Мёртвые души. Книга 1 и Книга 2 (СИ). Страница 78

Я вглядывался в лица. Один из людей — высокий парень с короткими светлыми волосами — показался мне знакомым. Вроде мелькал в новостях… из первой волны разведчиков. Значит, они живы. Пока. Но как только лагерь уснёт — нужно будет подойти ближе. Узнать, что с ними сделали. Почему они такие… пустые.

А пока — наблюдение и подготовка. У меня есть ночь.

Я пробрался ближе, пока ночь укрывала меня тенями и дюнами. Передвигался, как учили в армейской выживальческой — только теперь помогало не знание, а усиленное восприятие. Я чувствовал даже едва заметное изменение плотности воздуха при дыхании стражей, знал, когда можно двигаться, а когда замирать.

Подполз к палатке с нашими. Приоткрыл полог — люди сидели внутри, по трое на каждую сторону. Без верёвок, без клеток. Но пустые.

Один смотрел прямо в меня, но не фокусировал взгляд.

— Ты слышишь меня? — прошептал я.

Ноль реакции. Ни удивления, ни тревоги, ни раздражения. Лишь дыхание и биение сердца.

Механические люди. Нет… оболочки.

На миг меня передёрнуло — от страха, от жалости, от гнева.

Инстинкт подсказывал одно: уничтожить лагерь, сокрушить врага, сорвать с этих "разумных" их хитрые маски. Возможно, после их смерти мои вернутся к себе.

Но…

Я сжал кулаки, зубы скрипнули.

Нет. Не так.

Что-то с ними сделали. Это не обычное зомбирование — их сознание где-то ещё. Или подавлено. Если я сейчас нарушу весь ритуал или структуру, возможно, потеряю шанс выяснить, как их вернуть.

Я отступил назад и затаился в тени.

Надо проследить до конца. Узнать, куда их ведут. Зачем. Что делает эта секта с пленниками.

И, быть может, вырвать не просто тела, а души из лап тех, кто решил, что людьми можно играть как пешками.

Пока наблюдение. Завтра будет день. А потом — резня, если потребуется.

На рассвете караван двинулся дальше. Я следовал следом, с той же осторожностью и терпением, с каким охотник выжидает свою добычу. Пески коварны, но я уже чувствовал, где опора плотнее, а где может засосать. Разум работал как швейцарский нож — одновременно анализируя движение ветра, возможные маршруты и боевую обстановку.

Через пару часов перед нами открылся город. Точнее, то, что осталось от города — или то, чем он стал.

Он раскинулся в русле высохшей реки, словно вырос на костях древнего течения. Берега — естественные стены. Дома — сплошные баррикады и платформы, собранные из металла, шкур, обломков. Башни — как сваренные из куска чёрного металлолома.

Грязь, жара, вонь, оружие.

Я сидел на дюне и наблюдал сверху. Ни храмов, ни жилых кварталов, ни административных зданий. Только казармы, арены и склады. Весь город — один сплошной гарнизон.

Здесь жили не граждане. Здесь жили воины, и каждый из них был как зверь на привязи: бронированные, вооружённые, разномастные. Кто-то с масками на пол-лица, кто-то с татуировками на всю грудь, у кого-то вовсе не было кожи на руках — только пластины.

Это не армия.

Это — стая.

Бандиты, разросшиеся до размеров города.

И именно сюда вели людей.

Вдали я заметил огромный круглый зал, напоминающий арену. Пленных увели туда. По бокам стояли флагштоки с выцветшими символами и сплошные огневые точки.

По их маршруту всё ясно — там их ждёт или испытание, или демонстрация. А может — жертвоприношение.

Я сжал зубы.

Если что-то пойдёт не так — я ворвусь туда. Пусть хоть весь этот песчаный ад обратится против меня.

Но пока — наблюдение.

Мне нужно знать, что делает эта Секта с чужаками, и почему их разум так надёжно отключён.

Может, я и человек…

Но я — не добыча.

Я смотрел вниз, на этот сборищный город воинов и убийц, и понимал: среди пленников нет никого, кого я бы знал. Нет друзей, родных… да и родных-то, по сути, не осталось. Слишком многое выгорело изнутри ещё до всей этой истории.

Но вот что не дало мне развернуться и уехать — это угроза.

Пока тихая, незаметная, словно яд в крови, но ведь это наш мир. Моя планета.

Если эти твари смогут перетянуть достаточно людей — разрушат сознание, навяжут свою волю, кто остановит это потом, когда система заработает в полную силу?

Ответ очевиден. И ответ — я.

Но геройствовать сейчас — глупо.

Нужна разведка.

Информация — первая ступень к победе. Если я смогу понять, как они действуют, быть может, даже спасение станет не таким безнадёжным.

Я отошёл немного в сторону, прикрывшись изломами дюн, и мысленно коснулся татуировки на груди — амулета.

— Покажи мне, на что способен, — прошептал я. — Подстройся под местную реальность. Мне нужна броня, похожая на их.

Сначала — легкое тепло в груди. Затем вспышка — словно струя света проходит по телу изнутри.

Нагрудник формируется почти мгновенно, тёмный, с рубцами и следами ударов, будто пережил сотни боёв.

Шлем — гладкий, с узкой прорезью и плоскими рогами, как у какого-то местного культа.

Плащ — тёмный, с пыльной бахромой по краям, словно он вырезан из шкуры песчаного зверя. Всё выглядит грубо, по-варварски, как у здешних.

Остального не было.

Поневоле пришлось импровизировать. Из кусков ткани, что я взял в запас, я соорудил нечто вроде обмоток на руки и ноги. Ботинки были и так пригодны — прочные армейские, не особо выделялись.

Благо, моё тело уже не нуждалось в настоящей броне — это было скорее прикрытие, образ, чем защита.

Глянул на отражение в металлической пластине — выгляжу… почти как они. Грязнее, злее, живее.

В самый раз.

— Ну что, — прошептал я себе. — Пора войти в пасть зверя.

Я шагал по пыльным улочкам, стараясь быть тенью — заметным, но не интересным, как ещё один чужак, потерявшийся в новом мире. Город жил, как зверь на грани безумия: скуля, рыча, поедая сам себя.

Никто не обращал на меня внимания.

Настолько здесь всё хаотично, что ты можешь пройти с кинжалом в руке мимо стражника, и максимум — он сплюнет тебе под ноги. Тут нет порядка. Только сила.

Я наблюдал.

Вот — полуголый ящероподобный мальчишка, цепь на шее, глаза пустые, как у куклы. Его ведёт через площадь громила с ожогами на лице. Словно трофей.

Вот — арена. Крики. Смех. Пыль. И два разумных — один трёхрукий, другой с клыками до подбородка — рвут друг друга на куски ради горстки блестящих камней.

А вон — лавка. На витрине в банках пульсируют органы. Живые. Шевелятся. Продаются.

В переулке трое насилуют что-то, что шевелится, но не сопротивляется. Я отвернулся.

Поразительно, насколько скользко и подло может быть устроено общество, если убрать правила и позволить всем делать то, что хочется.

Именно сюда стекается вся мировая мразь — отбросы разумных цивилизаций, те, кому негде больше выжить, и те, кто наслаждается чужим страданием.

Порталы — вот их кормушка. Каждый портал приносит новых: слабых, потерянных, из других миров, иных цивилизаций.

Кого-то сразу забирают в рабство.

Кого-то — на арену.

Некоторых — в лаборатории, где проводят "исследования", если верить обрывкам разговоров.