Бургер для неверного мужа, или Попаданка берется за дело (СИ). Страница 27

– Даже не знаю, что хуже: запрещённое колдовство или голый молодой человек на улицах, – рассмеялась я.

– Допустим, я вовсе не плох, – фыркнул он в ответ. – Но мыслишь в верном направлении. Магию допустимо применять для предотвращения вреда людям или крупных разрушений, для самообороны и тому подобных случаях. В рамках разумного, конечно.

Получалось, что местное законодательство относилось к магии как наше к оружию. Разрешалась она не всем, не всегда, не везде, поэтому магов можно было понять. Я бы тоже из специального квартала лишний раз не выходила, если такое отношение.

К тому же одаренных было мало, они считались особой кастой. Их уважали, побаивались и относились как к существам иной породы. В ответ они подчеркивали свою инаковость: так, когда я напомнила Василю, что я вообще-то знатная азорра и не привыкла, что ко мне обращаются запросто, он хохотнул и заявил, что ему это все равно.

– Ты – молоденькая девица, вот и говорю на равных. Станешь ровесницей моей глубокоуважаемой наставницы – буду обращаться со всем почтением, – сказал он и окликнул шофера. – Любезнейший, больно далеко не заезжай, дальше я сам доберусь.

Тем временем мы въехали в ворота магического квартала. Я запоздало пожалела, что тайком не попросила шофера не торопиться.

Василь сдержанно поблагодарил на прощание, добавив, что он у меня в долгу. Велел не задерживаться – ворота вот-вот запрут, да и не очень-то уютно в окрестностях магического квартала затемно. Выскочил едва не на ходу и скрылся на тропинке в зарослях.

31.

Утром явился управляющий, еще до того, как я успела традиционной овсянки навернуть. Ему пришла в голову идея, которой срочно надо было поделиться.

– Сегодня столы привозят, значит, можем людей-то кормить. Так чего тянуть? Завтра состряпаем гуляша побольше и позовем всех желающих. А те, если понравится, знакомым расскажут. Вот и развернемся понемногу, – предложил он. – Я все устрою, надо только чтобы вы дали добро.

– Даже не знаю. У нас ведь толком ничего не готово, – растерялась я, не ожидая, что вот оно. Началось. Не когда-то через неделю или две, а прямо завтра.

– Будет вам, милостивая азорра. Чего там готовить, кроме еды? Ложек у нас на всех хватит.

– Помещение еще не обставили, как-то неуютно совсем. И меню нет. И вывески. Как о нас вообще узнают?

Он ответил, что это как раз дело нехитрое. Намалюют какую-никакую табличку, чтоб увидали, куда идти, пока вывески нет. А чтобы зазвать клиентов, расклеят объявления возле присутственных мест. Почерк у него красивый, бумаги и чернил у нас хватит. Еще и листовки можно сделать, послать мальчишку коридорного на улицах раздавать. Ничего особенного, все так делают, у кого нет лишних денег на рекламу в газетах.

– Не беспокойтесь, поручите это мне. Я ж не первый день на вашу семью работаю, дело понимаю. Выкручиваться по-всякому умею, – продолжал убеждать он. – Вам же самой заниматься таким не по чину.

– Ладно. Делайте. Вы лучше меня знаете что к чему, это точно. Но в листовках пусть будет меню на завтра. С какой-нибудь новинкой, допустим, картошкой фри. Да, картошка лучше всего подойдет. Дешево и просто.

– Добро. Это вы хорошо придумали, – кивнул он, глядя на меня с умилением. – Чую, с такой хозяйкой мы скоро озолотимся. Разрешите идти? Надо сегодня со всем управиться.

Написав для кухарки записочку с размерами порций картошки и ценами на них, я поблагодарила управляющего и отпустила. Сама же отправилась на завтрак, который для меня был как тяжкая повинность.

Мерзкая липкая каша. Безвкусный чай. Крохотный тост, тонкий до прозрачности.

Развернув утреннюю газету, я уговаривала себя все это проглотить. Прямо как в детстве: ложечку за маму, ложечку за папу...

Свежая пресса порадовала очередной заметкой о регате. Об этом событии местные журналисты писали каждый день, хотя бы пару слов. Сегодняшняя статья оказалась довольно объемной, более того, в ней упомянули Милоша Лессара собственной персоной. В самых хвалебных эпитетах – мой муженек умудрился совершить отчаянный рывок и обойти соперников, выбрав рискованный, но короткий курс вдоль береговой линии. Ловко обойдя рифы и мели, стал лидером гонки.

Вздохнув, я отложила газету. Зная, что теперь будет – каждый встречный начнет выражать по этому поводу восторг и поздравлять меня. Хотя я-то здесь вообще не при чем. Интересно, его Крысю тоже поздравляют? Не чужие ведь.

– Видели новости? – обратилась я к официанту. – У нас тут событие. Может, стоит отпраздновать? Фрукты подать и бисквиты с кремом...

– Простите, азорра, но азор Милош велел строго соблюдать... – залопотал тот, и я с досадой поморщилась.

– Ладно, поняла. Не нервничайте. Я закончила завтрак, благодарю, – сказала, поднимаясь из-за стола.

Ничего. Забегу к своим под предлогом важных дел, у кухарки точно найдется чем меня порадовать. А то пошлю кого-нибудь на рынок, вчера там такую нарядную клубнику продавали... Представила, как макаю лаково блестящую ягоду во взбитые сливки, и сглотнула слюну.

– Я бы хотел дать тебе совет, человеческая душа, – пафосно произнес ангел. День только начался, а он уже поджидал меня в гостиной. – Присядь, мы кое-что обсудим.

Обычно так говорят, когда ничего хорошего. Неужели опять умудрилась вытворить что-то, что ему не понравилось? Я ведь последние дни вся в делах, даже пожелай согрешить, просто-напросто было некогда.

– Я тебя внимательно слушаю, – ответила с доброжелательной улыбочкой. А сама подумала, что, возможно, когда жила себе спокойно и не подозревала о существовании потусторонних хранителей, было как-то проще.

– Признаю, в твоих словах о сытной и доступной пище для простых людей есть здравое зерно. Я не сразу осознал. Действительно, когда каждый грош считаешь и думаешь о том, чтобы семью прокормить, не до изысков. Но что если подумать о тех, для кого сухой хлеб на обед – и тот в радость?

Да ведь это же я! Что тут думать. Но решила на всякий случай уточнить.

– И какой же будет вывод, если о них подумать?

– Благотворительные обеды! – торжественно изрек он. Будто гениальную идею подал. – Для бедных. В городе их совсем немного, но иногда рабочие люди оказываются стеснены в средствах. Рыбаки, оставшиеся без улова, мелкие служащие, выкраивающие, как протянуть от получки до аванса, прачки... Те, без кого ни один город не живет. Кто трудится на черной работе за маленькое жалование. Кого состоятельные господа не замечают. А ведь цены здесь высокие, и на жилье, и на еду – на все.

Он очень вдохновенно вещал. Казалось, даже нимб ярче засветился. Глаза горели, лицо выглядело таким одухотворенным – хоть икону пиши.

Однако у меня нимба нет. А есть бизнес-план и убыточное хозяйство на шее.

– Разговоры в пользу бедных – оно, конечно, хорошо. Но это у вас там нектар и амброзию всем даром выдают. Я же все-таки живу в материальном мире. И для меня это не игры и не шуточки.

– Ты богата! Именно что игры, презренный азарт и жажда наживы.

– Не я, Милош Лессар богат. И я не желаю зависеть от человека, у которого только девки, гулянки и кораблики в голове. Он уже сейчас меня из-за прихоти голодом морит. Неизвестно, что ему стрельнет в любой момент.

На это ангел заявил, что мой супруг хоть и легкомысленный, но вовсе не злой, и без гроша в кармане меня ни в какой ситуации не бросит. И мое рвение показать независимость всего лишь проявление гордыни. Между прочим, худшего из грехов.

– Стоп-стоп-стоп, а то сейчас неизвестно до чего договоримся, – перебила его я. – Разве бездельничать на всем готовом – хорошо? Я думала, в вашем ведомстве честный труд в почете. Я всего лишь хочу жарить картошку, продавать ее и зарабатывать. Не склонять граждан к обжорству, не кому-то нос утереть. А просто работать и обеспечивать себя и своих подчиненных.

– Но ты можешь сделать нечто лучшее...

– Я тебя услышала. Возможно, со временем организую что-то такое. С прибыли, когда она будет. Так пойдет?