терранова, внимательно осматривая улицу. — «Кадиллак» ждет, как обычно.
Они направились по узкому тротуару мимо магазина «Fratelli Rossi», где в витрине были выставлены колбасы, сыры и оливковое масло в темных бутылках. Лучиано шел в центре, его люди чуть позади, не теряя бдительности. Это был отработанный ритуал, которого они придерживались уже несколько лет.
На углу Малберри и Гранд-стрит стоял черный «Кадиллак Флитвуд», автомобиль стоимостью почти четыре тысячи долларов, со специально укрепленными стеклами и бронированными дверями. За рулем сидел Тони Аккардо, надежный водитель из Чикаго, который перешел на службу к Лучиано два года назад.
— Добрый вечер, босс, — поприветствовал Аккардо, выйдя из машины, чтобы открыть заднюю дверь.
— Тони, поехали к судье. И не спеши, дороги скользкие.
Лучиано уже протянул руку к ручке дверцы, когда Терранова внезапно застыл:
— Дон, что-то не так…
В тот же миг из-за угла табачной лавки «Mamma Mia» появились четыре фигуры в темных пальто и фетровых шляпах, надвинутых на глаза. В руках у них были автоматы Thompson, грозное оружие, которое в преступных кругах называли «чикагские пианино» за характерный звук очередей.
— Засада! — успел крикнуть Марандзано, выхватывая револьвер.
Первая очередь прогремела еще до того, как он успел прицелиться. Пули калибра.45 прошили его грудь насквозь, отбросив к стене магазина игрушек. Кровь брызнула на витрину, где за стеклом мирно сидели плюшевые медведи и деревянные лошадки-качалки.
Терранова успел сделать два выстрела из своего «смит-вессона», прежде чем вторая очередь сразила его наповал. Его тело упало на мокрый тротуар рядом с газетным киоском, где вечерние выпуски газет размокали под дождем.
Лучиано попытался укрыться за «кадиллаком», но нападавшие действовали профессионально. Двое из них зашли с флангов, отрезая пути к отступлению, а двое других методично расстреливали автомобиль, превращая его в решето.
— Привет от мистера Нитти! — крикнул один из стрелков, невысокий мужчина с жестким лицом и холодными глазами.
Лаки узнал его, это был Джейк Гусик, правая рука Фрэнка Нитти из Чикаго. Человек, который никогда не оставлял работу незавершенной.
— Сукин сын! — прохрипел Лучиано, вытаскивая свой золоченый «беретта». — У нас было перемирие…
Он не успел закончить фразу. Одновременные очереди четырех автоматов Thompson превратили его тело в месиво из крови и обрывков дорогой ткани. Лаки Лучиано, создатель современной организованной преступности Америки, человек, который объединил разрозненные банды в единую Комиссию, рухнул на асфальт Малберри-стрит, его кровь смешалась с потоками дождя.
Тони Аккардо попытался завести машину, но пуля попала ему в голову через боковое стекло. Мотор «кадиллака» заглох, а из радиатора повалил пар.
Вся перестрелка заняла меньше минуты. Жители Литл-Итали, привычные к звукам выстрелов, попрятались в домах и магазинах. Только старая итальянка в черном платке выглянула из окна второго этажа, перекрестилась и тут же задернула занавески.
Гусик подошел к телу Лучиано, чтобы убедиться, что тот мертв. Затем достал из кармана белый конверт и положил его на грудь убитого.
— Работа сделана, — сказал он своим людям. — Валим отсюда.
Четверо убийц так же быстро исчезли в лабиринте узких улочек Литл-Итали, как и появились. Через несколько минут единственными свидетелями бойни остались мертвые тела и разбитый автомобиль под моросящим дождем, который продолжал лить с хмурого неба.
Первым на место происшествия прибыл патрульный офицер Майкл О’Брайен, молодой полицейский, который нес службу в этом районе уже третий год. Увидев побоище, он присвистнул и поспешил к телефонной будке на углу, чтобы вызвать подкрепления и коронера.