Мёртвые души. Книга 1 и Книга 2 (СИ). Страница 45

Может, это я — не могу вписаться. Ни в один ритм. Ни в одну систему.

Ни с кем не по пути.

Хочется верить, что я ищу… своё. Настоящее. Что просто не нашёл.

Но если честно — всё больше похоже на то, что я воюю со всем, к чему прикасаюсь.

Что, если я — не спаситель, не выживший, не герой?

А ошибка, скрип в механизме, который ломает каждую шестерёнку, к которой прикасается?

Мысль неприятная.

Но упорно лезет в голову.

Я закрыл глаза, вдавливая затылок в жёсткий матрац.

Спать хотелось, но внутри всё клокотало.

Будто бы что-то внутри меня росло, и само не знало, чем станет, когда вырвется наружу.

А времени — всё меньше.

Я проснулся рано, ещё до рассвета. Внутри что-то сжималось — не от страха, скорее от смутного напряжения. Будто тело само знало, что сегодня придётся столкнуться с чем-то неприятным. С этими мыслями я наскоро умылся ледяной водой из бочки и направился к Старшему.

Он жил в обычной хижине у северной окраины поселения. Без охраны, без высоких стен и тронов. Даже дверь у него скрипела, как у всех.

Но каждый, кто проходил мимо, спешил отвернуться. Тут боялись не внешнего величия, а того, что было внутри.

Я постучал.

Ответа не последовало, но дверь была не заперта.

Я вошёл.

Он сидел у низкого стола, наклонённый над чем-то — возможно, над картой или схемой. В тусклом утреннем свете лицо его казалось серым, почти мертвенным.

Он не поднял взгляда, только сказал:

— Ты пришёл.

Я молчал.

Старший выпрямился и посмотрел на меня, и наступила долгая пауза. Он как будто изучал не внешность, а то, как я стою. Как дышу. Готов ли дерзить или нет.

— Значит, ты хочешь знать, что значит быть претендентом, — наконец произнёс он, медленно, взвешивая слова.

Я кивнул.

— И что меня ждёт, — добавил я. — Я не собираюсь идти как слепой на убой.

— А тебя никто не спрашивает, чего ты хочешь? — рыкнул он.

Старший прикрыл глаза и провёл рукой по щеке. Морщины у глаз были глубокими, как трещины в старом камне.

— Ладно, информация тебе, и правда, не повредит. Каждый из четырёх Старших выбирает четверых претендентов. Раз в год Абсолют устраивает Испытание. Что именно будет — не знает никто. До самого начала. Бывает разное. Мясорубка, охота, защита… Всё зависит от настроения или цели тех, кто стоит выше нас.

Он замолчал, будто дал мне время переварить. Я ждал. Наконец, он продолжил:

— Мы не жертвуем вами. Мы вкладываем в вас. Вы — инвестиции. Если выживешь, получишь свободу. Метка исчезнет. И смерть прошлого претендента сотрётся — мы в расчёте.

Я почувствовал, как в запястье кольнуло, будто отголосок его слов заставил метку отозваться. Она зудела мерзко, будто что-то под кожей шевелилось.

— А ты? — спросил я. — Что ты получаешь с этого?

Он не стал юлить.

— Процент от энергии, которую вы добудете на Испытании. Это честный обмен. Если один из вас дойдёт до конца, я поднимусь на ступень выше. А если никто не выживет — значит, был не тот год.

— И ты спокойно на это смотришь? — с трудом сдержал я раздражение.

— А ты бы не смотрел? — он наклонил голову. — Ты убил претендента. Ты — мой должник. Я даю тебе шанс. Не жалость. Не пощаду. Возможность.

Я не ответил. Потому что всё, как ни крути, было правдой.

Он встал.

— У тебя неделя. Отдыхай. Ешь. Готовь тело. Потом начнётся отбор.

Я вышел на улицу, под резкий утренний ветер, и только тогда понял, что дыхание всё это время сбилось. Метка на руке уже не просто зудела — она как будто пульсировала.

Неделя.

Потом — Испытание.

И свобода, если повезёт.

Или конец.

Я вышел на улицу, вдохнул прохладный воздух и замер.

Солнце только поднималось, окрашивая край неба в грязноватый, ржаво-жёлтый оттенок. Воздух пах гарью, сыростью и железом. Вдалеке кричала какая-то живность — резкий, рвущий ухо звук, который сразу давал понять: ты не дома. Но я больше не вздрагивал от таких криков. Привык. Быстро, пугающе быстро.

Я шёл между хижинами, мимо угрюмых лиц, грубых рук, загрубевших от тренировок и боя. Все эти люди жили в состоянии постоянной готовности. Не боялись — скорее, не имели права бояться.

И я был среди них. Один из.

И вдруг пришло странное ощущение.

Всё не так уж плохо.

Я жив.

Я в теле, которое стало сильнее, быстрее. Я прошёл через мир вампиров, через проклятые катакомбы, через пепел и кровь.

И остался собой.

Да, впереди — Испытание.

Да, метка всё ещё зудит, как напоминание, что свободы пока нет.

Но если то, что сказал Старший — правда, а я чувствовал, что лгал он бы не стал — у меня есть шанс.

Реальный шанс.

Я вспомнил слова Абсолюта. "Выжить". Не победить, не стать героем. Просто — выжить.

Они не требовали невозможного.

Я выжил раньше — и сделаю это снова.

Может, не всё так безнадёжно.

Может, я не беспомощный узник этой системы. А игрок.

И если мне дали неделю — я не потрачу её зря.

Я развернулся и пошёл в сторону тренировочной площадки. Пора было узнать, кто ещё из претендентов выжил, и кто будет мне союзником… или врагом.

Я стоял у края тренировочной площадки, прислонившись к выжженной стене, и наблюдал. Сначала просто из любопытства, но быстро втянулся. На площадке было трое. Видимо, остальные претенденты из нашего поселения. Сначала я не мог понять, кто есть кто — здесь все были крепкими, напряжёнными, с прямыми спинами и жёсткими взглядами. Но со временем начал различать нюансы.

Один из них двигался с особой точностью — без резких выпадов, зато каждое движение было как выверенный удар скальпеля. Парень с длинными руками и бритой головой. Похоже, делал ставку на контроль и технику. На нём почти не было брони, только тканевый жилет, облегающий мускулистое тело.

Второй был противоположностью: широкоплечий, с тяжёлой дубиной и алой полосой через левую щёку. Боец-молот. Каждый его выпад был словно мини-землетрясение, а шаги будто вбивались в землю. Пахло от него плохо — смесь пота, крови и какой-то травы. Но в действиях была уверенность. Он не просто дрался — он выживал.

Третья…

Да, третья. Девушка. На первый взгляд казалась слабой: тонкая, изящная, даже грациозная. Но когда она подняла руку и всадила метательный нож в мишень на двадцать шагов — лезвие вошло по самую гарду — я ощутил, как по спине прошёл холодок. В ней было что-то хищное. Нет, не звериное — змеиное. Спокойствие с ядом внутри.

И я понял: наблюдаю совсем не как раньше.

Не просто смотрю — анализирую. Улавливаю ритм движений, слабые места, особенности дыхания. Раньше бы этого не заметил, точно нет.