Безумные Мечты (ЛП). Страница 2

— Да. Завтра утром мы возвращаемся в Лондон, возможно, надолго. Роу открывает новый ресторан в Эдинбурге. Он хотел бы, чтобы мы с Серафиной были рядом.

Серафина была моей племянницей. Ей только что исполнилось два года, и у нее были огромные голубые глаза мамы, дикие ониксовые кудри отца и легкие оперной певицы, живущей по соседству. Девочка могла закричать так, что могло произойти катастрофическое землетрясение.

— Дилан... — Кэл заколебалась. — У меня есть идея.

У них с Роу всегда были идеи. Все они вращались вокруг попыток исправить мою испорченную жизнь. Не то чтобы я их винила. Мое существование было настолько жалким, что требовало вмешательства.

— Нет, — вздохнула я, потирая глазницы основаниями ладоней. — Все, что у меня осталось, - это моя гордость.

— Ты уверена, что она у тебя осталась? — язвительно заметил Роу.

— Ха-ха. Пошел ты.

— Нет, спасибо, Дил. И к твоему сведению, твои стандарты сильно упали за последние несколько лет. Инцест - это не милый перегиб.

— Заткнись, заткнись, заткнись. — Я нажала на педаль газа, желая кого-нибудь убить.

— Нам понадобится кто-то, кто будет присматривать за нашей нью-йоркской квартирой, — продолжала Кэл, не обращая внимания на наши выходки. — Почему бы тебе не заняться этим? Ты всегда хотела жить в Нью-Йорке.

Да, но это было раньше.

До того, как я поняла, что никогда не поступлю в колледж.

До того, как я залетела и родила ребенка в двадцать три года.

До того, как отец ребенка публично бросил меня ради продажного мэра города, с которым у него был роман.

— Подруга, о чем ты говоришь? Я не могу позволить себе жизнь в Нью-Йорке. — Я рассмеялась.

— Что ты можешь себе позволить? — В разговор вмешался Роу, его голос был темным, хриплым и вечно усмехающимся. — Мы все равно наймем кого-нибудь. Ты не будешь платить за аренду, потому что будешь жить в нашей квартире. О продуктах мы позаботимся - они будут приходить к тебе дважды в неделю. Тебе нужно будет только навести порядок в холодильнике и кладовке. Коммунальные услуги также включены. Я добавлю тебе немного административной работы и назначу зарплату в компании...

— Нет. — Из моего горла вырвался панический писк. — Я не хочу быть еще одной твоей нахлебницей.

Эмброуз «Роу» Касабланкас ненавидел большинство людей, поэтому, когда он натыкался на кого-то, кого не ненавидел до конца, он, как правило, нанимал их на месте. Именно так он работал со своим другом детства Райлендом полдесятка лет, прежде чем они расстались. Именно поэтому он стал хорошим другом своего делового партнера Тейта. Почему он позволил маме работать на него в качестве «агента влияния в социальных сетях» за сумасшедшую сумму в 250 тысяч долларов в год, хотя у него не было ни Instagram, ни TikTok, ни Facebook, ни X-аккаунтов.

— Не знаю, как тебя расстроить, Дил, но твои жизненные обстоятельства не позволяют тебе иметь такое эго, — бесстрастно заметил Роу. — Соглашайся на работу.

Кэл вздохнула, и я услышала, как она отшлепала его.

— Роу, ну и засранец.

— Обещаю, что я скажу это сегодня вечером и куплю ей новую машину в придачу к квартире, — пробормотал Роу.

Ага. От этого разговора мне никогда не оправиться.

— Мне не нужна твоя нью-йоркская квартира, — выдавила я из себя. — Я не смогу позволить себе уход за ребенком, и я не собираюсь работать на воображаемой работе и жить жизнью содержанки в двадцать шесть лет. — Я не была сахарным ребенком. Я прокладывала свой собственный путь в жизни, даже если у меня это плохо получалось.

— Ты упряма и неразумна, — обвинил Роу.

— Ты дерзкий и грубый.

Роу фыркнул.

— Это не может быть новостью.

— Твоя любовь душит меня, — сказала я.

— Твое отношение раздражает всех нас, — ответил он.

— Пожалуйста, — вмешалась Кэл. — Просто... подумай об этом, ладно? Ты можешь устроиться туда на работу. Может, что-нибудь в сфере маркетинга? — предложила она, и я услышала, как мой брат снова покрывает поцелуями ее кожу, отчего у меня в животе забурлило от гнева, раздражения и отчаяния. — Мы придумаем, как обеспечить уход за ребенком. Вариантов много. Тебе нужно убираться оттуда, Дилан, — мягко сказала Кэл. — Твоя работа там закончена. Ты больше не нужна своей маме. Она помолвлена, черт побери. Пора позаботиться о себе.

Легче сказать, чем сделать. Я не знала, как быть. Никогда не заботилась только о себе. Всегда посвящала свою жизнь кому-то, будь то мама или Гравити.

— Нет. — Я прикусила нижнюю губу, подсчитывая в уме, сколько будет стоить починить эту чертову дверь Джимми. — А теперь, извините меня, прошло уже больше десяти минут. Они уже должны были закончить. Мне пора отправляться на кушетку для обмороков.

— Если ты имеешь в виду диван в зимнем саду... не надо. Мы с Роу испытали его в прошлый раз, когда гостили у нас.

— Кэл, — рявкнула я.

— А также всю кухню, комнату для гостей и все душевые в доме, — лениво сообщил мне Роу. — Действительно, держись подальше от всего этого гребаного дома, если тебя раздражает мысль о том, что люди будут пачкать его поверхности.

Я повесила трубку и две минуты подряд кричала в воздух.

К тому времени, как я вернулась домой, мама и Марти уже не переигрывали в гостиной «Пятьдесят оттенков серого». Спасибо Господу за маленькие милости. В доме было темно и тихо, если не считать гудения холодильника. Я налила себе чашку воды, сполоснула посуду в раковине и поднялась по лестнице в комнату Гравити. Она была очень красивой: обои в цветочек, кроватка для малыша, которую Марти собрал сам и покрасил в ее любимый фиолетовый оттенок, и белые полки с любимыми книгами Грав. В комнате было грязно: научные наборы и LEGO разбросаны по мохнатому ковру и ее маленькому письменному столу, повсюду валяются книжки-раскраски и прорисованные буквы. Я вложила в Гравити все свои силы. Я хотела, чтобы она знала, что может стать кем угодно.

Я подошла к ее кровати, сердце забилось в горле. Каждую смену, которую я заканчивала, каждые чаевые, которые я прикарманивала, я всегда думала о ней. Она возвышала мое обыденное, скучное, неудовлетворительное существование до высшей цели.

Гравити была тем, что держало меня на якоре. Устойчивая почва под ногами.

Глядя на свою красавицу, я заправила тугой локон ей за ухо. Даже ее ушки были идеальны. В животе у меня зародился смех, который я проглотила. Когда Гравити родилась, она была похожа на сердитого старика. Теперь же от нее захватывало дух, и она была точной копией своего сбежавшего отца.

Такие же подкрученные ресницы обрамляли самые удивительные глаза: зелено-желтые радужки, обрамленные темно-синими кругами. Я провела кончиком пальца по изящному вздернутому носику, наблюдая, как вишнево-красные губы дергаются в крошечной улыбке. О чем она мечтала? Кем она станет, когда вырастет? В своих мечтах - тех немногих, которые я позволяла себе в эти дни, - я представляла, как вышибаю для нее дверь за дверью, помогаю ей достичь всех высот и целей, к которым стремится ее сердце.

Смогу ли я дать ей все это здесь, в маленьком городке Стэйндроп, штат Мэн? В том самом Стэйндропе, где есть одна школа, один детский сад, ноль перспектив и почти нет жителей? Даже новый торговый центр и шикарный отель, построенный пару лет назад, не сделали этот причудливый пляжный городок более пригодным для жизни, чем он был.

Что, если Грав закончит как я, застряв в месте, где она не была счастлива, довольствуясь тем, что есть, вместо того чтобы довольствоваться тем, что возможно?

Наклонившись, я поцеловала ее в щеку, едва дыша, чтобы не разбудить.

Спи спокойно, моя сладкая девочка, - пропело мое сердце. Мама любит тебя.

Это было смешно, но последней каплей, сломавшей мне спину, стало то, что через двадцать минут я стянула трусики, чтобы пописать впервые за восемь часов. Я сидела на унитазе, глядя на свои уродливые хлопковые трусики, и понимала, что у меня нет ни одной пары другого цвета, кроме бежевого. И что у меня нет настоящего нижнего белья. Никакой веселой одежды. Нет туфель на каблуках, которые я могла бы надеть. Нет друзей, с которыми можно было бы пойти прогуляться.