Разбей мне сердце (ЛП). Страница 3

В этот вечер я не вернулась за машиной, что стояла у моей работы, хотя именно оттуда меня забрали. Я не могу набраться храбрости, чтобы вернуться туда. Пока не могу. Я остаюсь в своем маленьком домике на всю ночь, а на следующий день с трудом встаю после обеда.

Это был сон? Если так, то это был невероятно плохой сон.

Я звонила Люси несколько раз, пять, если быть точной, и она ни разу мне не перезвонила.

Неужели она у него? Все ли с ней в порядке?

Может, мы и не лучшие подруги, но она моя младшая сестренка. И это должно что-то значить, верно? Я имею в виду, я согласилась сделать все, что хотел от меня этот мужчина, чтобы защитить ее.

Черт возьми, во что она вляпалась?

Отбросив одеяло, я встаю с кровати и быстро натягиваю все, что попадается под руку, — серые спортивные штаны, которые знавали лучшие времена, и толстовку с капюшоном, которая в десять раз больше меня. Надев свои старые кроссовки и положив сотовый в карман, я отправляюсь к Люси. Она живет с подругой, и это недалеко от того места, где живу я, но мы по-прежнему почти не видимся. Проводя рукой по своему растрепанному хвостику, я бросаюсь бежать. Она должна быть там. Если ее там нет, значит, то, что произошло, не было сном. На что я сейчас очень надеюсь.

Но как же моя машина?

Я оставила ее, так что придется бежать. Но это не имеет значения, мне нравится бегать, потому что, по какой-то неведанной причине, это меня успокаивает.

Я замедляю шаг, когда подхожу к зданию, где живет Люси с соседкой по комнате. У нее апартаменты в многоквартирном доме, Люси живет на третьем этаже. Там всегда сломан лифт, поэтому я знаю, что мне придется подниматься по лестнице.

Дети играют в футбольный мяч у входа, когда я направляюсь к ее жилому комплексу. Взглянув на лифт, я вижу, что табличка «Закрыто», прикрепленная скотчем к дверям, подтверждает мои предыдущие мысли. Перепрыгивая через две ступеньки, я добираюсь до третьего этажа, подхожу к ее двери и замечаю, что она открыта. На всякий случай постучав, Мэнди поворачивает голову и улыбается мне, стоя на пороге с травкой в одной руке и зажигалкой в другой.

— Сестричка, — машет рукой Мэнди.

Ненавижу, когда Люси называет меня так — можно быть уверенной, что это связано с тем, что она чего-то хочет.

— Люси с тобой? — Мэнди смотрит мимо меня, затем начинает раскручивать косяк в руке.

— Ты ее не видела?

Она подносит косяк к губам, и ее волосы, почти всех цветов радуги, закрывают лицо, когда она прикуривает. Я задаюсь вопросом, как часто она поджигала себя, а потом качаю головой.

Мэнди поднимает на меня взгляд, глубоко затягиваясь.

— Нет, но когда увидишь, скажи, что она просрочила арендную плату. Она не может продолжать думать, что я буду ее прикрывать.

— Начнем с того, что ты не должна ее покрывать, Мэнди, — говорю я.

Мэнди пожимает плечами.

— У Люси не так много друзей. Только я, понимаешь?

Что за чушь! Люси может заставить кого угодно сделать для нее что угодно. У нее есть обаяние. Она может обвести меня вокруг пальца, и я это знаю. И посмотрите, к чему это меня привело. Это также причина, по которой я здесь. Этот небольшой визит не для того, чтобы повидаться с моей сестрой. Нет, чтобы отработать ее чертов долг.

Черт возьми, Люси! Мне хочется громко выкрикнуть эти слова, но я сдерживаюсь. Моя сестра когда-нибудь, черт возьми, повзрослеет? Она должна. Люси двадцать три, и ей пора решить, что она собирается делать со своей жизнью.

Я не ее мать.

Я даже не ее опекун.

Даже если мне больно это говорить.

Я слишком долго заботилась о ней. Я порвала с Люси, когда ей исполнился двадцать один год, тогда она показала мне, что не планирует заниматься ничем, кроме наркотиков и вечеринок, так долго, как только сможет.

Я не буду помогать.

Я не могу, потому что моя мать помогала моему отцу-алкоголику, и, в конце концов, это погубило их обоих.

Я не буду помогать.

— Сколько времени прошло с тех пор, как ты в последний раз видела ее, Мэнди?

Мэнди, которая явно забыла, что я стою у ее входной двери, поднимает голову и улыбается.

— Ммм... — она чешет в затылке, и я вижу следы никотина на ее пальцах. — Около двух недель или около того.

— Прошло десять дней, если быть точным, — этот мрачный, угрожающий голос раздается у меня за спиной, и мое сердце подпрыгивает в груди. Мои руки, которые я держала по бокам, тянутся вверх, чтобы ухватиться за дверной косяк.

— Мэнди, ты знаешь этого человека?

Мэнди, которая была слишком занята тем, что ловила кайф, даже не подняла головы, и, судя по ее виду, ей было все равно.

— Нет, не знает, — отвечает он за нее. — Я бы предпочел, чтобы все так и оставалось. Как насчет того, чтобы прогуляться со мной, Теодора, раз уж ты одета для этого.

Убрав руки с дверного косяка, я ухитряюсь повернуться к нему лицом. Это происходит медленно и неловко, но мне нужно повернуться, чтобы убедиться, что он настоящий.

Я не поднимаю глаз, пока не замечаю его обувь — черные ботинки. Его джинсы закатаны внизу — они дырявые и обтягивают ноги. И когда я поднимаю взгляд выше, на нем длинная белая футболка.

— Ты набираешься смелости, чтобы посмотреть мне в глаза, Теодора? — поддразнивает он.

— Да, — честно отвечаю я, не отрывая взгляда от его груди.

Он не придвигается ближе, просто протягивает руку и касается меня. Я замираю на месте, когда он нежно гладит меня по щеке и приподнимает голову, чтобы я могла посмотреть на него. Когда наши взгляды встречаются, он опускает руку и вытирает пальцы о джинсы, как будто прикасаться ко мне было чем-то грязным. На мне нет косметики, поэтому я не уверена, зачем ему это понадобилось.

— Как насчет того, чтобы прогуляться? — затем он поворачивается и начинает спускаться по лестнице.

Размышляя, стоит ли мне последовать за ним, я жду, просто наблюдая за ним. Оглядываюсь на Мэнди: она лежит на полу, подняв лицо к потолку и закрыв глаза.

— Теодора, — нетерпеливо срывается с его губ мое имя.

— Она у тебя? Ответь мне, и я пойду за тобой. Люси с тобой? — кричу я. Его больше не видно, значит, он уже спустился на пролет.

— Да, она со мной. Ты это и так знаешь.

Что-то внутри меня сдувается, когда я закрываю глаза. Я переступаю с ноги на ногу и подхожу к лестнице. Касаясь перил, ощущаю их холодный металл кончиками пальцев и смотрю вниз. Он там, стоит на полпути к следующему лестничному пролету, смотрит вверх, наблюдает за мной, руки опущены по швам, губы сжаты в прямую линию, и глаза прикованы ко мне. Знает ли он, что такое эмоции?

Быстро спускаясь по лестнице, я подхожу к нему сзади и останавливаюсь, пока он снова не начинает двигаться. Я чувствую его запах. Это запах копченого дерева и океана, и я думаю, как такое вообще возможно?

Когда мы спускаемся, он придерживает для меня дверь, позволяя выйти первой. Лучи садящегося солнца, светят мне в лицо. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, он наблюдает за мной, оглядывает с головы до ног, и это заставляет меня почувствовать, что мне вообще не следовало выходить из дома в том, что на мне надето.

— Ты обычно так одеваешься?

Игнорирую его слова, потому что ему не нужен ответ о том, как я одеваюсь, я прохожу мимо него, пока не оказываюсь на обочине дороги, чтобы вернуться к себе домой. Я останавливаюсь, размышляя, хорошая ли это идея, а затем понимаю, что он уже бывал здесь раньше. Он знает, где я живу, и, вероятно, гораздо больше, чем позволяет мне думать.

— Ты раздумываешь, не пойти ли тебе к своему дому, но потом поняла, что я точно знаю, где ты живешь.

Я быстро возвращаюсь к нему.

— Я не прав? Я почти никогда не ошибаюсь, — его губы двигаются, но это почти не похоже на настоящие движения. В них нет эмоций; все, что он говорит, сухо и безжизненно. Он шагает впереди меня, пока не доходит до машины, похожей на ту, что принадлежит моему боссу. Я знаю, что она дорогая, потому что когда она ее купила, то первым делом позвала меня на улицу и показала эту машину. Потом она назвала нам цену, которая превышала ту, что я могу заработать за годы работы.