Обманный бросок. Страница 8

Я удивленно приподнимаю бровь:

– Уже сдаешься, Родез?

– Уверен, что ты захочешь провести со мной чуть больше времени, чем потребуется на один напиток.

– Ты такой самоуверенный!

– Уверенный в себе, – поправляет он.

Исайя Родез действительно уверен в себе. Он дурачится в своей раздражающе харизматичной манере и при этом не выглядит душнилой. Его расслабленность и лёгкость выходят за рамки того, что я считаю позволительным.

Но несколько лет, проведенных рядом с ним, напоминают мне о том, что также он безрассуден, а иногда и слишком легкомыслен. Сколько я его знаю, он – душа компании. Исайя не загадывает на будущее и не задумывается о последствиях своих действий. Своей свободой, легкостью и общительностью он, вероятно, обязан старшему брату, который всегда брал ответственность на себя.

Если честно, кроме этого, я мало что о нем знаю, но предположу, что Исайя Родез заставляет умных девушек совершать глупые поступки. Вот почему я никогда не поддавалась и даже не задумывалась о его многолетнем флирте и постоянных намеках на более близкое знакомство со мной. Он просто хочет того, что не может получить, и, если я когда-нибудь передумаю и уступлю, его азарт иссякнет.

– Как ты относишься к текиле? – интересуется Исайя.

– Она заставляет меня принимать неверные решения.

– Идеально. – На его лице снова появляется фирменная улыбка. Он поворачивается к бармену и заказывает два одинаковых напитка.

Обхватив стул, на котором я сижу, своими длинными ногами, Исайя держит мои туфли на каблуках на коленях и смотрит на меня.

– Когда ты собираешься поговорить с доктором Фредриком о повышении?

Я издаю удивленный смешок.

– Как долго ты ждал, чтобы спросить меня об этом?

Он смотрит на часы на своем запястье, и его челюсть почему-то дергается, когда понимает, что уже немного за полночь.

– Три года ровно.

– Три года?

– Мы познакомились в этот день три года назад, и каждый день с тех пор я хотел, чтобы ты заговорила с ним о повышении. Твоя квалификация слишком высока, Кенни, и я единственный, кто об этом знает. Ты бинтуешь лодыжки и собираешь пакеты со льдом, хотя на самом деле ты настоящий врач.

– Ты помнишь точную дату нашего знакомства?

Какого черта? Я знала, что Исайя слегка в меня влюблен, но всегда предполагала, что это просто их командная шутка. «Единственная женщина в штате? О, тогда я хочу с ней переспать». Ну, что-то в этом роде.

– Кеннеди, соберись! Сезон начинается на следующей неделе, и я думаю, тебе пора об этом заговорить. Черт, да я сам хочу сказать ему об этом! Фредрик распределяет тебе самые тяжелые смены и не дает серьезных поручений. Ты с этим смирилась?

Он помнит день нашего знакомства? Почему? Тогда не произошло ничего особенного, кроме того, что я получила работу. Работу, которую полюбила, хотя не чувствую, что полностью в ней самореализуюсь. Да, хуже моего начальника не сыщешь, но мне нравятся плюсы работы в профессиональном спорте. Путешествия. Болельщики. Воодушевление после окончания сезона.

– Я не собираюсь ничего говорить, и ты тоже.

– Кен…

– Я подала на повышение.

Он слегка отстраняется.

– Правда?

– Не в «Воинах», но да.

Когда бармен ставит перед нами напитки, Исайя закатывает свои карие глаза.

– Дай-ка угадаю. Тебя хочет нанять Атланта.

Мой сводный брат второй бейсмен в команде Атланты, и, хотя он – один из моих самых близких людей, Исайя и Дин выросли в одном городе и давно соперничают. Мы с Дином стали родственниками в старших классах и не были близки до колледжа, так что я не знала об истории их взаимоотношений, пока мой сводный брат не появился на Дне семьи в Чикаго в прошлом сезоне и они оба не связали воедино все факты.

– Нет, не Атланта. Сан-Франциско.

Исайя замирает, не донеся бокал до губ.

– Калифорния? Но это… на другом конце страны.

– Да. Но климат замечательный, и врач их команды уходит на пенсию после окончания сезона. Его помощник не хочет повышения, поэтому они ищут замену, и наставник, у которого я проходила стажировку, порекомендовал меня на эту должность.

С каждым словом волнение в моем голосе нарастает. Это работа мечты, к которой я готовилась все свои двадцать с лишним лет, и я – одна из трех оставшихся кандидатов на должность. В этом году мне просто необходимо закончить работу с «Воинами» на мажорной ноте, а когда придет время, успешно пройти собеседование, и работа мечты может стать моей.

– Калифорния, – повторяет Исайя, вглядываясь в мое лицо.

Я делаю большой глоток напитка, с энтузиазмом кивая при мысли о том, каким может быть следующий год, и чувствуя насколько хорош этот коктейль. Текила даже не чувствуется.

– Я стала бы первой женщиной – главным врачом в ГЛБ  [10] .

Исайя улыбается:

– Так и должно быть. Это потрясающе, Кенни! Ты заслуживаешь всего самого лучшего.

Я все еще пытаюсь убедить себя в этом.

– Но просто для ясности, – продолжает он: – мы не станем говорить доктору Фредрику о том, что он кусок дерьма и женоненавистник или что его взгляды на женщин в спорте, вероятно, являются причиной, по которой в прошлом году от него ушла жена?

У меня вырывается смешок. Большую часть времени, что я нахожусь рядом с Исайей, мне хочется смеяться, хотя обычно я себе такого не позволяю.

– Мы не скажем об этом, пока я не подпишу новый контракт и не окажусь за три тысячи километров отсюда.

Исайя обреченно вздыхает, откидываясь на спинку стула.

– Калифорния, да? Ты знала, что это мое самое нелюбимое место?

– И когда ты так решил?

– Примерно две минуты назад.

Он в несколько глотков приканчивает свой напиток и возвращает стакан на барную стойку.

– Я провожу тебя до отеля, как только ты будешь готова.

Что?

– И все? Ты покупаешь мне удобную обувь и теплую куртку, чтобы я выпила с тобой всего один напиток, на приготовление которого ушло больше времени, чем у тебя – на то, чтобы его выпить?

– Ты сказала, что мы выпьем только по одному.

– Может быть, я передумала.

Исайя удивленно поднимает брови и выпрямляется, потерпев поражение.

– Кенни, ты хочешь сказать, что не прочь остаться и выпить со мной еще по стаканчику?

Я никогда не была такой импульсивной, как он. Никогда не стирала грань между работой и развлечениями, но с Исайей мне комфортно. Это то чувство комфорта, о котором не рассказываю никому на работе. Может быть, все потому, что Исайя – единственный человек в Чикаго, который знает мой секрет. А теперь он единственный, с кем я могу поделиться своей потрясающей новостью. Может быть, все потому, что финишная черта так близка: мне остался один сезон до работы моей мечты. Так что да: может быть, я хочу немного развлечься. Может быть, я хочу отключить в себе перфекционизм и немного побыть безрассудной после этих адских выходных.

– Да. – Я допиваю остатки своего коктейля. – Я хочу выпить с тобой еще.

3

Исайя

Проклятие! Я понятия не имею, как сюда попал, выпив бог знает сколько с Кеннеди Кей. Покинув «Космо», мы обошли еще три бара. Или уже четыре?

Черт меня побери, я не помню!

Кеннеди выкинула свои туфли в мусорный бак на Вегас-Стрип, но я сразу же вытащил их оттуда. Протрезвев, она разозлится, что выбросила такую дорогую обувь.

Кенни выиграла сто баксов в лотерею «Пенни слотс». Мы оказались в караоке-баре, где не было ни одного человека моложе сорока. Я исполнил песню Мэрайи Кэри «Прикоснись ко мне», и мы ушли, как только пожилые женщины начали воспринимать текст буквально.

Я повел Кеннеди в стриптиз-клуб – она посещала его впервые, и быстро раздала все, что было у меня в кошельке. И вот мы, совершенно пьяные, стоим перед фонтанами у отеля «Белладжио».

Наверное.

Черт, если бы я знал, где мы! Но здесь музыка и огни. Легкий ветерок охлаждает мою пылающую кожу. Серьезно, я весь горю. У меня аллергия на текилу или я просто краснею, как чертов идиот, каждый раз, когда Кеннеди слегка облокачивается на меня или хватает за предплечье, чтобы удержаться на ногах?