Дела Тайной канцелярии. Страница 17

– Ну, поймаю мерзавца, заставлю собственными руками тут все отстроить, прежде чем вздерну. – Он вздохнул. – Схожу-ка я переоденусь да раздам указания, чтобы дорогих гостей проводили с почестями. А потом расскажете мне, как дело раскрыли.

Проводив взглядом его сиятельство, Резников посмотрел на Афанасия и, немного похлопав глазами, спросил:

– Так это… что произошло-то?

Афанасий протянул руку, и черт помог ему подняться на ноги. Вроде уже не шатало, осталось дождаться коньяка.

– Чертовку эту я заприметил и приказал следить. А в остальном мне и самому любопытно, – пробормотал он и обратился к Владимиру:

– А ну-ка, ответь мне, чертяка, я же тебе велел на месте сидеть. Пошто ослушался?

Черт опустил башку, но ответил четко:

– Казенному черту, ежели он видит, что люди в беде и дело срочное, можно не спрашивать разрешения, чтобы не терять время. А действовать на свое чертячье усмотрение. Так вы учили меня, хозяин.

– А молодец! Все правильно понял. Казенный черт должен немедля вмешаться. Как и государев колдун. Верно? – Афанасий подмигнул Резникову.

– В-верно, – подтвердил тот, но без особой уверенности. Видимо, считал, что позволять чертяке действовать на свое усмотрение – не лучшее решение. И такой крамоле своего черта не учил.

Иннокентий как раз появился с бочонком.

– О, основательная баклажка, – одобрил Афанасий. – А теперь принеси бокалы. И чего-нибудь похарчить. А потом собери, что в зале осталось. Будет и вам с Владимиром угощение.

Иннокентий коротко кивнул и исчез. А Афанасий продолжил допрос своего чертяки:

– Как понял, что люди в опасности?

– Я глаз с девицы не сводил. И сразу, когда она амулет сдернула, к ней бросился.

– А как сообразил, что его сиятельство спасать надо?

– А я его и не спасал, – равнодушно ответил Владимир.

– О? А зачем потащил? Неужто сожрать собирался? – рассмеялся Афанасий, а Резников от таких разговоров икнул и сделался по цвету похожим на поваленную елку.

– Никак нет, хозяин, – ответил черт, на мгновение жизнерадостно осклабившись. Он уже привык к шуточкам Афанасия. – Я видел, куда чертовка дернулась, на кого нацелилась, поэтому, когда черт его благородия господина Резникова вступил в бой, схватил жертву и понес на улицу. Там сражаться сподручнее. Снаружи мы вдвоем ее порешили бы, никому не навредив.

– А вернулся почему?

– Не погналась она за мной. А тут еще упала елка и начался пожар, а потом другие черти полезли и, не разбираясь, из-за чего драка, принялись друг друга колошматить и рвать. Недалеко до беды было.

Появился Иннокентий, отдал бокалы Владимиру, а сам с элегантным поклоном протянул хозяину блюдо с закусками.

– А ты чего за Владимиром рванул? Тебе же приказа не отдавали, – поинтересовался у черта Резникова Афанасий, делая большой глоток обжигающей жидкости из поданного Владимиром бокала. По жилам тут же растеклось приятное тепло, и очень кстати: в зале уже существенно похолодало.

– Да! – обрел голос Резников. – Я тебя зря, что ли, к столу привязывал?

Афанасий вспомнил, как стол вслед за превратившимся в лебедя чертом, будто ковер-самолет в детской сказке, полетел над головами гостей, и весело захихикал. Резников посмотрел на него с немым укором.

– Я увидел, что ваш черт, ваше благородие, напал на неожиданно появившегося в центре зала врага, – доложил Иннокентий. – И решил, что это ваш приказ. Вы начальник моему хозяину. А преступник был сильнее нас обоих, поэтому я тоже атаковал.

– Ну и ну, – восхитился Афанасий. – А черт-то поумнее будет, чем даже… – однако поглядев в бледное лицо бедняги Резникова, который вдруг понял, что никакого плана не было и придется доложить его сиятельству, что черти не собирались его спасать, а попросту вышли из-под контроля и творили что хотели, Афанасий осекся и не стал продолжать свою мысль.

– Вот что, – вместо этого сказал он сослуживцу, – дело было так: я заподозрил ту девицу в нехорошем. И по моему приказу черти наши следили за ней и бросились на защиту его сиятельства и дражайших гостей. Я тоже вступил в бой, а вы защищали гражданских. Всем ясно? – Он обвел троицу взглядом.

Черти склонили головы.

– Ну конечно! – обрадовался Резников, и его лицо приобрело наконец нормальный цвет. Он прихлебнул из бокала и засунул в рот одновременно кусок сыра, ветчины и севрюги. Афанасий глотнул коньячка и махнул чертям рукой, разрешая приступить к трапезе. А вскоре канцелярских колдунов попросили в кабинет его сиятельства с докладом.

– Баклажку не позабудь, – велел Афанасий Владимиру.

Чертовка, несмотря на все ухищрения, помалкивала и называть имя хозяина отказывалась категорически. Кто провел ее в зал, тоже выяснить не удалось. Ошейник охватывал ее талию и оказался простой цепью, без каких-то личных признаков сотворившего его колдуна.

– Попрошу тебя, Афанасий Васильевич, – зевнув, произнес граф, – еще раз посетить мой дом. Отдохни покамест, а утром снова применишь свое оружие. Нужно дознаться, кто ее подослал. А на ней приказ особый, заклятый. Так просто его не сломить.

– Дознаемся, – ответил Афанасий. Он едва стоял на ногах, а Резников и вовсе дремал на скамье в каземате графского дома, где стояла клетка.

Вернулись домой за полночь. Черт погрел воды и распарил уставшие ноги хозяина.

– А что, не так уж и плохи эти ассамблеи. Не скучные, – заметил Афанасий и погладил черта по макушке. – Ну что, чертяка, думай, что хочешь на свои пятьдесят рублей. Что пожелаешь, то тебе и купим. Жратвы, красивой одежды, новое одеяло… Выбирай. Заслужил. Тем более что работы у нас непочатый край.

Глава 6

Заговор, часть 2. Шуба! Шуба!

Наутро Афанасий проснулся в отличном расположении духа. Велев Владимиру подать кофе, вареных яиц и булок, он не спеша и с удовольствием позавтракал и только после этого отправился к его сиятельству. Ехать решил верхом, чай, нынче не на бал собрался, а на службе не перед кем форсить. Владимир заседлал Лешего, сложил в торбу свою одежду, а сам обратился собакой, чтобы не пугать честной народ. Так они и прибыли к графскому дворцу. Афанасий, отдав повод Владимиру, направился к парадному крыльцу, но путь ему преградил лакей.

– Велено ваше благородие на задний двор проводить, – вежливо, но настойчиво проговорил он.

– Ишь ты… – пробормотал Афанасий, – видать, нос у меня не дорос с парадного входу заходить, раз не праздник сегодня…

Но обижаться привычки у него не водилось, поэтому он последовал за лакеем и, уже входя в ворота, понял, что дело вовсе не в положении: вопли, раздававшиеся со двора, слышно было даже на улице.

Афанасий прошел мимо дровяного сарая и остановился, внимательно рассматривая открывшуюся перед ним картину.

Посреди двора на козлах пороли мужичка. Пороли истово, но со знанием дела, чтобы раньше времени не сомлел. Наказуемый то орал истошно, то тихо скулил. Возле корыта с замерзшей дождевой водой стоял сам граф, в хорошей лисьей шубе, но без шапки. Лицо его выглядело до крайности уныло, и он то и дело отирал со лба пот кружевным платком. Увидев Афанасия, его сиятельство махнул рукой в сторону козел с мужичком.

– Вот! Полюбуйся, – патетически возвел он к небу очи. Лицо его покраснело, и он снова отер с него пот.

– Этот холоп, ваше сиятельство, не слишком похож на чертовку, которую вы намеревались допросить.

– Именно… Именно! Это мой старший лакей, не узнаешь? Вчера гостей встречал. И что же этот сукин сын утворил? Выпустил ночью чертовку из клетки! А под плетью признался, что он же в дом и впустил. Ночью в бега подался. Но Порфирий его быстро словил.

– А чертовку не словил, значится.

– Да где там… мигом утекла, ищи теперь ветра в поле. Этот болван только и остался. Сейчас с поркой закончим, да поеду в Канцелярию, там оформлю его по полной.