Возвращайся, сделав круг 2 (СИ). Страница 38
- Слышишь их?- раздался над ухом шёпот Ракурая.
- Нет...
- Тогда прислушайся.
Омерзительные ухмыляющиеся губы мягко обхватили мочку моего уха. Я дёрнула головой, надеясь попасть ёкаю в нос и не думая о последствиях, если он вдруг выпустит меня из рук. Но Ракурай увернулся и, описав в воздухе дугу, легко приземлился вместе со мной на загнутый край крыши главной башни замка.
- Прислушайся, Аими-сан.
Постаравшись не замечатъ худого тела, прижавшегося к моему, и рук, обвившихся вокруг талии, я всё же закрыла глаза, прислушиваясь. Поначалу – ничего, только шум ветра. Но вот сквозь него начал прорываться и другой звук, похожий на рычание множества диких зверей. Вздрогнув, я распахнула глаза.
- Знал, что Иошинори придёт за тобой, Аими-сан,- снова прошептал Ракурай.
- Думаю, он пришёл не за мной, а за тобой, Ракурай-сама,- ехидно отозвалась я.
- Верно. Потому что ты – со мной.
- Он собирал союзников задолго до того, как я оказалась "с тобой".
Может, упоминание, что мой недавний защитник готовился к схватке, немного собьёт спесь с ухмыляющейся твари, будто сросшейся с моим телом? Но "тварь" только рассмеялась своим тихим, глумливым смехом.
- Разумеется, ведь он желал вернуть свои земли. Лишь глупец минует вытянутую шею черепахи и пытается пробить панцирь. И лишь безумец атакует крепость врага, прежде чем занять собственные земли, где многие до сих пор хранят ему верность. Но в этом случае причина не в ослабевшем разуме, а в вырванном сердце. В сердце, которое теперь находится рядом со мной – в этой самой крепости.
- Иошинори-сама не знает, что такое сердце, а значит, не мог заметить пропажи,- хмыкнула я.
Не ожидала, что в голосе прозвучит такая горечь. Думала, боль уже отступила... Из груди ёкая снова вырвался смех.
- Арэта-кун прав: во многих отношениях ты действительно – дитя, Аими-сан.
- Арэта-кун не знает ни меня, ни...
Мои слова прервал протяжный трубный звук, от которого завибрировал воздух. Фонарики перед воротами обезумели – державшие их существа заметались, как мотыльки, формируя ряды, и вдруг замерли, словно марионетки, повинующиеся невидимому кукловоду.
- О властный зов дзинкай[1],
прорезавший ночь.
Враг мой близко,- насмешливо продекламировал Ракурай.
И, словно в ответ на импровизированное хайку, тьма за стенами замка расступилась, открыв единственное существо, неторопливо направлявшееся к воротам. Длинные белоснежные волосы, "поймавшие" луч луны, светлое кимоно, царственная осанка...
- Иошинори... сама...- беззвучно прошептала я.
Он как будто меня услышал – остановился и вскинул голову. С такого расстояния не могла рассмотреть его лица, но видела, как глаза полыхнули синим огнём. В то же мгновение, словно по чьему-то знаку, тьма, обступавшая замок со всех сторон, всколыхнулась и рассеялась, "обнажив" тысячи и тысячи существ, замерших так же неподвижно, как и "защитники" замка. Я скользила по рядам нападавших лихорадочным взглядом, пытаясь найти Дейки... Но напряжённая тишина вдруг взорвалась рёвом и визгом – их уже не мог перекрыть "властный зов дзинкай", поминутно раздававшийся с "внутренней" стороны стен. И ворота распахнулись... Когда обе армии сошлись, крыша задрожала, как если бы башня собралась обвалиться под нашими ногами. Ракурай стиснул меня крепче.
- Многое бы отдал, чтобы посмотреть на это до конца, но...
Фигура с белоснежными волосами, будто вынырнувшая из захлестнувшей её волны кайдзю, и вцепившийся в меня Ракурай поднялись в воздух одновременно. На мгновение совсем рядом мелькнуло некогда столь дорогое для меня лицо со светящимися синим огнём глазами. Не вполне понимая, что делаю, я протянула к нему руку... Но тут передо мной будто что-то взорвалось. Зажмурившись от ослепляющей вспышки, я чувствовала, как меня вдавливает в тощую грудь Ракурая и уносит куда-то в пустоту. А когда снова открыла глаза, уже стояла на земле. Руки Ракурая по-прежнему обвивали талию, вокруг клубился туман, а впереди тёмной громадой возвышалась гора...
- Мы на месте, Аими-сан. У подножия Погребальной Горы.
Я рассеянно высвободилась из рук ёкая и покачнулась. Голова кружилась, в ушах ещё стоял звон. Ракурай поспешно меня подхватил и пощёлкал языком.
- Чиио, Чиио. Надеюсь, простишь её? Увидев Иошинори так близко к тебе, она, вероятно, забыла об осторожности.
- Так эта вспышка – дело её рук? Сам будешь прощать её, если из-за травмы не найду дорогу к твоей чаше…
Ракурай рассмеялся, костлявые пальцы легко скользнули по моей щеке. Я резко отстранилась, с трудом сохранив равновесие, и на всякий случай отступила на несколько шагов. Но ёкай больше не пытался приблизиться, руки нырнули в глубь рукавов, на лице, едва различимом в слабом свете луны, застыла привычная ухмылка.
- Храм находится в пещере на самой вершине горы. К пещере ведут сто восемь ступеней...
- Именно сто восемь?- не выдержала я.- Их кто-то пересчитывал?
- Ступени символизируют человеческие пороки, а их – ровно сто восемь[2]. Чтобы попасть в храм, нужно пересечь Озеро Душ…
- А почему пороков сто восемь?- снова перебила я.- Я знаю только семь.
- Я расскажу тебе всё о пороках, Аими-сан, и судовольствием покажу некоторые из них,- в голосе ёкая проскользнули сладострастные нотки,- как только вернёшься ко мне с Чашей Будды. Озеро легко пересечь по мелководью – лишь следуй за огнями...
- А почему оно называется Озеро Душ?- уточнила я.- В нём водятся призраки? Утопленники?..
Продолжая ухмыляться, Ракурай чуть склонил голову набок.
- Ты боишься юрэй, Аими-сан?
Я передёрнула плечами. Обнажать свои страхи перед этим существом хотелось меньше всего.
- Или надеешься на появление Иошинори-сама и поэтому тянешь время?- вкрадчиво продолжал Ракурай.- Он не придёт, по крайней мере, пока. Сейчас грозный сын Озэму-сама пытается взять штурмом мой замок, из-за стен которого доносятся твои крики о помощи. Следуй за огнями и не бойся юрэй – они не причинят тебе вреда. Но самое важное: сохрани целостность чаши, иначе заключённая в ней сила испепелит твоё тело. А лишиться его подобным образом было бы досадно для нас обоих.
Я подняла глаза на возвышавшуюся над нами гору. Свет луны становился всё бледнее, небо начинало светлеть – близился рассвет. Но гора по-прежнему казалась гигантским сгустком мрака, а клубившийся у подножия туман придавал ей ещё более зловещий вид – словно прибежище сотен неупокоенных призраков... Я действительно тянула время, почти подсознательно надеясь, что Иошинори-сама найдёт меня здесь. Но если он в самом деле спасает ветряную мельницу, вопящую моим голосом в замке Ракурая... Я скосила глаза на ёкая, стоявшего в нескольких шагах от меня. Что бы ни ждало на Погребальной Горе, это лучше общества ухмыляющегося чудовища.
- Какие-нибудь последние наставления, Ракурай-сама?
- Возвращайся скорее, Аими-сан. Уже начинаю скучать по тебе.
Я поклонилась, не скрывая усмешки, и, развернувшись, направилась к горе.
[1] Дзинкай – большие раковины в ажурных корзинах, которые применялись на Японских островах в качестве горна на протяжении многих веков.
[2] Японцы считают, что человек подвержен шести порокам: легкомыслие, глупость, жадность, злость, зависть и нерешительность. Но каждый порок имеет восемнадцать оттенков, отсюда цифра сто восемь.
***
Свет бледнеющей луны, призрачный туман... Почти не спотыкаясь, я подошла к самому подножию гигантского "могильника". Вокруг – редкие деревья и полуразрушенные каменные фонари-торо. Ступени ведут вверх и теряются в тумане. Неестественная тишина – не слышно даже шелеста ветра. И ни души. Ухмыляющийся ёкай остался за растрёпанными кустами – последовать за мной сюда он уже не мог. Сделав глубокий вдох, я опустила ногу на первую ступеньку – ничего. Ни грома с небес, ни сверкающих молний. Как же странно, что сильнейшие заклинания и барьеры, неодолимые для обитателей этого мира, для меня – ничто. Вторая ступенька, а потом ещё одна и ещё... Я вздрогнула, когда из тумана вдруг выступили два столба, сверху соединённые двумя перекладинами, и остановилась. Тории... Покосившиеся, покрытые мхом, но безошибочно узнаваемые. "Дорога" к храму шла через них. Конечно, это не те врата, что привели меня в этот мир. Но, может, выход из него не там же, где и вход? Чуть не бегом, я бросилась вперёд. Пятая, шестая, седьмая, восьмая... Зачем, на самом деле, считаю ступеньки?.. Девятая, десятая, одиннадцатая... двенадцатая, тринадцатая, четырнадцатая... и ещё девяносто четыре, теряющиеся в полумраке предрассветных сумерек. Пройдя сквозь тории, я лишь поднялась на несколько ступеней... Но охватившее меня чувство было странным – разочарование, смешанное с... облегчением. Впереди – неизвестность, позади – ухмыляющийся монстр, лелеющий надежду стать непобедимым с моей помощью, но... кажется, я всё же не готова оставить этот мир – пока. Совершенно непрошенно перед глазами возникло невозмутимое, сверхъестественно красивое лицо "грозного сына Озэму-сама", белоснежные волосы... Неужели дело в нём? В том, что я увидела его, хотя думала, больше никогда не увижу? Но тотчас этот образ сменил другой. Встрёпанная шевелюра, глаза разного цвета и исходившее от них голубоватое свечение, когда их обладатель наклонился к моим губам за секунды до появления посланцев Ракурая... Я тряхнула головой и резко остановилась, вернувшись к реальности. Ступени закончились. Я стояла перед входом в упомянутую Ракураем пещеру "на самой вершине горы". В глубине – невысокое строение, из окон струится голубоватый свет. Безымянный Храм – дом "живого Будды". А вокруг храма, подбираясь к самому его порогу, бесшумно играло волнами Озеро Душ. На воде покачивались сотни желтоватых фонариков и до меня будто донёсся тихий шёпот множества голосов... Я поёжилась. Ракурай уверял, юрэй не причинят мне вреда, и пока их даже видно. Может, и шёпот – лишь плод моего воображения? Я тоскливо оглянулась на клубившийся за спиной полумрак, снова посмотрела на храм... "Озеро легко пересечь по мелководью – лишь следуй за огнями...",- прозвучал в сознании голос Ракурая. Неужели моё предназначение действительно в этом? Достать чашу из тайника и передать заключённую в ней силу чудовищу с глазами цвета крови? Если так, правы были монахи Храма Тысячи Демонов – Вселенная действительно послала меня на погибель этому миру. Но, если прав Нобу-сан, и я была послана, как спасение, а не наказание за пороки... Я рассеянно смотрела на мерцающие огоньки фонариков. А если сила, заключённая в чаше, настолько велика, что Ракурай не сможет с нею совладать? Что, если она, уничтожит его, а не сделает ещё сильнее? Ведь никто, включая его, не знает её истинной мощи. Стянув с ног таби, я решительно вошла в воду. Странно, она не была холодной – казалось, вокруг плескалось море, прогретое солнцем. Шаг, другой, третий... Что-то коснулось щиколотки. Испуганно вскрикнув, я отшатнулась и, оступившись, едва удержалась на ногах. Мимо, покачиваясь на волнах, проплыл цветок с лепестками, похожими на паучьи лапки, а за ним ещё один и ещё...