Дела Тайной канцелярии. Страница 10

– Руки за спину. И не сопротивляйся.

Владимир тем временем ударил еще раз, на этот раз в живот. Раздался хруст сломанного позвоночника, и черт Иннокентий повалился на бок, не убирая рук из-за спины.

Давление немного ослабло, и Афанасий понял, что удержит его еще пару минут.

– Быстрее, – скомандовал он своему черту.

В мгновение ока на земле появился черный круг. И тут же возник остальной узор, а еще через миг пленник оказался заброшен прямо в центр алатыря, и – вовремя. Иннокентий уже начал шевелить ногами. И вместо кровавых ран на лице вновь появились глаза. Владимир явно не зря ослепил этого черта: чтобы применить свою способность, тому нужно было видеть противника. Что же. Теперь можно выдохнуть.

– Вставай в алатырь, – велел он Владимиру. И когда тот выполнил приказ, замкнул кольцо.

А потом зашел в свой защитный круг и аккуратно полоснул себя по руке шипом кольца, одновременно читая заклинание.

Когда Афанасий наконец закончил, его лицо покраснело от напряжения.

– Ну и праздничек у меня сегодня… – Он сел прямо на траву и вытер пот. Свежепривязанный черт опустился рядом на колени. Он явно ждал приказа.

Но Афанасий разомкнул узор алатыря и велел Владимиру:

– Пойди поищи Хвоща. Он должен быть где-то поблизости.

Владимир исчез. Афанасий, молча привалившись к дереву, принялся его дожидаться. Когда черт появился вместе с конем, он позволил усадить себя в седло и спросил у смиренно ожидающего Иннокентия:

– Собака у тебя есть? А то негоже тебе бегать голышом по деревне.

– Да, хозяин. – На месте черта появилась довольно симпатичная рыжая гончая.

– Отлично, – обрадовался Афанасий, – побежишь рядом с конем, не хочу пока терять тебя из виду. А ты, Владимир, дуй в дом и разогрей мой завтрак. Там и поговорим.

Афанасий уселся в кресле и с легким стоном вытянул ноги. Откусив кусок теплого, разогретого пирога, он поманил к себе Иннокентия. Тот тут же оказался рядом, склонив голову к самому полу.

– Хорошо тебя хозяин выдрессировал, – одобрительно хмыкнул колдун, – а теперь рассказывай, почему ты не в поместье хозяина и не служишь его вдове и сыну. Он освободил тебя, что ли?

– Нет, – глядя в пол ответил черт, – он умер. Обряд с его женой проведен не был. А наследников у хозяина не осталось.

– Вот так так. А кто же его вдове сиську сосет? – усмехнулся Афанасий, хотя ответ напрашивался сам собой.

– Это мне неведомо, ваше высокоблагородие, – ответил черт.

– Значит, не его это сын, так?

– Да, – подтвердил Иннокентий.

– А вот вам и мотив… – усмехнулся Афанасий, – да не мотив, мотивище! Так расскажи, от чего твой хозяин богу душу отдал.

– И это мне неведомо. Он отослал меня с донесением.

– Повтори донесение, – потребовал колдун.

– «Ваше сиятельство, помогите, убивают меня».

– Вот как… и что, правда убивали?

– Не ведаю.

– Так, хватит водить меня за нос, – Афанасий треснул кулаком по столу, – ты прослужил в Тайной канцелярии без малого двадцать лет. Неужто не научился ничему? И просто так тут поблизости ошивался, как без хозяина остался, а? Отвечай!

– Нет, ваше высокоблагородие. Не просто так. Я хотел узнать, кто хозяина жизни лишил.

– Вот так-то лучше. Давай сначала, и подробно.

Черт ткнулся лбом в пол, поднял голову и начал рассказывать:

– Хозяин животом еще на службе хворал. Потом, как в деревню вернулись, полегчало ему. Алевтина, местная знахарка, ему каждый день отвар готовила. И он мало того что о болях забыл, так еще и жениться надумал. Взял в жены девушку, дочку соседей. Она не хотела сперва идти, но мать с отцом убедили ее, что колдун – хорошая партия, да и дела у них шли уже совсем плохо, и земли, и дом были заложены. Сначала все хорошо у них было, а потом вдруг хозяин озлился и начал колотить жену смертным боем.

– И за что же? – поинтересовался Афанасий.

– Сие мне неведомо, – еще ниже склонил голову черт, – хозяин запрещал мне слушать и вмешиваться. Как бить ее затевал – приказывал на двор выйти. Я только крики слышал.

– Часто бил?

– Как выпьет – всякий раз. А потом за волосы в спальню наверх волок. А потом притих. И я узнал, что хозяйка понесла. А ближе к родам хозяин снова начал животом маяться, а вскоре и вовсе слег. Когда посылал меня – уже не вставал и говорил с трудом. Я думаю, травили его.

– Думаешь, девка эта? Чтобы грех свой прикрыть?

Черт кивнул.

– А что, сходится все. Ведь как родился бы ребенок – ты бы сразу сказал, что байстрючонок. А вот как она надеялась от тебя избавиться – вопрос. Не понимала разве, что без контроля ты и ее сожрать можешь, и еще полдеревни… ну да ладно. А как ты яд не почуял? А сам он что, не заподозрил, что ли, а? Хозяин-то твой?

– Еще как подозревал. Все питье и еду проверял. И я все пробовал. И даже вино и лекарство его. Как слег, так сразу и начал. Ничего не нашли.

– Вот как… – прикрыл глаза Афанасий и велел Владимиру: – Воду принеси, – и снова обратился к Иннокентию:

– А чародейство? Ничего ты не чуял?

Тот отрицательно помотал головой.

– Ясно. И значит, передал ты послание, да не успел. Помер твой хозяин без подмоги. Что в кабаке делал?

– Так хозяин велел делать всегда. Если разузнать что надо – иди в кабак. Там люди пьяные, болтают, а ты сиди и слушай.

– Толковый был твой хозяин, нечего сказать. Жаль, что помер. Ну да ничего. Найдем мы душегуба. Понятно, что женушка… знать бы еще как… Вот что. Плечи хозяйские мять умеешь, а, черт?

– Умею, – ответил Иннокентий.

– Так давай, приступай, – Афанасий откинулся назад, – после обеда к этой Алевтине сходим. А сейчас отдыхать хочу, именины у меня, понял?

После обеда Афанасий еще часок вздремнул и, взяв с собой обоих чертей, направился к повитухе. Дом ее стоял на отшибе, возле заросшего рогозом пруда, и вела туда топкая болотистая тропинка, едва выстланная лапником.

– С лешим эта баба там знается, ну… – бормотал Афанасий, с трудом вытаскивая из грязи сапог, и хотел было приказать черту подать ему руку, как тот внезапно исчез, только заросли рогоза зашуршали. Откуда-то раздались визг и утробное рычание. И не успел Афанасий глазом моргнуть, как Владимир появился снова, крепко держа за шкирку крупного камышового кота.

– Ты что же, проголодался? – усмехнулся колдун, но, приглядевшись, прищурился. – Черт, что ли?

– Он самый, – подтвердил Владимир.

– Молодец, – похвалил Афанасий и ткнул в пойманного «кота» пальцем.

– Знаешь его? – спросил он у Иннокентия.

– Никак нет, – отозвался черт.

– Ну что же… все еще любопытнее, – улыбнулся Афанасий и окрикнул: – Ну, что стоишь? Руку мне подай.

Дверь в избу Алевтины оказалась незапертой. А и правда, чего ей было опасаться? Афанасий зашел в дом, нарочито громко топая. Хозяйка вышла к нему и смерила недружелюбным взглядом.

– Чем заслужила такую честь? – уперла она руки в бока.

Вместо ответа на порог шагнул Владимир, продолжая держать за шкирку пойманного черта. Следом вошел Иннокентий и встал от колдуна по левую руку.

Женщина медленно опустилась на пол и поползла к Афанасию. Не успел он опомниться, как она принялась целовать его грязные сапоги.

– Не губите! Не губите, ваше высокоблагородие! Бес попутал! Само вышло!

– Само из Пустоши вышло да в твою избу запрыгнуло, а? – Он пнул Алевтину легонько. – А ну встань и отвечай. Всю правду. Тебе решать – или на кол за ведьмовство, или на каторгу за участие в душегубстве.

– Душегубстве? Ваше высокоблагородие, не губила. Девкам выворотную траву давала, был грех. А чтобы живую душу – да никогда, вот вам истинный крест! – Алевтина принялась истово креститься. – Лекарка я, повитуха. Детишкам на свет божий помогаю выбраться, стариков дохаживаю…

– …Чертей вызываешь. А скажи мне, Алевтина, как тебя твой черт не пожрал?

– Так сама отвар пью. Чтобы женская кровь только под новую луну выходила. И Ваську на эти дни на цепь сажаю. Да баловство это, ваше высокоблагородие, один раз и было всего, не ведьмую я! Честная повитуха!