Развод. Высекая из сердца (СИ). Страница 27

Копаюсь с секунд тридцать, и наконец ухватываю его. Номер незнакомый, тут же хмурюсь.

Какое-то нехорошее предчувствие нависает грозой среди ясного неба.

— Ало.

— Дарина Исакова? — женский голос без приветствий тут же задаёт вопрос.

— Да, а кто интересуется? — так и стою у автомобиля, не представляя кто это.

— Ваш муж сейчас в семнадцатой больнице, состояние тяжелое.

— Ч…

Едва до меня доходят слова, я дрожащей рукой хватаю трубку и пытаюсь крикнуть, но на том проводе уже короткие гудки.

Не попадая по ручке двери, пытаюсь ее открыть. А сама буквально схожу с ума.

Господи…

Сажусь в салон, бросая сумку, и пытаясь вставить ключ в зажигание. Получается с третьей попытки.

Заставляю себя не представлять ужасы, и не паниковать. Но откровенно признаться, уже поздно.

Слезы тихо скатываются двумя дорожками , и я резко смахивая их, пытаюсь вырулить с парковки.

Держись, черт возьми!

Это ведь Марат, с ним все будет в порядке!

Как назло мозг подкидывает тот разговор, когда я буквально всеми фибрами души, чувствовала насколько ему сейчас тяжело. Но он храбрился, и отмахивался.

Черт!

Бью по рулю, стараясь не поддаваться такой глупой и ненужной истерике.

В навигаторе с ошибками вбиваю номер больницы и с шестого раза выходит, ехать пятнадцать минут.

Разгоняюсь, перестраиваюсь в левый ряд и моргая дальними каждому, кто едет впереди.

Спасибо Марату.

Это он когда-то без слов вручил мне ключи от внедорожника в четыреста лошадиных сил.

Каждому на автомате киваю спасибо, хотя, уверена, меня даже не видно за тонированными стеклами, но сейчас совсем не до того, чтобы моргать аварийкой.

Добираюсь до больницы за десять минут, и буквально влетаю в пространство.

— Муж, мой… Исаков Марат, — останавливаюсь у регистратуры, стараясь вдохнуть воздуха.

Регистратор смотрит что-то в своем журнале. А потом снова переводит взгляд на меня, потом снова в журнал.

— А Вы кем приходитесь? — хмурится, а у меня ощущение, что я в фильме, когда показывают недалеким медицинский персонал и всячески задерживают, прежде, чем пропустить к больному.

— Жена, — отчаянно скрываю раздражение и страх, отвечая девушке.

— Так ведь уже внутри жена…

Озвучивает она, а я буквально становлюсь похожа на быка на корриде.

Цепляю едва заметную улыбку, а сама будто готова выпустить сейчас лезвия, как у росомахи.

Какая же наглая сука!

Достаю права, на которых еще отчетливо красуется фамилия мужа.

Девушка вскидывает брови и определенно чувствует вину.

— Пятая…

Тихо шелестит, еле двигая губами, а я будто физически ощущаю, как вся боль трансформируется в безумную ярость.

Потому что, если я права, я в живых ее не оставлю. Честное слово.

Решительным шагом двигаюсь в сторону к лестнице и там пытаюсь отдышаться, прежде чем подняться на нужный этаж. На пару секунд замираю у двери, а потом со всей дури ее распахиваю.

— Что происходит?! — вскакивает родственница Берестовых со стула, на котором сидела у койки Марата.

Муж весь в синяках и подтеках, с перебинтованной головой, лежит без сознания.

— Ты…— кажется, что еще немного и у меня изо рта пойдет огонь: — Пошла отсюда вон!

— На каких таких правах?! — скрещивает руки на груди, взмахнув своими волосами.

— На тех, что этот мужчина мой муж! — цежу сквозь зубы, входя внутрь.

Оставляю сумку на тумбочке.

— Насколько мне известно он развелся с тобой, — выдает она с едким триумфом.

Стою спиной и пытаюсь сделать вдох, а кулаки уже сами собой сжимаются. Знаю это свое состояние, раньше это предвещало драку. В те времена, когда я еще не умела себя контролировать.

Однако, сейчас, откровенно сказать, я и не хочу.

Разворачиваюсь с опасным прищуром смотря на девку.

— Что ж ты присосалась то к моей семье, а?! — двигаюсь на нее медленно.

Заметно дёргается, но позу не меняет.

Отбрасываю стул в сторону.

— Или выходишь сама, забывая даже как зовут этого мужчину, или я тебе с особой радостью и энтузиазмом помогу!

Голос кажется льется сталью, а не мигающие глаза убивают ее и расчленяют на мелкие кусочки.

Демонстративно стоит и фырчит, закатывая глаза. И как только она хочет раскрыть свой поганый рот, дергаю ее за волосы одной рукой, а ногой подсекаю ее стриптизерские босоножки.

— Я по одной реснице выдирать тебе буду, — шиплю, волоча по полу, пока она верещит и зовёт на помощь: — Только окажись в радиусе километра, усекла, соблазнительница хренова?!

Вышвыриваю ее за дверь, и наблюдаю, как она пытается подняться с пола.

— Ты не с той связалась, девочка! Я за свое живьем загрызу и не посмотрю кто там твои родственники!