4 месяца (ЛП). Страница 24

— Я здесь голая, — добавила я, не потрудившись проанализировать, почему мои пальцы не убрались с бедер.

Наступила пауза, затем последовало горловое прочищение. Но когда он заговорил, его голос был ровным.

— Было бы странно принимать душ полностью одетой.

— Ты в ванной, а я голая в душе.

— Да. Там есть занавеска, — напомнил он мне. — И… кажется, она не прозрачная.

— О, Боже мой. Перестань смотреть.

— Просто пытаюсь успокоить тебя.

— Выйди из ванной.

— Я просто чищу зубы, — сказал он мне, включив кран. — Здесь пахнет тобой, — сообщил он мне, заставляя меня крепко сжиматься при мысли о том, как он проводит губами по моей коже, делает глубокий вдох, вдыхая меня.

И, что ж, это был не самый гордый момент, но мои пальцы снова начали двигаться; желание зажглось в моем теле.

Мои губы прижались друг к другу, но я была уверена, что по мере приближения, несмотря на все мои усилия, из них вырывались слабые лепечущие звуки.

За занавеской душа выключилась вода, прекратился скребущий звук зубной щетки.

Я решила, что он ушел.

Я все еще держала губы сжатыми, когда оргазм начал достигать пика, но низкий хныкающий звук вырвался наружу, когда он прорвался через мой организм.

Только после того, как я попыталась выровнять дыхание, я услышала, как снова включилась вода, быстрое журчание и плевок, затем вода снова отключилась, прежде чем он ушел, закрыв дверь немного крепче, давая мне знать, что он ушел.

— Черт, — прошипела я, закрыв глаза так плотно, что за веками мелькали вспышки.

Отрицать это было просто невозможно.

Он услышал меня.

Он выключил воду, чтобы услышать меня.

И теперь я должна была пойти одеться и встретить его там.

И что потом?

Вести себя, как ни в чем не бывало?

Я думаю, когда все другие варианты полностью унизительны, это было по умолчанию.

Так что это было то, что я собиралась сделать.

Глава 10

Барретт

Я умел вести себя так, будто ничего не произошло. Обычно я не испытывал сильных эмоций, поэтому для меня никогда не было проблемой просто жить дальше, не требуя разговоров о случившемся и тому подобного.

Но Кларк просто выскочила из ванной, болтая о том, что французские тосты и картофель на завтрак каким-то образом помогут нам раскрыть дело.

Как будто меня не было рядом с ней в ванной, пока она принимала душ и доводила себя до оргазма.

Я что-то услышал. Именно это заставило меня выключить воду, перестать чистить зубы, я не был уверен, что это было, просто писклявый звук.

Но потом я услышал его снова, на этот раз громче.

Ошибиться было невозможно.

Очевидно, я был не единственным, кто пострадал от поцелуя, который закончился так же внезапно, как и начался.

Всего секунда или две после того, как я услышал ее хныканье, и мой член стал твердым, каждая частичка меня была настроена на происходящее в душе больше, чем на что-либо другое, на чем я когда-либо концентрировался в своей жизни. Брызги из душевой лейки, плеск воды, стекающий с ее тела на фарфоровый пол, прерывистое дыхание, вырывающееся наружу потоком, сопровождаемое тихими хныкающими звуками.

Я был уверен, что ничто не требует такого контроля, как молчание, неподвижность, ничего не делать и не говорить.

Потом, когда все закончилось, я почистил зубы и вышел, как будто потребность не сжимала мой организм тисками.

Самым безумным было то, что я хотел поговорить об этом. Я оделся, сел на край кровати и стал ждать, пока она, казалось, потратила час на то, чтобы собраться, возясь с вещами, которые она разбросала по столешнице, суша волосы. Но пока я сидел там, я предвкушал, как она, наконец, выйдет, и мы вдвоем поговорим. О поцелуе. О том, что ей нужно было прикоснуться к себе после этого. О том, что это значит в «будущем».

Затем она вышла, говоря так быстро, что слова едва не слетали с ее губ сами собой, собрала свои вещи и направилась в холл, даже не посмотрев, иду ли я за ней.

Что я и сделал.

Во-первых, потому что французские тосты и картофель на завтрак звучали неплохо для моего желудка, который за целый день не ел ничего, кроме чипсов и кофе. Во-вторых, потому, что было трудно избегать меня, сидя за столом напротив. Затем, конечно, тот факт, что нам предстояла, чертова уйма работы, поэтому ее делу, если мы хотели разобраться в нем за свою жизнь.

Была причина, по которой никто не брался за дела мафии, почему иногда даже агентства по алфавиту отступали, чтобы сосредоточиться на других делах. Они, как известно, были хороши в том, что делали, в том, как избежать обнаружения, в том, чтобы держать свои руки достаточно чистыми, чтобы на них ничего нельзя было повесить.

А босс?

Он всегда был чертовски недосягаем.

Я знал, что Эдип Кайя был конечной целью, но спустя столько времени, когда она все больше погружалась в свою новую карьеру и отдалялась от своего плана мести, возможно, она согласилась бы на то, чтобы привлечь кого-нибудь поменьше. Хотя я бы понял, если она это не примет. Это драйв. Это потребность доказать свою правоту. У меня самого она все еще была, несмотря на то, что я создал успешную следственную фирму и брался за сложные дела в одиночку. Эта потребность быть лучше, делать лучше, доказывать свою правоту была так же сильна, как и в тот день, когда я покинул фирму брата.

Иногда в нашей жизни происходят вещи, которые создают глубокие трещины в наших личностях, дыры, которые никогда не могут быть по-настоящему заполнены.

Возможно, ни Кларк, ни я, никогда не будем уверены в себе на сто процентов в этом одном аспекте нашей жизни. По большому счету, одна неуверенность была не так уж плоха. Во всех остальных аспектах мы оба казались вполне уверенными. Многие другие люди не могли этого утверждать.

— Кто-нибудь вообще хочет пробовать эти сумасшедшие сиропы? — спросила Кларк, продолжая свой бесконечный односторонний разговор. Как будто она слишком хорошо знала, что я искал лазейку, какую-то брешь в разговоре, чтобы вставить пару слов. О том, о чем она явно не хотела говорить. — В старших классах я проработала, ох, целых пять секунд в забегаловке со всеми этими сиропами разных вкусов. Я думаю, что единственный раз, когда кто-то действительно пил их, это когда был маленьким ребенком, развлекался, устраивал беспорядок. Красный, который они имели наглость называть клубничным, хотя на вкус оно напоминало чистые химикаты и сахар, так сильно пачкало столешницы, что даже отбеливатель не смог бы его вывести. Кто помещает что-то подобное в свое тело? Ну, я имею в виду, что, это не так уж важно. Диетическая газировка может содрать краску с автомобиля, и людям это все равно нравится. Так что кто знает? По-моему, на приготовление еды уходит много времени, не так ли?

— Может быть, потому что ты не останавливалась, чтобы перевести дух, с тех пор как она приняла наш заказ, — предположил я.

— Наверное, я немного возбуждена сегодня утром. Забавно, потому что я даже не отпила свой кофе. — Как она могла, если она не прекращала говорить даже на две секунды вместе взятые? — Может быть, он крепче, чем я привыкла. Наверное, я могу быть немного приверженцем кофе…

— Кларк, — оборвал я ее, понимая, что мой тон был немного резким, как удар ножом по фронту, который она пыталась удержать. Но, я сказал себе, что это было убийство из милосердия. — Прекрати, — добавил я, качая головой. — Ты не хочешь говорить об этом, хорошо. Так и скажи. Но прекрати неистово хвататься за темы для разговора.

— Я не хочу говорить об этом, — сказала она с твердым кивком, если ее тон не был достаточным доказательством ее серьезности.

— Хорошо, — согласился я, пожимая плечами. Пока, во всяком случае. Пока все было хорошо. Посмотрим позже.

— Слава Богу, — сказала она, выпустив весь воздух в порыве, а на ее губах заиграла улыбка. — Мне было трудно. Знаешь ли, сколько всего можно сказать о еде на завтрак? — спросила она, добавляя соль в кофе. Она не ошиблась: кофе был крепким. Крепкий, такой, что потом обязательно будет изжога. Именно это мне и нравилось.