Больница на окраине города (СИ). Страница 7

— Знали бы вы, сколько людей умирают после операции именно из-за того, что им в рану попала какая-то зараза! А сколько рожениц умирают от послеродовой горячки!

А вот эта фраза вызвала у мадам Бернар заметное сочувствие, и она закивала головой.

— Ох, и правда, мадемуазель! Да взять хоть ту же Агнешку — она уже вторая невестка моей кузины. Первая-то как раз померла во время родов.

Первая комната служила смотровым кабинетом, вторая — операционной, а третья — палатой для тех пациентов, которые вынуждены будут провести в больнице некоторое время. Мы привели в порядок и коридор, и крыльцо.

Теперь меня удручало лишь отсутствие пациентов, потому что ходить по пустым комнатам, зная, как много в городе тех, кто нуждался в нашей помощи, было очень обидно.

— Не расстраивайтесь, мадемуазель, — пытался подбодрить меня Климент Бернар, — даже если к нам в больницу вовсе никто не обратится, жалованье вам платить не перестанут.

Он не понимал, что дело было вовсе не в жалованье. Что в медицину меня привело, прежде всего, желание быть полезной людям.

Но вместе с тем я сильно сомневалась, что герцог Лавальер и месье Трюшо захотят тратить деньги на содержание больницы, которая оказалась никому не нужна. Они просто закроют ее, как когда-то в школе закрыли класс для девочек.

В столе смотрового кабинета я нашла толстую книгу для записей. В нее доктор Руже заносил сведения обо всех своих пациентах. Я внимательно изучила несколько страниц. Судя по ним, в больницу каждый день обращались не один-два, а не меньше пяти больных.

Но точность этой статистики была быстро поставлена под сомнение.

— Иной раз доктор Руже, — хитро подмигнул мне месье Бернар, — вписывал туда тех, кто вовсе никогда к нему не обращался. Он говорил, что так результаты наших трудов будут более убедительными. Так почему бы вам, мадемуазель, не поступать так же, как он?

Но я не готова была заниматься приписками. Да даже если бы я и согласилась на это, то для того, чтобы что-то приписать, нам нужны были хоть какие-то пациенты. Не могла же я придумать их всех?

На следующий день мы снова провели влажную уборку всех помещений, хотя мадам Бернар и пробовала убедить меня, что это ни к чему.

— На вашем месте, мадемуазель, я не ждала бы, что кто-то к нам придет. Даже в столице, поди, мало кто решится довериться доктору-женщине. Так чего уж говорить про нашу глушь?

— Но если вдруг кто-то придет, мы должны быть к этому готовы, — возразила я.

Хотя моя надежда тоже была к угасанию. И потому когда на обочине дороги напротив нашей больницы остановился добротный экипаж, я решила, что какой-то проезжий просто заблудился и решил спросить у нас дорогу.

Месье Бернар вышел на улицу. А через несколько мгновений торопливо вернулся назад.

— К вам больной, мадемуазель! — прокричал он.

Я надела белый передник, заправила волосы под чепец и тщательно вымыла руки. Ассистента у меня по-прежнему не было — никто так и не откликнулся на мое объявление — так что рассчитывать при осмотре я могла только на себя.

— Пожалуйста, проходите! — я выскочила в коридор, чтобы встретить высокого и грузного мужчину, который как раз с грохотом распахнул входную дверь.

Тот окинул меня внимательным взглядом и поморщился:

— Да что же тут за город-то такой? Неужели здесь нет ни одного нормального врача?

Глава 10

Одежда на мужчине была не просто добротная, а даже с претензией на шик: сюртук из хорошей шерсти, жилет, в карман которого вела золотая цепочка от часов, начищенные до блеска сапоги.

Я сразу подумала, что это не простой горожанин, а скорее зажиточный торговец, которому нравится подчеркивать свою состоятельность и который привык к тому, чтобы люди с ним считались.

— Добрый день, месье! — сказала я, сделав вид, что не услышала его грубоватых слов. — Что с вами случилось?

У него на лице снова появилась кислая мина, и мне показалось, что морщился он не только от того, что врач, к которому он приехал, оказался женщиной.

— У вас болят зубы, месье?

— И зубы тоже, эм… мадам?

— Мадемуазель Эстре, — поправила я. — Прошу вас, проходите!

Он подумал пару секунд, но потом всё-таки двинулся в указанном направлении. И это была уже пусть маленькая, но победа. По крайней мере, он не сбежал, увидев меня.

Я усадила его на стул возле стола, а сама села напротив.

— Назовите ваше имя, месье, — попросила я, открывая регистрационную книгу. Наконец-то у меня появилась возможность сделать первую запись!

— Амбуаз Кендал, — сказал он и не без гордости добавил: — владелец пушной лавки, что на Ратушной площади.

Вот как? Если он местный житель, не стесненный в средствах, и его лавка находится неподалеку от дома доктора Руже, то почему он оказался здесь?

Впрочем, глупо было бы задавать ему этот вопрос. Я вписала его имя в книгу и подняла на него взгляд.

— Подтверждаете ли вы, месье Кендал, что у вас отсутствуют магические способности, которые могли бы помешать вам получить медицинскую помощь в городской больнице?

Это был обязательный для первичного приема вопрос.

— Подтверждаю! — кивнул он и послушно расписался там, где я указала. — Надеюсь, это всё, что вы хотите знать? Потому что ровно то же самое я уже говорил доктору Руже не далее, как полчаса назад.

Я сразу помрачнела. Значит, он всё-таки был у доктора Руже! Именно туда он и предпочел обратиться в первую очередь! И сейчас во мне говорила не только обида. Тот факт, что прием у моего конкурента мужчину не удовлетворил, был настораживающим.

— Значит, вы были на приеме у месье Руже? И что же? Он не смог вам помочь?

Глаза мужчины сузились, и в них сверкнула ярость.

— Вообразите себе, мадемуазель, что этот идиот вздумал советовать мне есть лук, квашеную капусту и натирать десны солью. Он решил, что моя болезнь связана с плохим питанием! Нет, вы можете себе это представить? — его голос загрохотал на всю комнату. — Плохое питание! У меня!

Он явно чувствовал себя оскорбленным подобным предположением. А я уже начала догадываться, что за болезнь была у моего первого пациента. И, как бы мне ни хотелось этого признавать, но, кажется, доктор Руже поставил совершенно правильный диагноз и дал именно те рекомендации, которые дала бы я сама.

— Расскажите мне для начала, что именно вас беспокоит, месье Кендал!

Он кивнул и оскалился, показав мне распухшие десна.

— У меня кровоточат десны, мадемуазель. И шатаются зубы. А еще я стал быстро слабеть, и мне трудно целый день стоять на ногах. Ох, а порой кровь течет и из носа.

Да, это было именно то, что я и предположила. И не только я, но и доктор Руже. Вот только мой коллега не учел особенностей характера своего пациента.

— У вас цинга, месье Кендал, — без обиняков заявила я.

Он посмотрел на меня, нахмурившись.

— И вы туда же, мадемуазель! — в его голосе звучала обида. — Руже сказал, что это болезнь моряков и бедняков. Но я не моряк! И разве я похож на бедняка?

— Нет, месье, — торопливо заверила его я, — ничуть не похожи! Но, может быть, вы недавно были на севере, в краю вечных льдов?

Я подумала об этом, когда вспомнила о пушной лавке. Самая дорогая пушнина привозилась как раз с севера. И разве не могло быть так, что он ездил за ней сам?

— Да, мадемуазель, — теперь он смотрел на меня ошарашенно, — я приехал оттуда лишь неделю назад, проведя там почти три месяца.

— И разумеется, вы не ели там свежих овощей и фруктов, — предположила я.

— Конечно, нет, мадемуазель, — ухмыльнулся он, — откуда бы им там взяться? Но если вы думаете, что моя болезнь произошла именно из-за этого, то почему же тогда не болеют ею те охотники и оленеводы, что живут там круглый год?

— Возможно, они едят там то, чего не ели вы? Например, сырое мясо или местные ягоды?

Я читала об этом в одной интересной книге из университетской библиотеки. И теперь весьма кстати вспомнила об этом.