Маг красного знамени (СИ). Страница 15

— А не опасно ли мне выходить на улицу? — спросил он, натягивая рубашку. — Вчера меня половина города искала.

— Опасно, — кивнула Майя, — но у нас есть кое-что для маскировки.

Она протянула ему небольшое зеркальце, и Иван едва не выронил его от удивления. В отражении он увидел совершенно другого человека — с темными волосами, карими глазами и более острыми чертами лица.

— Магия иллюзий, — пояснила девушка. — Продержится часов шесть. Главное — не смотри на свое отражение в воде или в витринах магазинов. Может сбиться.

Завтрак оказался на удивление знакомым — каша, черный хлеб с маслом и сладкий чай. Ольга Андреевна суетилась рядом, подкладывая ему еды.

— Ешь, ешь больше, — приговаривала она. — Тебе силы понадобятся. Магия много энергии забирает.

— А вы уверены, что мне нужно изучать магию? — неуверенно спросил Иван. — Может, я просто найду работу, сниму комнату…

Ольга Андреевна остановилась и внимательно посмотрела на него:

— Молодой человек, у вас очень сильный дар. Если вы его не научитесь контролировать, то рано или поздно что-нибудь натворите. А тогда уж точно попадете в руки УМД.

— Но я не хочу быть великим магом! — воскликнул Иван. — Я хочу просто жить нормальной жизнью, работать, может быть, семью завести…

Женщина мягко улыбнулась:

— Дорогой мой, никто не говорит о том, чтобы вы становились великим магом. Просто научитесь азам — как не поджечь дом, когда злитесь, как не разбить окна, когда чихаете. Элементарная магическая гигиена.

Иван задумался. Действительно, если вчера он расплавил пистолеты и превратил лестницу в болото просто от страха, то что же будет, если он по-настоящему разозлится?

— Хорошо, — согласился он наконец. — Но сначала я хочу посмотреть на этот мир. Понять, как тут живут люди.

— Отличная идея! — поддержала Майя. — Пошли, покажу тебе настоящий Ленинград!

Они поднялись по тайному ходу обратно в библиотеку, а оттуда вышли на улицу. Иван остановился, как вкопанный, рассмотрев город при дневном свете.

То, что он видел вчера с крыши дворца, не шло ни в какое сравнение с тем, что открылось его глазам сейчас. Ленинград этого мира был величественным и одновременно угнетающим.

Высотные здания взмывали в небо, некоторые терялись в облаках. Но это были не стеклянные небоскребы, к которым привык Иван, а массивные каменные громады, украшенные барельефами серпов, молотов, звезд и фигур рабочих. Каждое здание казалось памятником само по себе.

— Вон то здание, — Майя указала на особенно высокую башню, увенчанную огромной красной звездой, — это Дворец труда. Сто пятьдесят этажей. Говорят, если подняться на самый верх, можно увидеть Москву.

— А зачем такие высокие дома? — спросил Иван, задирая голову.

— А почему нет? — пожала плечами девушка. — Земли мало, людей много. Да и потом, разве не красиво?

Иван молчал. Красиво — да, но как-то тяжеловесно. Эти здания не воодушевляли, а подавляли своей мощью. Казалось, что они построены не для людей, а чтобы показать людям их место.

По улицам ходили толпы народа. Все были одеты просто, но опрятно — серые и коричневые костюмы, скромные платья, добротная обувь. Никто не выделялся яркими красками или дорогими вещами.

— А где магазины? — удивился Иван, не видя привычных витрин.

— Магазины? — Майя нахмурилась. — А зачем магазины? Все распределяется по спискам. Вон, видишь, очередь? — Она указала на длинную линию людей у серого здания. — Это за талонами на одежду. А вон та очередь — за талонами на еду.

Иван посмотрел внимательнее. Действительно, по всему городу стояли очереди. Люди в них не выглядели несчастными — для них такой порядок был привычен, был частью их обычной жизни.

— А что с частной собственностью? — спросил он.

— Какой частной собственностью? — искренне удивилась Майя. — Все принадлежит народу. Квартиры государственные, одежда государственная, даже зубные щетки государственные.

— И вас это не угнетает?

Майя задумалась:

— А что тут угнетающего? Никто не голодает, у всех есть крыша над головой, работа, образование бесплатное, медицина бесплатная… Конечно, иногда хочется чего-то особенного, но разве это важно?

Они шли по широким проспектам, и Иван не переставал удивляться. Вместо церквей и соборов, которые он помнил, здесь стояли огромные памятники. Памятник Рабочему — стометровая фигура мужчины с молотом. Памятник Колхознице — такая же исполинская женщина с серпом. Памятник Науке — гигантская книга, из которой поднимались языки каменного пламени.

— А этот памятник кому? — Иван указал на особенно впечатляющую скульптуру: десять человеческих фигур, взявшихся за руки, поднимали над головами земной шар.

— Памятник Единству народов, — пояснила Майя. — Поставили в честь объединения всех стран под красным знаменем.

— Всех стран?

— Ну, почти всех. Остались еще Америка и Япония, но и до них доберемся, — беззаботно ответила девушка.

Иван почувствовал холодок. В этом мире коммунизм действительно победил, но какой ценой?

Они дошли до берега Невы. Река была та же, но и здесь Иван увидел отличия. По воде сновали не только обычные катера, но и корабли, висящие в воздухе метрах в пяти над водой. Некоторые были размером с трамвай, другие — с целый дом.

— Воздушный транспорт, — объяснила Майя. — Магические двигатели работают только над водой. Что-то связано с энергетическими потоками.

На противоположном берегу Иван увидел знакомые очертания Петропавловской крепости, но шпиль венчала не привычная фигура ангела, а огромная красная звезда.

— А что стало с церквями? — тихо спросил он.

— Какими церквями? — Майя искренне не понимала. — А, ты про старинные здания? Их перестроили в Дворцы культуры. Вон в той бывшей… церкви — я не помню, как она называлась — теперь кружок художественной самодеятельности имени товарища Луначарского.

Они шли дальше, и Иван наблюдал за обычными горожанами. Люди не выглядели несчастными, но и счастливыми их назвать было трудно. Скорее — смиренными. Они шли по своим делам, стояли в очередях, работали на стройках новых памятников.

— Майя, — осторожно спросил Иван, — а что будет, если кто-то захочет уехать из страны?

— Зачем уезжать? — удивилась девушка. — Здесь же лучше всего в мире! А за океаном — капитализм, в США или Японской империи.

— Но если все же захочет?

Майя помолчала, потом тихо ответила:

— Никто не захочет. УМД следит за этим.

— Следит?

— Ну, знаешь… корректируют мысли тех, кто начинает думать о чем-то таком. Совсем чуть-чуть. Для их же блага.

Иван остановился. Значит, даже мысли здесь были несвободными.

— А тебя не корректировали? — спросил он.

— Меня? — Майя рассмеялась. — А ты думаешь, почему я скрываюсь? У меня иммунитет к ментальной магии. Врожденный. Таких очень мало.

Они дошли до площади, где стоял огромный памятник. Иван сначала принял его за фонтан — из центра композиции били вверх струи воды. Но потом понял, что это не вода, а жидкое серебро, которое, достигая вершины, рассыпалось искрами и снова стекало вниз.

— Памятник Первому магу, — сказала Майя с придыханием. — Юрию Алексеевичу Гагарину. Красиво, правда?

— Он что, действительно был первым магом в истории?

— Первым, кто научился летать без помощи заклинаний других магов. До него магия была доступна только избранным, а он доказал, что любой человек может овладеть ею. Правда, он после своего полета летать боялся, но это неважно.

Рядом с памятником Иван заметил группу детей. Они играли в какую-то игру, подбрасывая в воздух небольшие шарики света. Шарики парили, искрились, принимали разные формы.

— Этому в школе учат? — спросил Иван.

— Конечно. Основы магии изучают с первого класса. Но только безопасные заклинания — создание света, подъем небольших предметов, защитные барьеры.

Иван смотрел на играющих детей и чувствовал странную тоску. В его мире дети играли с мячами и игрушками, здесь — с магией. Что лучше? Он не знал.