Индокитай (СИ). Страница 31
Николаевск-на-Амуре встретил нас не как красивый портовый город, а как рабочий организм: набережные тесно прижавшиеся к воде, сваи под домами, узкие улочки между складами и лавками, где пахнет рыбой, солью и дымом костров, а за горизонтом то и дело тянется сероватый туман от рек и корабельной смолы; воздух тяжелый, влажный, и если прислушаться, можно услышать лязг цепей, стук молотков по дереву и возню причалов, где люди таскают верёвки, красят что-то и чинят старые лодки, потому что тут всё живёт и дышит портом. Портовый спуск с пирсов выглядел как дышащий ларец: лавки и склады, где пахнет древесиной, смолой и солью, а в воде плавают небольшие лодки, словно черепахи, рассекая мутную воду. Вдали виднеются два парохода и один барк с парусами, возле причалов гудят корабельные канаты, а на краю бухты висят направляющие фонари, мерцавшие янтарём. Вокруг стоят дома — обычные для деревень деревянные избушки, только на сваях.
Устье Амура, которое мы увидели сразу, лежало перед нами как широкая дорога, где вода шумно набегала на берег. У причала, возле склада с мешками риса и сундуков с пряностями, мы нашли маленькую лоцманскую избу — шаткую, но надёжную, пахнущую песком и мокрой солью. Бывалый лоцман усмехался, когда мы вошли. Он оказался опытным человеком — кудрявый, с суровым взглядом, в простой и удобной одежде, с кожаной тубой на поясе и картой Амура, которую держал словно чемодан сокровищ; он представился Михаилом, коротко и прямо, без лишних учтивостей, и, не теряя времени, начал рассказывать, как идти по устью Амура до Аргуни, где подводные камни и донные залежи, где течение быстрее, где вода слабее, и где лучше держать курс в ночное время, если ветер переменчив. Мы были спокойны, хотя знали, что задача стоит не простая: найти надёжного проводника. Лоцман же хотел лишь узнать о нас получше, сколько людей в экипаже, какую скорость мы можем держать, ведь движение в море и против течения на реке это две большие разницы. После нашего обстоятельного рассказа по всем его вопросам мы договорились: он будет нашим проводником по Амуру и по местным отмелям, в пути он возьмёт на себя руководство в сложных местах, где течение сильнее и малейшая ошибка может стоить серьезной задержки, если не конца путешествия вообще.
Определили цену, которая нас полностью устроила и торговаться мы не стали. Я решил, что по возможности мы попробуем дойти на джонке до самой Прилукской. На этот вариант у лоцмана были сомнения, но категоричного отказа тот не дал. А дальше, отпустим Вонга с командой и Михаилом Стольным. Решил, что какой-то большой выгоды от наличия в Прилукской такого судна я не получу, и вполне можно просто подарить эту немало с нами пережившую джонку капитану. За время долгого пути мы прикипели к друг другу, и предложи тому отправиться со мной в Петербург, думаю он без раздумий согласится. Но если у него будет своя джонка, то он гарантировано на долгое время станет самым счастливым человеком в поднебесной, и мысли об этом грели мне душу особенно.
Мы договорились с Михаилом на том, что по мере приближения к изгибам Амура мы будем идти по его указаниям, держась ближе к правому берегу, обходя мель и переправы, а ночами — исключительно используя свет маяков и лоции, чтобы не сбиться с курса. Стольный прошёл по палубе, осмотрел крепления и узлы джонки, покачал головой и кивнул: наш корабль выдержит длинный путь, если мы не будем с ним спорить и пререкаться. Вообще после первого общения он показался серьезным человеком, привыкшим держать ответ за результат.
Мы коротко обменялись мыслями, и он стал прокладывать план перехода, рассказывая, что ниже по Аргуни риски особенно велики — там течение меняется с приливами и отливами, и если мы повернем не туда, то легко попадём в тихую узкую протоку, из которой выбраться будет сложнее, чем кажется. Мы кивнули и стали подводить детали: кто будет держать вахты ночью, как будем координировать движение джонки в узких местах, какие сигналы используем для связи и где ставим якорь на ночёвку, если потребуется. В Николаевске-на-Амуре мы начинаем новый путь, который, уже скоро,надеюсь, закончится в нашей родной Прилукской, по которой мы все очень соскучились
Но не обошлось и в первом русском городе без ложки дегтя. Чиновник, которого мы, как прибывшие из-за границы были вынуждены навестить принял нас в канцелярии. Он проверял документы у всех новоприбывших, и именно к нему нас проводил городовой, после того как мы закончили основные дела со Стольным.
Грузный мужчина, в засаленном мундире сидел за широким столом, закопавшись в бумагах. Подняв на нас маленькие крысиные глазки, первым делом он прошелся взглядом по вьетнамской красотке Май. У той в целом с документами было все нормально, если конечно этот канцелярист не решит прокопаться к какой мелочи. А вот Санька у нас вовсе без документов, да и мы штампы о пересечении границы не ставили. Лишь позже я понял, что надо было представляться всем французами, документы, полученные еще в Ханое вполне себе настоящие, и здесь за тридевять земель в них никто по факту и разобраться не смог бы. Но сейчас было уже поздно и по тому, как забегали глазки у чиновника, я понял все и сразу. В общем торг с ним занял почти полчаса, он упорно набивал цену, в случае нашего отказа, угрожая посадить под арест всех кроме Май до выяснения деталей наших приключений. Короче сошлись на 150 рублях серебром, сумасшедшие деньги для такой дыры, и по тому, как он брал в руки их было видно, что такой куш ему перепадает очень редко, если вообще хоть раз на его практике имел место быть. У команды слава богу с документами тоже было более или менее нормально поэтому Вонг со товарищи пошел к нам прицепным вагоном, так сказать в довесок. А Петр Семенов получил справку от чиновника, что-то на вроде временного паспорта, который сможет восстановить, уже прибыв на место постоянного жительства.
Отправляться в путь мы решили с первыми лучами солнца. И когда они окрасили воды Амура в нежно-розовые тона, наша джонка выдвинулась из Николаевска. Капитан Вонг проверял снаряжение и отдавал распоряжения. Никита с Лёхой помогали матросам с парусами. Джонка медленно продвигалась против течения, первые несколько километров дались нам особенно не легко, все шло к тому, что путь будет долгим. Здесь против течения скорость в двенадцать узлов, что часто нам удавалось держать, бороздя Южно-китайское море, казалась какой-то фантастической. Матросы постоянно по команде капитана или Стольного ее замеряли, но пока самый максимум, что нам удавалось на этом пути выжать, были пять узлов, которые по словам Михаила, знающего эти воды не понаслышке, достигает далеко не каждое парусное судно.
По берегам тянулась густая тайга, изредка встречались песчаные пляжи. В воздухе витал запах хвои и речной воды. Ближе к концу первого дня наша, изрядно вымотавшаяся, команда остановилась у небольшого заливчика, укрытого от ветров нависающими скалами. Матросы-китайцы быстро разбили лагерь и установили пару палаток, которые мы прикупили, когда были в Пусане. Никита проследил за установкой походного котла. По дороге нам удалось поймать увесистого амурского осетра, распотрошив которого мы получили в довесок еще пару килограммов отличной черной икры, которую тут же правильно засолил бывалый лоцман. В прошлой своей жизни, как-то к рыбалке я равнодушно относился, вот и в этой примерно так же, поэтому без Михаила, не видать бы нам такой наваристой осетровой ухи как своих ушей.
Пока мы принимали пищу и готовились ко сну, ночью все-таки решили не идти. Надо немножко дать себе время для отдыха, расслабиться и просто чуть-чуть притормозить. Ведь мы бежим постоянно, куда-то торопимся. И эта гонка бесконечная, она чертовски выматывает. Каждому человеку рано или поздно нужно давать себе отдохнуть. И как-то так получается, что в этой жизни, в новом мире, я как белка в колесе. Что в Питере, что в Забайкалье. Говорил я, наверное, об этом, да вот опять накатило. Стал размышлять о том, как бы сподручнее перевести матушку со всем семейством в Питер. Очень надеюсь, что она не начнет упрямиться. Санька так-то уже всеми ногами и руками готова голосовать за переезд. Мы подробно рассказали о нашем житье-бытие в столице, и она уже предвкушала прогулки по Невскому, по столичным паркам, походы в театры, новые платья. Всё это манило девчонку, хоть и было видно, что она испытывает какой-то страх. По сути, как и Нгуен, наша милая Май немного переживает о том, встроиться ли в столичное общество незнакомой страны. Она однозначно едет с нами. У нас выходит достаточно большая группа для путешествия по знакомой нам проторенной уже не раз дороге. Единственное что не очень нравиться, это то, что по всей видимости идти нам придется зимой. Похоже мы соберем целый обоз, что позволит нам даже не искать никаких попутчиков, по крайней. Если мы загрузимся в 3–4 фургона, то будет уже хорошо.