Попав в Рим (ЛП). Страница 48

— Знаешь? На самом деле я больше люблю панкейки.

Сильви приподнимает брови.

— Да? Они тоже хороши… – говорит она по-бабушкиному, и я чувствую себя значимой и важной.

Разговор продолжается в том же духе в течение следующих нескольких минут, и когда становится ясно, что Сильви начинает уставать от нашего визита и выглядеть более отстраненной, Ной извиняется перед нами, говоря, что ему нужно вернуться к работе. Он спрашивает, можно ли ему обнять ее перед уходом, и она широко раскрывает объятия, чтобы принять его. А затем шокирует нас обоих, делая то же самое для меня.

И в этот момент, когда Сильви крепко обнимает меня, я поднимаю взгляд и вижу, что Ной смотрит на меня, и я могла бы поклясться, что его глаза затуманены. В моей голове мелькает унылое лицо Грегори Пека, и у меня сжимается сердце. Я не должна была целовать его. Я не должна была позволять ему знакомить меня с этой важной частью его жизни.

Это сделает мой уход ещё более болезненным.

Глава двадцать девятая

Ной

— Нам нужно поговорить, – говорит Амелия, резко поворачиваясь и загораживая мне выход у двери, как только мы заходим в дом. Это не тот приятный, соблазнительный тип «запирания». В её глазах – тяжесть, и она кусает нижнюю губу. Я протягиваю руки, чтобы погладить её плечи, но она резко трясёт головой.

— Нет, не делай этого, – говорит она, и взгляд в её глазах заставляет меня опустить руки.

Меня охватывает паника. Я что-то сделал не так? Поцелуй в озере был слишком сильным? Может, она не была готова, а я неправильно всё истолковал.

Амелия глубоко вдыхает и медленно выдыхает.

— Ной…

— Прости, – выпаливаю я, не в силах вынести мысль, что перешёл границы или расстроил её. — Я был безрассуден у озера и должен был прямо спросить, с чем ты комфортно себя чувствуешь, и…

Она смеётся, прерывая мои извинения. Её глаза сверкают от смеха и, возможно, капельки грусти.

— Ты думаешь, я расстроена из-за поцелуя? Ной, я расстроена потому что…ты мне нравишься. – Она осторожно улыбается. — И я не должна была позволять тебе целовать меня, потому что для меня это было не просто физически. У меня…ну, у меня появились настоящие чувства к тебе, хотя ты просил этого избегать.

Теперь моя очередь тяжело вздыхать. Я провожу рукой по волосам и сопротивляюсь желанию опереться на дверь для поддержки. Чёрт. Это плохо. Нам точно не стоило целоваться. Это было нормально, пока это было просто физическим влечением, но осознание, что у неё есть чувства ко мне, меняет всё.

Это проблема, потому что у меня тоже есть чувства к ней. Серьёзные. Неудобные. И я не хочу ничего с ними делать. Два человека не могут жить под одной крышей неделями, зная, что испытывают одно и то же, и случайно не продвинуть свои отношения вперёд. И именно поэтому я не признаюсь ей, что без ума от неё. Что я почти не сплю по ночам, потому что лежу без сна, мучаясь от мысли, что она спит через коридор от меня. Что я никогда не встречал никого, кто заставлял бы меня чувствовать то же, что и она.

— Амели…

Она резко поднимает руку и прижимает её к моим губам.

— Нет. Ничего не говори! Ты был очень ясен в своих намерениях с самого начала, и я ничего от тебя не жду. Ничего не изменится. Мы друзья, и так и останется. – Она убирает руку, убедившись, что я не собираюсь её перебивать. — Я говорю тебе это только потому, что нам нужно установить правила с этого момента, чтобы у меня не было искушения снова перейти границу.

— Правила, – говорю я, и мне не нравится, как это слово выходит из моего рта. — Какие? – спрашиваю я, направляясь на кухню за пивом, потому что что-то подсказывает мне, что оно мне понадобится.

Амелия идёт за мной и садится на барный стул у острова, пока я достаю две бутылки из холодильника. Она принимает свою и делает долгий глоток, прежде чем твёрдо поставить её на стойку, морщась, когда прикладывает слишком много силы и почти разбивает бутылку.

Она бросает мне милую, извиняющуюся улыбку, прежде чем снова сделать лицо серьёзным.

— Ну, для начала никаких поцелуев. Но это очевидно.

Очевидно или нет, мне это ненавистно. Я хочу целовать её целыми днями, пока в конце концов не умру от нехватки кислорода.

— Хорошо, продолжай.

Я ставлю пиво на стойку и скрещиваю руки.

Она наблюдает за моими движениями, с лёгкой улыбкой, а затем слегка откашливается.

— Я также думаю, что нам лучше вообще не прикасаться друг к другу. Никогда.

Это «никогда» ощущается как лишний удар после уже закончившегося боксёрского матча. Никогда больше не прикасаться к Амелии после того, как я узнал, каково это – держать её в своих объятиях? После того, как почувствовал её довольный вздох на своих губах? Пытка. Ничто иное. Но я знаю, что она права. Так должно быть.

— Не прикасаться, понял. Есть минимальная дистанция, которую я должен соблюдать? Могу заскочить в строительный магазин и купить нам обоим рулетки.

Амелия игриво сужает глаза.

— Допустим, четыре фута, чтобы быть уверенными. И последнее: думаю, нам больше не стоит проводить время наедине.

Я резко вздрагиваю от этих слов, потому что они почему-то ранят сильнее остального. Мне хочется спорить, но будет нечестно давить на её правила, когда она так старается уважать мои.

Поднимаю бутылку с пивом к губам и делаю долгий глоток, лишь бы отсрочить ответ. Её голубые глаза внимательно следят за мной, будто она на краешке стула в ожидании моей реакции.

Наконец я ставлю бутылку и собираюсь с мыслями.

— Я думал, что смогу построить отношения с Меррит, хоть и видел наши различия с самого начала. – Очевидно, такого ответа она не ожидала. Амелия слегка округляет глаза от удивления, брови взлетают вверх. В груди знакомо сжимается – это всегда бывает перед тем, как я открываю душу, – но я хочу, чтобы она поняла.

— Мы были абсолютно разными с самого начала, но я предпочитал не замечать этого, и в итоге это разрушило наши отношения. Она была жительницей города, расцветала среди стресса и суеты Нью-Йорка, а я…мне нравилось быть здесь, с семьёй, тихо играть в настолки по субботам и знать по имени каждого, кого встречаю на улице. Когда я сделал предложение Меррит после её визита сюда, она согласилась, но сразу сказала, что не сможет жить здесь, а мне придётся переехать с ней в Нью-Йорк.

Я вспоминаю те месяцы в большом городе и то, как ненавидел толчею, сталкиваясь с незнакомцами на каждом углу. Там было так многолюдно. И шумно. Каждый куда-то вечно спешил. Я никак не мог понять, как городская жизнь заряжает Меррит энергией. Как она обожает метро и такси, на которых мы ездили повсюду. Чем дольше я там оставался, тем сильнее это мне претило. Да и работа в банке не помогала. Мне не хватало мягкости моего городка – даже если здешние люди сводят меня с ума.

— Тебе не обязательно это объяснять, Ной.

— Спасибо, но я хочу, чтобы ты понимала, почему я так колеблюсь насчёт нас…если хочешь знать?

Она кивает.

— Хочу.

Я продолжаю.

— Я правда верил, что наши чувства смогут перевесить все различия между мной и Меррит. Но этого оказалось недостаточно. В итоге мы оба влюбились в образ друг друга, а не в реальных людей.– Я опускаю взгляд, чтобы ненадолго скрыться от её внимания, и постукиваю костяшками по стойке. — Я всё равно провёл там несчастный год, редко видел её из-за работы, а когда мы были вместе, ссорились. А потом, когда мне пришлось вернуться сюда из-за бабушки…ну, тут всё и рухнуло. Я наконец понял, что мы с Меррит никогда не подходили друг другу. Как масло и вода. – Я снова смотрю на Амелию и качаю головой. — Я отдал всего себя, пытаясь сохранить эти отношения, и не могу пройти через это снова. Даже не уверен, что сейчас в моей жизни есть место для такого.

К сожалению, многое в том, что происходит между мной и Амелией, напоминает историю с Меррит. Бурный роман с женщиной, которая проездом в городке и не планирует оставаться. Только теперь масштаб ещё больше, потому что помимо требовательной карьеры у Амелии есть слава. Ей нужен человек, который спокойно отнесётся к отношениям на расстоянии, сможет бросить всё и прилететь, когда она позовёт. И как бы я ни хотел, я не могу быть для неё таким человеком. Я буду обузой, как для Меррит.