Перья, которые кровоточат (ЛП). Страница 73

Я прижимаю дуло пистолета между ее бровей.

–Послушай, я делаю это быстро и легко для тебя, так что просто заткни свой сучий рот и прими свою судьбу. Ты увидела и услышала больше, чем следовало, а это должно было быть абсолютно ничем. Ты не выйдешь отсюда живой, Николь.

Она всхлипывает и закрывает глаза за секунду до того, как я нажимаю на курок.

Ее кровь брызгает мне на лицо, и, повинуясь инстинкту, я провожу языком по нижней губе, пробуя ее знакомый, железисто-сладкий вкус.

Чудовище.

Садистский, безразличный монстр.

Черт возьми, да, это так.

Тело Николь ослабевает в моей хватке, поэтому я отпускаю ее шею и смотрю, как она бесформенной кучей падает к моим ногам. Затем я возвращаюсь к своей команде и возвращаю Варше ее пистолет, прежде чем сказать:

–Эдди разберется с этим беспорядком. Давай убираться отсюда нахуй, давай.

Она настолько дезориентирована, когда кивает, что это заставляет меня сгорать от ярости. Если бы я мог вернуть Гэвина к жизни и убить его сам, я бы сделал это, потому что этот засранец сегодня сломал кусочек моей сестры, и я точно знаю, что этого она никогда не вернет. Это отстой, и я беспомощен против этого, и это как раз та ситуация, в которую мне не нравится попадать.

Желание обернуться и посмотреть на мертвую задницу Гэвина еще раз очень сильно, но я смотрю вперед и следую за командой из Radical Ink. В конце концов, это единственное логичное, что я могу сделать.

48.

Я листаю очередную страницу последнего номера Vanity Fair, когда замечаю движение на периферии. Я поднимаю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дорран взбирается на мой балкон. Его руки сгибаются, когда он хватается за мраморные перила и приподнимается над ними, и когда я смотрю на время на моих часах на прикроватной тумбочке, я не могу удержаться от улыбки.

00:00

Я писала и звонила ему пару раз в течение дня, но он не ответил ни на одно из них. У меня была мысль навестить «Finesse», чтобы убедиться, что с ним все в порядке, но я также не хотела быть одной из тех людей, которые постоянно занимают место своего партнера, поэтому я не действовала, руководствуясь своими инстинктами.

В комнату входит Дорран, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него снизу вверх. Моя улыбка почти сразу исчезает, когда я вижу выражение его лица и то, как он кажется отягощенным, стоя передо мной.

Я бросаю журнал на кровать и бросаюсь к нему. Вблизи я вижу потемневшие пятна крови на его желтой футболке, круги под глазами, пот и жир на лице и то, как его брови сведены вместе, как будто у него что-то на уме, что не дает ему покоя снаружи.

–Дорран... ‐Я беру его за подбородок. –Эй, что случилось? - Я вытираю серые подтеки с его подбородка и носа, затем хмурюсь, когда он не отвечает мне.

–Ты пугаешь меня, - признаюсь я и провожу тыльной стороной пальцев по его щеке.

Он наклоняется навстречу прикосновению, затем испускает слабый вздох и закрывает глаза. –Я... устал, наверное.

Я чувствую боль в животе, когда наблюдаю за ним. Я не видела его таким с тех пор, как знаю его, и что бы ни стало причиной этого, это должно быть что-то огромное или, по крайней мере, что-то такое, что каким-то образом задело его за живое. Я хочу знать, в чем дело, и я, блядь, хочу это исправить для него.

–Дор...

–Прости, что вчера я не отвечал на твои звонки и сообщения, - говорит он мягким, но надломленным голосом. –Я и парни были с Варшей большую часть дня.

Я моргаю, и мой взгляд становится еще более хмурым.

–Что случилось. – Я теряю ход мыслей, когда Дорран открывает глаза и хватает мою руку – ту, что я держу у него на щеке, – и подносит ее к своим губам, прежде чем запечатлеть поцелуй на внутренней стороне моего запястья. Мурашки покалывают все мое тело, и когда он касается носом того места, которое только что поцеловал, я чувствую, как меня окутывает теплое одеяло.

–Ты поедешь со мной покататься? - спрашивает он. –Прямо сейчас.

Я киваю без колебаний.

–Да, - говорю я. –Конечно, да.

Он вздыхает, как будто с облегчением слышит мой ответ.

–Хорошо.

Я подхожу к нему ближе, затем поднимаюсь на цыпочки, прежде чем поцеловать его в губы. Стойкий запах сигарет в его дыхании знаком и к тому же каким-то врожденным образом успокаивает.

–Хорошо, - говорю я ему, затем улыбаюсь и целую его еще раз.

49.

Ветер проносится мимо меня, когда Дорран гонит свой Харлей по тусклым улицам Риверсайда. Ровный гул двигателя подо мной в сочетании с отчетливым запахом дыма в воздухе успокаивает меня. Я закрываю глаза и вдыхаю его, затем кладу щеку на спину Доррана.

Мои белые шорты и лавандовая толстовка с капюшоном не спасают от холода, но я также наслаждаюсь прохладной погодой сегодня вечером, так что жаловаться точно не могу.

Дорран поворачивает налево, и мы въезжаем в еще один тихий район. Я крепче сжимаю его талию, затем целую в затылок, вдыхая его аромат.

Он не сказал мне ни слова с тех пор, как начал вывозить нас из резиденции, и даже при том, что я хотела, я не пыталась завязать с ним разговор. Я знаю, что должна, но я также хочу дать ему время собраться с мыслями, потому что я чувствую, что ему действительно нужно это сегодня вечером.

Мы подъезжаем к съезду, и Дорран сворачивает на него на своем мотоцикле. Дорога здесь представляет собой ухабистую высотку, поэтому он сбавляет скорость и едет в нейтральном темпе.

–Где мы? - Спрашиваю я.

–Ты увидишь, - это все, что он говорит.

Чем дальше мы едем, тем земля превращается в ковер сочной зеленой травы, и когда Дорран наконец останавливает свой Харлей на огромной поляне, мне требуется мгновение, чтобы понять, где мы находимся.

Я слезаю с мотоцикла и оглядываю вершину холма, на которой мы находимся, и не могу удержаться от вздоха, когда передо мной открывается неограниченный вид на океан. Он широкий и спокойный, и вода почти блестит в лунном свете. Едва заметные волны разбиваются и падают друг на друга, и при том, насколько совпадающими кажутся небо и океан, я вижу звезды, отражающиеся в каждой проходящей и возвращающейся ряби.

Я оборачиваюсь и вижу Доррана, сидящего на траве. Его колени согнуты и прижаты к груди, а предплечья покоятся на них, когда он смотрит на океан с задумчивым выражением лица.

Я на мгновение поражаюсь тому, каким отстраненным он кажется; как он немного сгорбился, и как его брови соприкасаются каждую секунду, указывая на то, что он о чем-то думает.

Я сокращаю небольшое расстояние между нами и сажусь рядом с ним, затем придвигаюсь ближе, чтобы убедиться, что мы соприкасаемся. Я собираюсь положить руку ему на плечо и спросить, что привело его в такой растрепанный вид, но он опережает меня.

–Варша стреляла в Гэвина вчера. Несколько раз. ‐ Затем, вслед за этими словами, он рассказывает мне все, что произошло в Radical, Ink, и как ему пришлось убить Николь, чтобы не оставить после себя никаких незавершенных дел.

Я открываю рот, чтобы что–то сказать - что, я точно не знаю. Здесь так много всего, что нужно разложить, что мне приходится тихо сидеть и обдумывать каждую частичку, прежде чем я решу ответить на что-либо из этого.

Во-первых, то, что я лично чувствую после того, как только что услышала Доррана, - это облегчение. Облегчение от того, что Гэвин мертв. Как бы мне ни было на него насрать, он начинал представлять угрозу, так что ему, естественно, пришлось уйти. И я знаю, что с моей стороны эгоистично ставить свои чувства превыше всего, но я, черт возьми, не святая, и мне не стыдно признаться, что я рада чему-то, несмотря на то, что это чья-то смерть.

Во-вторых, Варша застрелила Гэвина, что, как я предполагаю, и является причиной смены настроения Доррана. Я знаю, что у Гэвина и Варши была история, но, насколько мне известно, он изменял ей с Николь. Итак, возвращаясь к пункту первому, я рада, что он мертв, и я рада, что Варша была той, кто положил ему конец. Но это также означает, что его убийство спровоцировало ее ментально и, в свою очередь, всю команду.