Воронцов. Перезагрузка. Книга 5 (СИ). Страница 44

Степан кивнул, его пальцы сжались в кулаки.

— Ну что, — спросил Ричард, оглядывая приготовления, — приступим?

Эфирная система работала исправно. При нажатии на кожаную грушу воздух с тихим шипением проходил через колбочку с эфиром, насыщался парами, смешиваясь с воздухом и поступал в маску. Я несколько раз проверил — все герметично, клапаны функционируют.

— Надеваем маску, — сказал я.

Осторожно, чтобы не переборщить с первой дозой, я приложил маску к бледному лицу Петьки и начал медленно качать грушу. Раз, два, три… Эфирные пары просачивались под кожу маски, и больной невольно вдыхал их. Его веки задрожали, словно он пытался проснуться, но не мог.

Буквально через десять-пятнадцать секунд наркоз подействовал. Петька перестал стонать, мышцы его лица расслабились, дыхание стало глубоким и ровным. Но я знал — в таком состоянии он пробудет недолго.

— Иван Филиппович, — позвал я хозяина, — твоя задача самая важная. Смотри, чтобы пульс был одинаково ровный вот тут, — я нашупал на шее Петьки сонную артерию, слабо бившуюся под пальцами, — и тут, — показал на запястье. — Чувствуешь?

— Да, — кивнул Иван, осторожно прикладывая дрожащие пальцы к указанным местам.

— Вот и следи. И если глаза под веками шевелиться начнут — тоже скажи. Если дыхание участится или замедлится — говори немедленно. От этого зависит жизнь Петьки. Понял?

— Понял, — серьезно ответил Иван, не отрывая пальцев от пульса. По его лицу стекала струйка пота.

— Приступаем, Ричард, — сказал я ему, ощущая, как напряглись все мышцы, — мы готовы.

Мы подняли Петьку на простынях и осторожно переложили на стол. Его тело было на удивление легким. При перекладывании он застонал сквозь наркоз, и я поспешно добавил еще эфира.

Ричард взял скальпель и замер над грудью больного. Я видел, как его рука слегка дрожала — даже у опытного лекаря такая операция вызывала волнение.

— Начинаю, — прошептал он и сделал первый надрез.

Кожа разошлась легко.

— Степан, больше света сюда, — попросил Ричард, углубляясь в рану.

Степан переставил лучины, и в колеблющемся свете открылась страшная картина. Ребра торчали под неестественными углами, между ними виднелись темные сгустки запекшейся крови. А дальше, в глубине…

— Господи помилуй, — прошептал Иван, увидев, как Ричард раздвигает крючками края раны.

Повреждения оказались глубже и серьезнее, чем мы думали. Два ребра были сломаны начисто, третье треснуло вдоль. Острый обломок кости пробил плевру — тонкую оболочку, окружающую легкое.

— Сначала нужно удалить все осколки, — пробормотал Ричард, взяв пинцет. — Митяй, держи чистые тряпки наготове.

Начался кропотливый процесс извлечения костных обломков. Некоторые сидели глубоко, и приходилось расширять разрез. Каждый вынутый осколок со звоном падал в таз.

— Как пульс? — спросил Ричард, не отрывая глаз от раны.

— Ровный, — отозвался Иван напряженным голосом. — Как и был.

Я видел, что Иван едва держится на ногах. Пот градом катился по его лицу, а пальцы, следившие за пульсом, побелели от напряжения.

Ричард продолжал работу, тщательно извлекая каждый осколок. Вот последний, самый крупный — он сидел так глубоко, что задевал само легкое. При его извлечении из раны хлынула алая кровь.

— Прут, — коротко бросил Ричард, заметив кровоточащий сосуд.

Степан ловко подал ему раскаленное железо. Шипение и запах паленого мяса заполнили горницу, но кровотечение остановилось. Дым от прижигания ел глаза, и все мы невольно отвернулись.

Теперь предстояло самое сложное — собрать сломанные ребра. Ричард осторожно взял обломки ребра и начал сопоставлять их.

— Степан, держи вот здесь, — указал он на один конец ребра. — Крепко, но осторожно.

Костные фрагменты медленно встали на место. Ричард обвил их тонкой шелковой нитью, туго стягивая и завязывая так, чтоб потянув за конец нить можно было вытащить. Работа требовала ювелирной точности — малейшее смещение могло привести к неправильному срастанию.

Операция шла уже полчаса, а мы управились только с первым ребром. Ричард весь вспотел, но руки его оставались твердыми. Он переходил ко второму — здесь повреждение было еще серьезнее.

— Стало чаще стучать, — вдруг сказал Иван, не отрывая пальцев от пульса больного. — И дыхание участилось.

Наркоз начал отходить. Я быстро схватил маску, сердце заколотилось — если Петька проснется сейчас…

— Держи крепче за плечи, — предупредил Степана.

Снова приложил маску к лицу больного и начал качать грушу. На этот раз пришлось действовать увереннее — Петькины веки уже подрагивали. Но через пятнадцать секунд он снова погрузился в глубокий сон.

— Пульс? — спросил Ричард, не прекращая сопоставления костных обломков.

— Успокоился, — доложил Иван, но голос его дрожал.

Ричард смотрел на место откуда извлек осколки кости от ребра. Из небольшой дырочки в плевре сочилась и пенилась розоватая жидкость, смешанная с кровью.

— Нужно зашивать легкое, — сказал Ричард, вытирая пот. — Если не сделаем этого, оно не расправится.

Он взял самую тонкую иглу и нить. Шить приходилось практически вслепую, ориентируясь только на ощущения. Каждый стежок мог оказаться последним для больного — стоило проколоть легкое насквозь, и Петька задохнулся бы в собственной крови.

— Дыхание стало прерывистым, — встревоженно доложил Иван. — И пульс скачет.

Я взглянул на лицо больного. Губы его начали синеть — верный признак того, что легкое не получает достаточно воздуха. Времени оставалось совсем мало.

— Может, трахеотомию сделать? — предложил я. — Вдруг горло отекло?

Ричард на секунду замер, размышляя. Потом покачал головой:

— Пока подождем. Если зашью легкое — может, обойдется.

Он продолжал накладывать мельчайшие стежки на разорванную плевру. Работа была ювелирной — толщина оболочки не превышала писчей бумаги. Наконец дырка была закрыта, и розоватые выделения прекратились.

Но дыхание Петьки по-прежнему оставалось затрудненным. При каждом вдохе грудная клетка поднималась неравномерно — сломанные ребра мешали легким расправляться.

— Нужно ставить дренаж, — решил Ричард. — Иначе кровь и жидкость будут скапливаться в плевральной полости.

Он взял тонкую трубочку из гусиного пера, тщательно промыл ее спиртом и осторожно ввел в небольшое отверстие между ребрами. Сразу же из трубочки потекла темная жидкость, смешанная с кровью.

— Так-то лучше, — облегченно вздохнул Ричард.

И действительно, дыхание больного постепенно выравнивалось.

Теперь нужно было зашить операционную рану. Ричард взял иглу с шелковой нитью и приступил к наложению швов. Сначала глубокие слои, потом поверхностные. Каждый стежок должен был лежать ровно, без натяжения.

— Как там пульс? — спросил он, завязывая очередной узелок.

— Ровный, спокойный, — ответил Иван, и я услышал в его голосе слезы облегчения. — Дышит тоже хорошо.

Наконец последний шов был наложен. Ричард отложил инструменты и вытер пот со лба тыльной стороной ладони. Руки его дрожали от усталости и напряжения.

Теперь можно было переходить к следующему этапу — вправлению плеча.

Плечевая кость была вывихнута так сильно, что головка почти полностью вышла из суставной впадины. Правая рука Петьки висела как плеть, и при малейшем движении было видно, как кость движется под кожей.

— Степан, Митяй, — позвал Ричард, — помогайте. Нужно тянуть в разные стороны — я покажу как.

Вправление оказалось не менее сложным, чем работа с ребрами. Приходилось прикладывать значительную силу, чтобы растянуть сократившиеся мышцы и связки. При этом любое неосторожное движение могло повредить нервы или сосуды.

— Тяни на себя, — велел Ричард Степану, — а ты, Митяй, держи плечо.

Он сам взялся за предплечье и начал осторожно поворачивать руку, нащупывая правильное положение. Вдруг раздался негромкий щелчок — головка кости встала на место.

— Готово, — выдохнул Ричард. — Теперь главное — зафиксировать.