Оракул с Уолл-стрит 8 (СИ). Страница 34

Анастасия сжал кулаки:

— Тогда едем в Чикаго и решаем вопрос по-старому. Двадцать стволов, и Нитти с его синдикатом превратятся в труп.

— Альберт, — остановил его Костелло, — времена изменились. Прямое насилие привлечет внимание федералов. Нам нужен более тонкий подход.

Я почувствовал, что настал момент представить свой план:

— Господа, у меня есть предложение. Вместо прямого противостояния с чикагцами, предлагаю столкнуть их с другими врагами.

Лански поднял голову, заинтересовавшись:

— Продолжайте.

— О’Брайен из Бостона недавно показал зубы, взорвав мою ячейку с припасами на черный день. В то же время он ненавидит итальянцев всей душой, — развивал я свою мысль. — Если он узнает, что Нитти планирует захватить бостонские доки, ирландцы объявят чикагцам войну. Пока они будут резаться друг с другом, мы получим передышку для укрепления позиций.

Профачи одобрительно кивнул:

— Ирландцы Южного Бостона настоящие бойцы. Если их правильно настроить против чикагцев, кровь польется рекой.

— А как подать информацию О’Брайену так, чтобы он поверил? — спросил Костелло.

Я задумался на мгновение. План, который формировался в моей голове, требовал точной координации и безупречного тайминга.

— У меня есть человек в Чикаго, собирающий данные о планах Нитти. Если чикагцы действительно планируют экспансию на восток, а судя по созданию синдиката, планируют, мы используем реальную информацию. Просто ускорим ее попадание к заинтересованным лицам.

Лучиано встал, его силуэт в клубах пара напоминал античную статую:

— Интересный план. Но что, если О’Брайен поймет, что его используют?

— Тогда у нас остается запасной вариант, — ответил я. — Тот самый, о котором говорил Анастасия. Если наша операция провалится, воспользуемся старыми проверенными методами. Но еще древние римляне говорили, разделяй и властвуй. Поэтому желательно оставить старые методы в резерве, — добавил я. — Основная ставка на конфликт между О’Брайеном и Нитти.

Лански снял очки и тщательно протер их:

— План имеет логику. Экономически выгоднее позволить врагам уничтожать друг друга, чем тратить собственные ресурсы на войну на два фронта.

Костелло поднялся с мраморной скамьи:

— Временные рамки?

— Две недели на подготовку, — ответил я. — К началу следующего месяца информация должна попасть к О’Брайену. Чем быстрее ирландцы поверят в угрозу, тем скорее начнут действовать.

Лучиано обвел взглядом всех присутствующих:

— Принято. Мистер Стерлинг, вы отвечаете за организацию утечки информации. Мейер, подготовьте финансовое обеспечение операции. Франк, используйте политические связи для давления на чикагские банки.

Пар в парилке начал рассеиваться, время подходило к концу.

Один за другим боссы направились к выходу, оставляя меня наедине с мыслями о грандиозной игре, которую мы затевали.

Война между Бостоном и Чикаго могла изменить расстановку сил во всем преступном мире Америки. Но цена ошибки оказалась бы слишком высокой, для всех участников этого смертельного танца.

Утро следующего дня встретило меня в офисе на Уолл-стрит холодным светом, проникающим через высокие окна. Вид на гавань открывался великолепный.

Серые воды Нью-Йоркского залива, паромы, снующие между Манхэттеном и Статен-Айлендом, а вдали силуэт Статуи Свободы. Но сейчас мне требовалась не свобода, а власть. Экономическая власть, способная остановить чикагские амбиции Нитти.

На полированной поверхности письменного стола разложены карты железнодорожных линий, банковские справки, списки европейских корреспондентов. Эллиотт Джонсон, мой финансовый директор, сидел в кожаном кресле напротив, его обычно безупречная прическа выглядела растрепанной после бессонной ночи. В руках он держал толстую папку с отчетами о европейских операциях.

— Мистер Стерлинг, ситуация хуже, чем мы предполагали, — сказал Эллиотт, открывая первый документ. — Credit Suisse заморозил переводы на общую сумму двести семьдесят тысяч долларов. Формальный повод — требование дополнительных гарантий от американских банков.

Маргарет Синклер, моя помощница по европейским делам, встала от телефонного аппарата Western Electric, который занимал угол стола. Этот новейший аппарат с поворотным диском позволял совершать международные звонки, хотя качество связи оставляло желать лучшего. На ее лице читалось беспокойство.

— Сэр, я только что говорила с лондонским филиалом London County Bank. Они ужесточают условия для всех американских клиентов. Процентные ставки выросли на два пункта, требуют залогового обеспечения в размере ста тридцати процентов от суммы кредита.

Я поднялся и подошел к карте Северной Америки, висевшей на стене. Красные нити соединяли основные города — Нью-Йорк, Бостон, Филадельфию, Чикаго, Детройт. Это экономические артерии континента, и чикагцы пытались перекрыть мне к ним доступ через европейские банки.

— Это безупречно организованная во времени и пространстве атака, — констатировал я, проводя пальцем по линии железной дороги Pennsylvania Railroad. — Кто-то убедил европейских банкиров, что наши американские операции представляют повышенный риск.

Эллиотт листал второй документ:

— Германские банки ведут себя аналогично. Deutsche Bank требует переоформления всех аккредитивов. Reichsbank отказывается принимать наши гарантии без поручительства правительства США.

— А французы? — спросил я.

— Credit Lyonnais пока держится, но их представитель намекнул на «изменение конъюнктуры» и необходимость «пересмотра условий сотрудничества», — ответила Маргарет, проверяя свои записи.

Я вернулся к столу и взял в руки красный карандаш Faber-Castell. План экономического противодействия формировался в голове по мере анализа ситуации. Если чикагцы хотят играть на глобальном уровне, им предстояло познакомиться с истинными возможностями международного капитала.

— Эллиотт, какова общая сумма наших вложений в европейские банки на текущую дату? — спросил я.

— Два миллиона четыреста тысяч долларов в различных формах — депозиты, акции, облигации, — ответил он, быстро перелистывая страницы. — Плюс кредитные линии на полтора миллиона.

— Отлично. Начинаем вывод средств, — принял я решение. — Но делаем это умно. Не массовое изъятие, а постепенное перемещение капитала в американские банки, дружественные нашей организации.

Маргарет подняла голову от блокнота:

— Это может спровоцировать банковскую панику в Европе. Суммы слишком большие для одномоментного изъятия.

— И отлично, — улыбнулся я. — Пусть европейские банкиры почувствуют, что значит терять крупных американских клиентов. Когда их прибыли начнут падать, они пересмотрят решение о поддержке чикагских операций.

Эллиотт записывал мои указания:

— В какой срок?

— Две недели на полное перемещение средств. Но параллельно запускаем вторую линию атаки, воздействие на транспортную систему.

Я встал и подошел к шкафу красного дерева, в котором хранились контракты с железнодорожными компаниями. Pennsylvania Railroad, Baltimore Ohio, New York Central, все крупнейшие линии Восточного побережья имели деловые отношения с моими финансовыми структурами.

— Маргарет, свяжитесь с президентом Pennsylvania Railroad. Скажите, что нам требуется приоритетное обслуживание грузов, направляющихся на восток. Любые задержки составов, идущих из Чикаго, будут компенсированы нашими дополнительными заказами.

— Это может нарушить договоренности с чикагскими грузоотправителями, — предупредила она.

— Именно этого мы и добиваемся, — ответил я. — Если товары Нитти будут застревать на железнодорожных станциях Огайо и Пенсильвании, его операции станут нерентабельными.

Эллиотт открыл третью папку:

— А что с политическими связями? У нас есть контакты в администрациях восточных штатов.

Я задумался. Политическое давление могло оказаться эффективнее чисто экономических мер. Губернаторы штатов обладали широкими полномочиями в области контроля за транспортом и торговлей.