Железный аргумент (СИ). Страница 14

Дагар налил себе вина и принялся медленно вращать бокал в ладонях.

— Что будет с Роном, Игорь Петрович? — подавшись вперед, спросил Ярослав.

— Ничего не будет! — грустно сказал Дагар, отпивая из бокала. — Рон на допросе сказал, что знать ничего не знает ни о каком «Жезле жизни», а тайник в подвале устроил его покойный отец.

— Но это же он убил жрецов! Последний из них сказал мне об этом! — возмутился Ярослав.

— И на каком языке он тебе это сказал? — прищурился Дагар, глядя на Краснова через хрусталь бокала.

— На языке Великой пустыни… — тихо сказал Ярослав, опуская плечи.

— Которого, кроме тебя, никто не знает! — добавил граф. — Так что… Никаких доказательств, что именно Рон зарезал пять человек, не существует! Твое слово против его! А он, на минуточку, новый герцог Турвиль, кандидат в члены Совета регентов.

— А я — бывший наемник, бывший мятежник, бывший варвар, так? — без обиды, просто констатируя факты, произнес Ярослав.

— Именно, мой друг, именно! — кивнул Дагар и вдруг, выплеснув вино в камин, протянул пустой бокал Краснову: — Налей-ка коньячку, надоело этот компот пить.

Ярослав щедро наполнил бокал до краев.

— Ты не расстраивайся, Ярослав, мы эту гниду рано или поздно прищучим! — сказал Дагар, отпивая сразу половину.

— А сколько он за это время успеет дел наворотить? — вздохнул Краснов.

— Не думаю, что много — мои агенты следят за ним круглосуточно!

Дагар слегка расслабился, откинулся на спинку кресла, задумчиво потягивал коньяк, его взгляд скользил по пламени в камине.

— Для нас сейчас самая важная информация, что вся эта безумная история с «Жезлом жизни» наконец закончена! — сказал граф минуты через три. — Больше никто не сможет штамповать послушных и умелых солдатиков, грозя смертью цивилизации.

— Ну, хоть что-то радует! — сказал Ярослав, прикладываясь к фляжке. — Впрочем, не только это… Игорь Петрович, а Арина уже открыла свой элитный бордель?

Дагар медленно кивнул и усмехнулся.

Ярослав допил коньяк и встал.

— Ты куда?

— Проверить периметр! — жизнерадостно сказал Краснов.

— Врешь, капитан! — улыбнулся граф. — Решил по бабам пройтись?

— Да, — не стал отпираться Ярослав.

Они переглянулись и одновременно рассмеялись. Дагар махнул рукой.

— Ладно уж, иди.

Ярослав вышел, а граф остался сидеть у камина, глядя на огонь.

Часть 1

Глава 8

Яна сидела в своей комнате, уставившись в окно. За стеклом бушевал ветер, срывая листья с деревьев в графском саду. Они кружились в воздухе, будто танцуя перед неизбежным падением.

«Что мне делать? — мысль билась в голове, как пойманная птица. — Как мне жить дальше? Я сказала матери, что у меня свой путь в жизни, но сама не до конца понимаю — в чем он? Удачно выйти замуж? И всю жизнь мыкаться под каблуком вонючего мужлана? Эх, ну почему на свете больше нет таких замечательных мужчин, как отец: добрых, умных, понимающих?»

Она была сильной. Независимой. По крайней мере, так твердила себе с тех пор, как узнала правду о своем происхождении. Но что это значило сейчас? Официально она — воспитанница Дагара, дочь героически погибшего офицера-пограничника. Но светское общество «всё прекрасно понимало» — конечно же, она любовница графа. Вообще, содержать юную девушку, как якобы воспитанницу, для неженатых аристократов в Аннаполисе считалось вполне допустимым и даже приличным — многие так поступали. Но как же такое отношение было унизительно для умной и романтичной девушки.

На столе лежало письмо — узкий конверт с золотым тиснением. Приглашение от Паулетты Хессан, ее бывшей одноклассницы. Она вспомнила о Яне только после назначения «опекуна» министром внутренних дел.

«Дорогая Яна, мы так давно не виделись! Я случайно узнала, что ты вернулась в столицу. Все девочки собираются у меня вечером, будем пить чай и вспоминать старые добрые времена. Приходи, скучаю!»

Яна сжала губы. «Скучаю». Как будто они когда-то были близки. Паулетта всегда была самой язвительной из всех, любила подчеркивать свое превосходство. Но отказаться — значит показать слабость.

— Я пойду. И покажу им, что мне плевать на их усмешки.

Особняк герцога Хессана поражал кичливой роскошью. Мраморные колонны с золотой инкрустацией, хрустальные люстры с магическими шарами, дающими мягкий желтоватый свет, а не ярко-синий, как у всех, слуги в расшитых драгоценными кристаллами ливреях — все кричало о богатстве и власти. Яна вошла в гостиную, где уже собрались девушки — одноклассницы, с которыми она с тринадцати лет проучилась в частном пансионе для благородных девиц.

— О, Яна! — Паулетта вскочила с дивана, улыбаясь так сладко, что аж тошнило. — Наконец-то! Мы уже думали, ты нас забыла! Где ты провела целый год?

— Я посещала родственников в Приграничье, — сухо ответила Яна, оглядывая комнату. — Там недавно произошел мятеж.

Рыжеволосая Симфония, дочь герцога Зурга, единственная, кто всегда искренне ей радовалась, тут же подошла и взяла под руку.

— Как хорошо, что ты пришла! — шепнула Симфония.

Остальные лишь кивнули, оценивающе скользнув взглядом по ее платью — дорогому, но не столь роскошному, как их наряды.

Разговор девушек вертелся вокруг трех тем: о балах, нарядах, женихах. Яна молчала, слушая, как они обсуждают, кто за кого выйдет, кто богаче, кто влиятельнее.

— Я смотрю, наша… старая подруга заскучала! Видимо в той дикой провинции, откуда она приехала, есть более интересные темы для болтовни: отёл кур или яйценоскость поросят. Ну, Яна, рассказывай, как поживаешь? — Паулетта уселась рядом. — Ты пострадала от мятежа? Говорят, что его поднял барон Хьюэр. Я видела его год назад на балу в Императорском дворце — настоящий красавчик, хоть и со шрамом на лице. Его солдаты действительно насиловали всё живое?

— Светлые боги милостивы ко мне, мятежники нас не тронули! — Яна улыбнулась, вспоминая, как самонадеянно, без охраны и пропусков, всего лишь в компании матери отправилась в опасную поездку по территории, охваченной боевыми действиями.

— Правда? — Паулетта наклонилась ближе. — А мы тут только и говорим, что о твоем… новом положении.

— О каком положении?

— Ну, знаешь… — Паулетта закатила глаза. — Теперь ты воспитанница графа Дагара. Он тоже красавчик, хотя и староват. Но все равно весьма аппетитный мужчинка! Скажи, он горяч? Сколько раз в неделю он тебя имеет?

В комнате повисло напряженное молчание. Симфония сжала ее руку, словно предупреждая: «Не поддавайся».

Яна медленно подняла чашку с чаем, сделала изящный глоток и, глядя наглой девице прямо в глаза, произнесла с ледяной улыбкой:

— Милая Паулетта, твой интерес к моей личной жизни ужасно трогателен. Видимо, твой собственный опыт так скуден, что ты вынуждена выспрашивать подробности у других. Хотя я слышала, что ты уже трижды была замечена в саду с лакеем… или это просто слухи?

Губы Паулетты задрожали, а в глазах вспыхнула ярость. Симфония едва сдержала смешок, прикрыв рот веером. Остальные девушки замерли, ожидая взрыва. Дочь герцога Хессана побледнела, как полотно.

— Это гнусная клевета! — прошипела она.

— Ах, вот как? — ядовито улыбнулась Яна. — Тогда, наверное, и письма, которые ты писала сыну герцога Олдрена — тоже клевета? Странно, он утверждает обратное…

По гостиной пробежали шепотки. Паулетта в ярости вскочила, но Яна осталась спокойно сидеть, грациозно поправив складки платья.

— Ты забываешься, дрянь! — закричала Хессан.

— Ну, милая, чего ты так возбудилась? — снова улыбнулась Яна, только теперь в ее улыбке было гораздо больше яда. — Это всего лишь светские сплетни. Разве не для их обсуждения мы здесь собрались? Впрочем, на сегодня с меня хватит, мне пора под крыло к моему престарелому красавчику. Спасибо за чай… и за такое увлекательное обсуждение моральных устоев!

Яна неторопливо встала, отвесила изящный поклон и, не оглядываясь, вышла из гостиной, оставив за собой гробовую тишину.